Вокруг Света - Журнал "Вокруг Света" №10 за 2002 год

Софья действовала хитро. В первую очередь она поставила себе целью навсегда вырваться из постылой женской половины царского терема. А потому как только здоровье Федора Алексеевича ухудшилось, она, притворно или нет, причитая и рвя на себе волосы, добилась права постоянно находиться возле больного. Она кормила и поила его из своих рук, давала ему лекарства и всячески хлопотала над ним. Ну а по сути пребывала в непосредственной близости от трона, среди бояр, военачальников, влиятельных лиц, умея слышать все разговоры и во все вникать с пользой для себя. Когда ей это было надо, Софья умела приноровиться к каждому, не жалея льстивых слов. В свою очередь и окружение умиравшего царя не могло надивиться на ум, обширные знания и благочестие, столь старательно демонстрируемые царевной.

В конце апреля 1682 года, во время похорон брата, Софья, опять же вопреки всем обычаям, единственная из всех царевен присутствовала, громко стеная, на этом печальном обряде до самого конца. А народ, как-то уже забывший о самом невероятном факте явления вчерашней затворницы, вовсю сочувствовал горю громко рыдающей сестры усопшего.

Итак, первый выход был сделан, и едва ли сыскалась бы сила, способная загнать Софью обратно в терем.

Между тем ситуация с престолонаследием начинала накаляться. Преемником покойного царя мог стать либо 16-летний Иван (сын Милославской), либо 10-летний Петр (сын Нарышкиной). При обсуждении кандидатов разноголосица мнений достигла предела. Причем «несогласие» было как среди привилегированной верхушки, так и среди «площадных». Дело решил голос патриарха Иоакима, являвшегося согласно тогдашнему закону первым лицом в государстве в случае смерти царя и высказавшегося за Петра. 27 апреля 1682 года царем был провозглашен Петр, реальной же правительницей становилась его мать, вдовствующая царица Наталья Кирилловна.

Казалось бы, далеко идущие планы амбициозной царевны развеялись в прах. Но что для одних конец, для других — начало. Софья не могла допустить возвышения ненавистной мачехи. Ей и в голову не приходило отступиться. Напротив, уже с открытым забралом она вступила в политическую борьбу. Смелости ей было не занимать, но она хорошо понимала, что для успеха своего плана необходимо иметь определенную поддержку, точнее, как минимум две ее разновидности: одну — интеллектуальную — силу мысли, умеющей найти нужные ходы в хитросплетениях борьбы, другую — физическую — стихийную и при необходимости карающую. И то, и другое ею было найдено.

Еще будучи вхожей в апартаменты брата Федора, Софья особенно отмечала для себя Василия Васильевича Голицына, представителя знатнейшего боярского рода.

Голицын, уже вполне зрелый человек, был счастлив в браке со своей второй женой Евдокией Ивановной, урожденной Стрешневой, от которой имел четырех сыновей и двух дочерей. Судя по обширной корреспонденции, боярин Голицын был отменным семьянином, редким хозяином. Он постоянно заботился как о воспитании всех своих отпрысков, так и о здоровье и благополучии супруги. Дом его, первейший в Москве, был устроен совершенно на западный манер: с изящной мебелью и обширной библиотекой. Помимо этого, Голицын был «прозападником» — его живо интересовало устройство европейской жизни, тамошние нравы и обычаи казались ему не в пример разумнее своих. Все прибывавшие в Московию иностранцы непременно были гостями Голицына и неизменно приходили в восхищение от общения с этим умнейшим человеком. «Я думал, что явился к какому-нибудь итальянскому герцогу, все блистало в доме Голицына великолепием и вкусом», — писал один из иностранных вояжеров.

Василий Васильевич начал быстро возвышаться еще в годы правления Алексея Михайловича. Позже, уже при Федоре, достигнувший боярства Голицын выказал блестящие дипломатические способности и к тому же задумал провести обширные реформы как в гражданской, так и в армейской жизни. Но болезненность царя да запутанный клубок интриг возле трона отодвигали все его устремления в неясное будущее.

Другой силой, на которую вознамерилась опереться Софья в предстоящей схватке за власть, были стрельцы. При дворе ее батюшки они представляли собой род дворцовой гвардии, охранявшей царя, и потому считались людьми привилегированными. Со смертью же Алексея Михайловича они лишились некоторых льгот (освобождения от городских служб и права беспошлинной торговли), а стало быть, и значительной части дохода, что привело к назреванию в их среде недовольства, усугублявшегося недопустимым превышением власти со стороны командиров стрелецких полков. Царица Наталья Кирилловна хоть и старалась частично удовлетворить их требования, до конца погасить опасно тлеющие угли злобы не смогла.

Софья же, уловившая эти настроения и понимавшая, что они вполне способны перерасти в вооруженное выступление против власти, умело направляла стрелецкий гнев. Ею и ее сторонниками был пущен слух, что Нарышкины-де, царица с родственниками, «извели» отвергнутого престолонаследника Ивана.

Со стороны царевны это была откровенная провокация, свидетельствующая, что средств для победы она не выбирала. И этой победы — неправедной, оплаченной кровью многих людей — она добилась.

15 мая 1682 года под гул набата с развернутыми знаменами стрельцы ворвались в Кремль. Несмотря на то что царица вывела на крыльцо и невредимого царевича Ивана, и вместе с ним Петра, разъяренную толпу вооруженных людей это уже не остановило. Началось кровавое побоище, в результате которого практически все Нарышкины были перебиты. Залив кровью Москву, стрельцы, ловко направляемые Милославскими, почуявшими час своего торжества, в поданной ими челобитной потребовали, чтобы царями стали оба брата — Иван V и Петр I. Вторая челобитная, появившаяся через несколько дней, содержала еще одно требование — чтобы по случаю их малолетства страной правила Софья. И боярская Дума, видимо, еще не отошедшая от предшествующих кровавых событий, сочла это требование справедливым.

Встав наконец у руля власти, Софья тем не менее осознавала, что радость по случаю этой победы может оказаться преждевременной — слишком уж реальной силой стали обладать после бунта стрельцы во главе со вновь назначенным князем Хованским, крайне почитаемым ими. В своих опасениях она не ошиблась и спустя некоторое время решилась на новую интригу. Под благовидным предлогом она выманила Хованского из столицы в село Воздвиженское, где он предстал перед судом по обвинению в государственной измене и, как явствовало из приписанной ему анонимки, в угрозе «царский корень известь». Хованский был казнен. Среди исследователей этого вопроса бытует устойчивое мнение, что бумага, стоившая ему головы, была «организована» ближайшим окружением Софьи, а возможно, и ею самою.

В итоге стрелецкое войско осталось без предводителя, Софья же бросила клич о мобилизации дворянского ополчения для охраны законной власти и трона. Убедившись, что у стрельцов нет сил на новое выступление, она дала знать из Лавры в Москву о подготовке ее торжественного въезда. Так началось семилетнее правление царевны Софьи Алексеевны государством Российским.

Каким же оно было, это правление, и что чувствовала, сидя на троне, женщина, добравшаяся до него через кровь, казни, измены, клевету? Приведем мнение сторонника Петра, князя Б.И. Куракина, человека, которого трудно заподозрить в симпатиях к ней: «Правление царевны Софьи Алексеевны началось со всякою прилежностью и правосудием всем и ко удовольствию народному, так что никогда такого мудрого правления в Российском государстве не было».

Главой правительства Софья назначила Голицына, и многие достигнутые в годы ее правления успехи явились итогом их политического и человеческого альянса. Всегда настороже, всегда лавируя между то и дело возникающими группировками, они тем не менее делали свое государственное дело.

Софья отменила смертную казнь за непристойные слова, заменив сие прегрешение ссылкой, теперь женщины, убившие своих мужей, уже не карались страшной смертью — «окапыванием», что означало зарывание виноватой живьем в могилу. Ужесточилась борьба с произволом местных властей, взятками, поборами. Софья проявила ряд инициатив по оживлению торговли с Западом, развитию промышленности. Особенно это коснулось ткацкого производства. В России стали изготавливать дорогие ткани: бархат, атлас и парчу, которые ранее привозили из-за моря. Для обучения русских мастеров выписывались специалисты-иностранцы.

В 1687 году Софья закончила начатое еще при Федоре по инициативе Симеона Полоцкого дело создания Славяно-Греко-Латинской академии. Ею поощрялось строительство каменных хором в Москве, западные заимствования более удобных бытовых условий жизни, введение «политеса», изучение языков, разного вида искусств. Удовлетворялась также потребность в широко, по-европейски образованных людях — отпрыски благородных фамилий посылались для обучения за границей. Пошла Софья навстречу своему фавориту и в деле развития школьного образования.