Валерия Башкирова - Крупнейшие аферы и аферисты мирового масштаба

Подобную схему привлечения новых колонизаторов использовали и Нидерланды. В середине XVII века администрация города Новый Амстердам объявила о том, что новые поселенцы на реке Делавэр будут освобождены от любых прямых и косвенных налогов на 10 лет, после чего они будут обязаны выплачивать наименьшую возможную подать на территории Новых Нидерландов. При этом от выплаты десятины они освобождались на 20 лет. В городе Новый Амстел власти пошли еще дальше – они выдали каждой семье иммигрантов-меннонитов (представителей одной из ветвей протестантизма) по 100 гульденов в долг, а также бесплатно доставили их до места поселения и освободили от налогов на 20 лет.

Богатые европейцы, которые могли участвовать финансово в деятельности голландской Вест-Индской компании, управлявшей колониями, получали не только возможность не платить налоги, но и могли стать своего рода феодалами на новой земле. Хотя они и покупали землю у индейцев, это обходилось в гроши. Они брали на себя обязательство в течение 4 лет основать на своем участке небольшую колонию с 50 людьми в подчинении. В их собственность, которую они могли передавать по наследству, включалось все, что находилось на земле и в ее недрах, то есть животные, растения, минералы и водные ресурсы. Эти привилегированные колонизаторы могли торговать вдоль всего побережья Северной Америки, используя корабли Вест-Индской компании или свои собственные. Эта их деятельность уже облагалась налогом – скажем, с каждой проданной шкуры они должны были выплатить компании 1 гульден. Однако эти траты окупались тем, что Вест-Индская компания гарантировала их безопасность, на что в те времена не стоило жалеть денег.

В течение следующих десятилетий налоги в американских колониях держались на невысоком уровне – в 1765 году они все еще были в 25–50 раз ниже налогов на территории Британии. То есть колонии фактически стали прообразами существующих сейчас офшорных зон. По сравнению с ними налоговый режим в Европе выглядел грабительским, и многие состоятельные жители Старого Света стремились уберечь свои накопления, забирая их с собой в Новый Свет.

Впрочем, после американской революции и провозглашения независимости ситуация изменилась. В период с 1790 по 1809 год правительство стало собирать в восемь раз больше налогов – $16 млн в год, но затем эта сумма, правда, снизилась почти на треть и колебалась уже на уровне $10–12 млн. После войны с Британией в 1812 году Соединенные Штаты уже не могли похвастаться привлекательными налогами. Иностранный капитал тем не менее продолжал поступать в страну – резкий скачок промышленного производства сулил не менее привлекательные прибыли.

Офшорные государства в их современном понимании возникли в первые десятилетия XX века. Главную роль в этом сыграли две мировые войны. Правительства стран, которые принимали в них участие, были вынуждены повышать налоги, чтобы финансировать армию. В Великобритании, к примеру, подоходный налог составлял на начало Первой мировой войны всего 6 %, а к 1918 году достигал уже 30 %. Был введен так называемый налог на сверхприбыли, который выплачивали компании, зарабатывавшие на производстве военной продукции. В общей сложности объем собираемых средств увеличился к тому моменту в 17 раз по сравнению с 1905 годом и впоследствии уже не опускался.

В Соединенных Штатах, переживших Великую депрессию, крупных собственников ждал резкий рост налогообложения. Новый курс, провозглашенный Франклином Рузвельтом, предполагал увеличение максимальной налоговой ставки с 25 сразу до 63 %. По словам историка Элиота Браунли, наиболее богатые американцы стали платить вдвое больше налогов.

Так что богатые люди наиболее развитых стран оказались после Первой мировой войны в незавидном положении. Первой страной, почувствовавшей, насколько выгодным может оказаться спасение капитала, стал Лихтенштейн. В 1923 году в этой стране появился закон о налогообложении, который предоставлял право тем компаниям, которые зарегистрированы в Лихтенштейне, но не ведут там коммерческую деятельность, не платить налоги на имущество, доходы или прибыль. От них требовалось лишь выплачивать небольшой налог на капитал.

Такие лихтенштейнские политики, как Вильгельм Бек и Людвиг Марксер, начали в свободное от основной работы время заниматься и финансовой деятельностью. Они помогали иностранным предприятиям направлять средства на счета лихтенштейнских компаний, не облагавшихся налогами. В начале 20-х годов таких компаний было не так уж много, чтобы посвящать им все рабочее время. До 1925 года их насчитывалось не более 100, но их количество стремительно росло: к 1927 году их было 333, а три года спустя – уже 747. К 1928 году эти компании приносили в бюджет Лихтенштейна более 275 тыс. франков – больше, чем таможенные пошлины от импорта из Швейцарии, главного торгового партнера страны.

Известная британская текстильная корпорация Court-lauds в свое время воспользовалась лихтенштейнской схемой, когда ее руководство не захотело платить налоги на прибыль, полученную от строительства двух фабрик в Кале и Кельне. Все финансовые операции Courtlauds проводила через две компании в Лихтенштейне, и ей таким образом удалось легально сэкономить на налогах. Хуго Килнер, главный бухгалтер Courtlauds, осуществивший эту схему, удостоился повышения до должности директора компании.

Спустя десять лет, уже в 1930-х годах, Courtlauds перевела своим лихтенштейнским компаниям акции своей дочерней компании – American Viscose Corporation, чтобы скрыть ее сверхприбыли. В результате министерство финансов США обвинило компанию в уходе от уплаты налогов на $13 млн. В суде, правда, удалось подтвердить обвинения в отношении только $5 млн. Но позже американское правительство восстановило справедливость. В 1941 году глава финансового министерства Соединенных Штатов Генри

Моргентау настоял на том, чтобы Courtlauds продала правительству США American Viscose Corporation – в виде жеста доброй воли, который подтвердит, что она достойна получения финансовой помощи по программе ленд-лиза.

Примеру Лихтенштейна последовали многие страны, в первую очередь Швейцария. Ее банковская система на протяжении столетий привлекала огромные объемы иностранных денежных средств благодаря низким налогам и относительной политической стабильности в государстве. Но после Первой мировой войны движение капитала в Европе резко замедлилось. Поэтому в Швейцарии, так же как и в Лихтенштейне, разрешили регистрировать компании, которые помогали зарубежным инвесторам избегать высоких налогов в своих странах. Историк Теодор Ференбах в книге «Цюрихские гномы» описывает небезынтересную историю. Одной богатой семье из Италии не хотелось платить налоги, и с помощью банкира с фамилией Штройли-Шмидт она создала в Швейцарии две компании. Директорами были назначены неизвестные клерки из числа подчиненных Штройли-Шмидта, а зарегистрированы компании были прямо у него дома. Одна из них, Ajax AG, купила у итальянцев акции их предприятия на $5 млн. Эти деньги Ajax AG должна была предоставить вторая швейцарская компания, которая становилась владельцем и акций, и самой Ajax AG. А ее владельцами в свою очередь были как раз члены той самой семьи, но документы, подтверждавшие это, надежно хранились в одной из многочисленных ячеек банка, где работал Штройли-Шмидт. Таким образом, акции могли даже не покидать Италию, как пишет Ференбах, но по всем законам они с тех пор находились в швейцарской собственности, облагаемой швейцарскими налогами.

В дополнение к этим схемам в 1934 году Швейцария приняла закон, запрещавший разглашение банковской тайны. В значительной степени выиграли от этого немецкие промышленники. Опасаясь, что приход Гитлера к власти негативно скажется на их благосостоянии, по словам Ференбаха, владельцы «практически каждой немецкой корпорации, занимавшейся бизнесом в Европе, предпочитали открыть счет в швейцарском банке и направить туда средства, полученные от зарубежных предприятий».

Успешный опыт Лихтенштейна и Швейцарии быстро переняли и другие государства, для которых это был единственный способ улучшить свое финансовое состояние. Зачастую им в этом помогали юристы, получившие образование в престижных европейских университетах. В 1935 году выпускники Кембриджа сэр Реджинальд Коньерс и его партнеры Джеймс Перман и Николас Дилл, организовавшие на Бермудских островах компанию Conyers Dill & Pearman, участвовали в создании там законодательства об офшорных компаниях. И благодаря их стараниям в страну хлынули потоки капитала из расположенных неподалеку Соединенных Штатов.

После Второй мировой войны в мире появилось большое количество бедных, но независимых стран, и многие из них вполне разумно решили последовать бермудскому примеру. В основном это были островные государства Карибского бассейна, но офшорное законодательство приняли также острова, расположенные к западу и к югу от Великобритании, которые находились в ее юрисдикции. Выгодное географическое положение вблизи важнейших финансовых центров играло им на руку. В 1961 году остров Мэн, находящийся между Британией и Ирландией, резко снизил ставки налогообложения – его правительству захотелось привлечь обеспеченных иммигрантов, потому что туризм перестал приносить былые доходы. Эта мера задумывалась как временная, но Мэн остается офшорной зоной и сейчас.