Валентин Катасонов - Иерусалимский храм как финансовый центр

1.3. После плена: политико-экономическая доктрина вождей иудаизма

«Дух капитализма» оказался запечатленным не только в сердцах евреев, которые побыли на берегах Вавилона, но и в книгах Закона (Пятикнижии, или Торе). Эти книги, как признают многие историки, были написаны или переписаны с исправлениями (с существовавших ранее еврейских источников) в течение нескольких десятилетий после завоевания Вавилона персидским царем Киром.

Гаустон Стюарт Чамберлэн

По крайней мере, в части книг Торы, по мнению некоторых исследователей, ранее существовавшие в еврейском народе представления о монотеизме, Иегове, взаимоотношениях с другими народами, внутренних взаимоотношениях евреев, государственной и духовной власти и др., претерпели существенные изменения (искажения). Многие из таких изменений (искажений) отражают изменения в сознании евреев, произошедшие под влиянием плена, вавилонской и персидской религии и идеологии[31]. Английский ученый Г. Чамберлэн[32] писал: «Древние христиане отлично знали, что Ветхий Завет – обработанный продукт позднейшего времени… Итак, все открытое новейшей «высшей библейской критикой», к которой относятся одинаково враждебно как строгие протестанты, так и католики, является лишь научным подтверждением факта, бывшего 1000 лет тому назад commimis fama (общеизвестным) и нисколько не служившим соблазном для самых набожных душ»[33]. Тот документ, который был подготовлен Ездрой и Неемией и который стал конституцией еврейского народа (Пятикнижие, или Тора), по мнению Чамберлэна, находился в резком противоречии с поучениями таких израильских пророков, как Илия, Осия, Михей, Исайя, Иеремия. Как отмечает этот автор, «лишь из резкого контраста между их (упомянутых выше пророков. – В.К.) учением и постановлениями иерусалимских теократов (к ним он относит, прежде всего, Иезекииля, Ездру и Неемию. – В.К.) становится ясным, до какой степени еврея сделали иудеем»[34]. Чамберлэн постоянно проводит мысль: до вавилонского плена была религия евреев, после плена она превратилась в религию иудаизма. Г. Чамберлэн постоянно подчеркивает, что та религия, которая сформировалась после плена, – религия преимущественно лишь одного колена еврейского народа – Иудина. Сыны Иуды коренным образом переделали ту систему религиозных взглядов, которая некогда была общей у всего еврейского народа (двенадцати колен Израиля); эта система получила название «иудаизм».

Г. С. Чамберлэн так описывает процесс создания новой идеологии и нового законодательства евреев после вавилонского плена: «Итак, духовенство принялось за сооружение искусственного здания (Торы): Второзаконие было дополнено (в особенности одиннадцатью первыми, столь эффектными, историческими главами). Затем составили так называемое «законодательство священников» (всю книгу Левит, три четверти книги Чисел, половину книги Исход и приблизительно одиннадцать глав книги Бытие); кроме того, в это же время были собраны и составлены книги Ветхого Завета из разных источников в том виде, в каком они дошли до нас, конечно, – после тщательного их пересмотра, очищения и дополнения… Но работа эта, по трудности и сложности своей, оказалась выше тогдашнего образовательного уровня, так что противоречия бросаются нам в глаза на каждом шагу, и мы можем проследить совершенно ясно весь ход усердного труда, выполненного руками благочестивого произвола»[35].

Юлиус Вельгаузен, немецкий историк второй половины XIX века[36], придерживается такой же точки зрения: «Ездра и Неемия стали милостью царя Артаксеркса (персидского царя. – В.К.) окончательными организаторами иудейства»[37]. Вельгаузену также принадлежит фраза: «Из плена возвратилась не нация, а лишь религиозная секта»[38].

Известный немецкий историк, большой знаток древнего мира Эдуард Мейер (его творческая деятельность также приходится на вторую половину XIX в.) полагал, что Тора была написана Ездрой и его сообщниками под влиянием той среды, в которой они оказались (вавилонская и персидская идеология). Более того, он писал о сознательном воздействии персидских царей на духовных вождей еврейского народа, находившихся в их зависимости: «Иудейство было создано именем персидского царя и в силу авторитета его власти. Таким образом, влияние царства Ахаменидов (Ахамениды – династия персидских царей, правивших в период 558–330 гг. до н. э. – В.К.) сказывается с силой, свойственной лишь немногим другим причинам, еще теперь непосредственно на нашем времени»[39].

При неоспоримости факта влияния персидской власти и персидской идеологии на формирование Торы следует иметь в виду, что этот документ в том виде, как он был принят в 440 г. в Иерусалиме, был нужен, прежде всего, самим вождям еврейского народа. Он помогал эффективно управлять еврейским народом, подчинять и использовать его для достижения своих экономических и политических целей. Как отмечает Г. Чамберлэн, после вавилонского плена вождями еврейского народа «были собраны и составлены книги Ветхого Завета из разных источников, в том виде, в каком они дошли до нас, конечно, – после тщательного их пересмотра, очищения и дополнения, с целью создать надежную поддержку новой аристократии, новой вере в Иегову, а также новому закону, под бременем которого отныне предстояло томиться бедным иудеям»[40].

Наиболее яркое выражение этой метаморфозы еврейства сказалось в экономической сфере. Прежде всего, был взят курс на паразитическое существование за счет жестокого порабощения и эксплуатации других народов. Эта установка четко просматривается, например, в некоторых частях книги пророка Исайи, которые, по мнению специалистов, были написаны после плена. Читаем: «Тогда сыновья иноземцев будут строить стены твои, и цари их служить тебе; ибо во гневе Моем Я поражал тебя, но в благоволении Моем буду милостив к тебе. И будут всегда отверсты врата твои, не будут затворяться ни днем, ни ночью, чтобы приносимо было к

тебе достояние народов и приводимы были цари их. Ибо народ и царства, которые не захотят служить тебе, погибнут, и такие народы совершенно истребятся»[41].

Вот еще одна выдержка из этой книги: «И придут иноземцы, и будут пасти стада ваши, и сыновья чужеземцев будут вашими земледельцами и вашими виноградарями. А вы будете называться священниками Господа – служителями Бога нашего будут именовать вас; будете пользоваться достоянием народов и славиться славою их»[42].

Речь в законе идет не просто об эксплуатации инородцев и иноверцев, но о прямом (физическом) их порабощении: «А чтобы раб твой и рабыня твоя были у тебя, то покупайте себе раба и рабыню у народов, которые вокруг вас. Также и из детей поселенцев, поселившихся у вас, можете покупать, и из племени их, которое у вас, которое у них родилось в земле вашей, и они могут быть вашей собственностью. Можете передавать их в наследство и сынам вашим по себе, как имение; вечно владейте ими как рабами. А над братьями вашими, сынами Израилевыми, друг над другом не господствуйте с жестокостью»[43].

Созданный после плена закон предусматривал легализацию ростовщической деятельности евреев в случае, когда заемщиками являются инородцы и иноверцы. Впрочем, не только легализацию, но даже поощрение такой деятельности. В частности, во Второзаконии говорится: «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-нибудь другого, что [можно] отдавать в рост; иноземцу отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост, чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всем, что делается руками твоими, на земле, в которую ты идешь, чтобы овладеть ею»[44]. В той же книге еще раз евреям внушается принцип «двойных стандартов»: «С иноземца взыскивай, а что будет твое у брата твоего, прости» [45].

Сформулированная во Второзаконии установка на поощрение активной ростовщической деятельности евреев среди других народов означала легализацию паразитизма как принципа устройства еврейского общества. Г. Чамберлэн делает тонкое замечание насчет того, что еще до вавилонского пленения жреческая верхушка Иудеи стала приобретать вкус к паразитическому существованию. Оно обеспечивалось за счет того, что на территории Иудеи находился Иерусалимский храм, и десять израильских колен, проживавших в соседнем государстве (Израиле), фактически оплачивали на протяжении более века безбедное существование иерусалимской верхушки. Вавилонский плен лишь усилил эту склонность евреев Иудеи к праздной и сытой жизни[46]. Надо иметь в виду, что численность проживавших в Иудее евреев была в несколько раз меньше, чем в соседнем Израиле. По данным современного еврейского источника, в начале VIII в. до н. э. в Израиле проживало 800—1000 тыс. человек, а в Иудее – 300–350 тыс. человек. То есть соотношение было почти 3: 1[47]. Можно предположить, что Иерусалимский храм обеспечивал сытую жизнь не только верхушке Иудеи, непосредственно связанной с храмом, но и большей части жителей Иудеи, которые прямо или косвенно получали средства жизни от храма и паломников.