Николай Александров - Мы из розыска…

— Не знаю, с чего начать…

Константин сунул сигарету в рот, прикурил и довольно неумело затянулся голубоватым дымком.

— Слушай, тут такое дело. Мне кажется, что этот хмырь здесь. Подожди, не перебивай, — опережая недоверчивый жест Дмитрия Ивановича, выпалил Константин, — голову даю на отсечение.

— Да с чего ты взял? Расскажи подробнее.

— Понимаешь, мне кажется, что из квартиры нет обратного следа…

— А где он, по-твоему, может быть? — ошарашенно спросил розыскник.

— Начинай с этой, — Константин ткнул пальцем в сорок первую квартиру, на дверной ручке которой до сих пор сиротливо висело пальто с шарфом, повешенные Снегиревым в самом начале осмотра. — У них с сорок второй балкон общий, — раз, на балконе он был — это два, с седьмого не спрыгнешь — три, ну и — четвертое — стекло в форточке в этой квартире разбито. Давай, Дима, думай. Тут соседка стояла, он не мог уйти незамеченным.

— Дела… — задумчиво произнес Дмитрий Иванович. Уйти он, конечно, мог, если соседка отлучалась.

— А стояла она одна?

— Да нет, с этим вот мужчиной… В лампасах. Ну, с которым я сейчас беседовал. Она боялась одна и его позвала. Потом участковый подошел. Все вроде вырисовывается, если твой вариант сработает, то… — он не закончил прерванную мысль, так как неожиданно решил действовать. — Знаешь что, надо женщин из квартиры убрать и молодого человека. Давай в сорок четвертую, что ли, к соседке пристроим их. Ты их, Костя, выводи пока сюда, а я с соседкой договорюсь.

Константин с максимально возможным спокойствием вернулся в комнату, где раньше проводил осмотр.

Следователь заканчивал оформление протокола, зарисовывал на бумаге план комнаты, расстановку мебели, вещей. Это было необходимо для полного оформления протокола. Хозяйка укладывала вещи в шкаф — она совершенно успокоилась и почти не обращала внимания на посторонних. А может, это только так казалось. Парнишка с авоськой, отломив здоровенный кусок батона, сидел в уголке и закусывал, запивая молоком из пакета.

— Саша, — обратился Константин к следователю, — выводи всех на лестницу. — Сказал достаточно тихо, так, чтобы никто из посторонних не слышал. — Срочно! Димина команда, оперативная… Понял?

Следователь начал торопливо засовывать в портфель листы протокола.

— Товарищи, пройдемте на площадку и продолжим осмотр, — сказал он.

— А это надолго? Мне скоро на работу, — впервые подал голос молодой человек, — говорили, на полчаса всего…

— Осталось минут на пятнадцать, может быть, на двадцать, и мы вас отпустим. Справку дадим на работу.

— Не-е-е-е, нам справка не нужна, без надобностей! — певуче и протяжно сказала женщина в рыжей безрукавке. — Раз надоть, значит, надоть, мы ко всему привычные…

— Ну вот и хорошо! — подытожил следователь. — Пошли, товарищи. Еще немного — и по домам.

У входа в квартиру их уже ждал оперуполномоченный.

— Проходите в сорок четвертую, — пригласил он, — а мы тут пока проведем следственный эксперимент. И дверь заодно поправим. «Хоть и невпопад, — подумал Снегирев, — но сгодится и такой предлог».

В прихожей с опрокинутой дверью остались трое. Было тихо, только из неумолкавшей телефонной трубки по-прежнему раздавались короткие гудки.

— Вот что, мужики, раз такой оборот… Да выключи ты его как-нибудь, — не выдержал оперуполномоченный.

Константин поднял с пола осколок пластика и сунул его куда-то внутрь опутанной разноцветными проводами схемы. Гудки прекратились.

— Действовать будем следующим образом, — продолжил Дмитрий Иванович. — Самое сложное, — проникнуть в квартиру через балкон, повторить незаметно его путь — беру на себя. А вы, ребята, держите вдвоем дверь… После того как он выйдет на ваш вызов или хотя бы приоткроет дверь, я буду уже у него за спиной. Костя у двери, а ты, Саша, страхуешь. Внизу участковый, и кинолога я не отпустил, просил подождать — они в курсе. Вы вдвоем, я думаю, справитесь. Держитесь на всякий пожарный поближе к стене.

— А если настоящий хозяин выйдет? — спросил следователь.

— Не выйдет, они всей гурьбой без пятнадцати девять ушли. Все, — закончил Дмитрий Иванович, — начали!

Он прошел в опустевшую сорок вторую квартиру и исчез. На площадке перед дверью, прижавшись к стене, стоял следователь.

Константин приблизился к двери, пронзенной крест-накрест гвоздями с фигурными шляпками. Аккуратно снял с ручки и надел на себя пальто. Машинально отряхнул полу быстрыми резкими движениями руки.

«Жалко, рацию в машине оставили, — мелькнуло в мозгу, — подмогу бы вызвали. Ладно, бог с ней. Вот то, что в двери глазка нет, — это по-настоящему хорошо. Клиент нас не видит».

Из сорок второй квартиры раздался свист, означавший, что Дима занял исходную позицию на балконе. Пора звонить.

Константин оглянулся на следователя. Достал из кармана пальто сложенный вчетверо листок чистой бумаги, секунду-другую помедлил и нажал кнопку звонка. Раздался мелодичный звон.

За дверью не было слышно ни шороха, ни скрипа.

«Неужели ошиблись? Прославимся со своими подвигами по всему управлению».

Стоящий за спиной Корсаков выразительно ткнул указательным пальцем в сторону двери. Жест можно было истолковать двояко: либо «он там», либо «звони еще». Снегирев снова несколько раз нажал на кнопку звонка с такой силой, что, казалось, она должна утонуть в стене.

«Фью-ю-ю, фью-ю-ю», — разливались по чужой квартире удалые электронные трели. Послышались осторожные шаги, что-то упало.

— Чего нужно? — раздался из-за двери мужской голос.

Константин, по-прежнему державший в руке листок бумаги, вдруг совершенно не своим голосом произнес:

— Телеграмма тут Трифоновым, получите…

«Каким еще Трифоновым? — удивился следователь. — Соседка же говорила, что Сагайдановы тут живут… Вот это да! Молодец, Костя, еще одну проверку придумал, — дошло до него вдруг. — Теперь все решит ответ из квартиры».

— Сейчас, — послышалось из-за двери, — я после душа. Оденусь только.

Ожидание не входило в их планы. Это была незапланированная неожиданность. «Как там Дима»?… Только бы он его не заметил…»

Щелкнул замок, стукнул засов, и дверь приоткрылась на длину цепочки. На пороге стоял закутанный в огромный махровый халат мужчина лет сорока пяти. Его волнистые, влажные волосы были тщательно расчесаны. Длинные кисти пояса от халата свисали до пола.

— Давайте сюда телеграмму, — потребовал он. — Чего еще там?

«Неужели не он?.. Вляпались! — растерялся Константин. — Может быть, родственник, а фамилию не расслышал? Вот душ принимал, что же тут такого. Ладно. Играть так играть! До конца!»

— Извините, но тут расписаться надо. В получении… — Дверь широко открылась. Эксперт взглядом впился в пол. Из-под халата, доходившего до самого пола, высовывались носки светло-коричневых полуботинок.

«Румынские «Томис», размер сорок три — сорок четыре, мокрые, с грязью… Милые мои ботиночки, да вы уже в пяти или в шести квартирах наследили за последний месяц. Спасибо березовому листочку с пришлепочкой грязи — много рассказал. А хозяин по квартире в таких, между прочим, ходить не будет… Он!» — решил Константин и, сунув мужчине листок бумаги, схватил его за запястье правой руки. И тут же за спиной мужчины в полной тишине раздались торопливые шаги преодолевшего все преграды Дмитрия Ивановича.

Резкий толчок в грудь отшвырнул Снегирева к стене, рассеяв последние сомнения. Очки, описав незамысловатую траекторию, отлетели в угол. Костя вскочил на ноги. Рядом шла борьба. Его толкали, били, об него спотыкались. Честно говоря, за все эти годы в задержании он участвовал всего второй раз. Это была не его сфера деятельности. Глядя на окружающее, потерявшее четкие границы, он неожиданно увидел перед самым носом подошву ненавистного ботинка. Схватив «Томис» сразу обеими руками, рывком дернул на себя, надежно прижав к полу.

Резкий удар по губам привел его в шок, он едва не выпустил ногу преступника. Сине-красные круги замелькали перед глазами. Было чертовски больно, язык ощутил терпкий вкус крови…

Рядом раздавалось трудное, напряженное дыхание следователя… Ему, видимо, тоже доставалось. Дмитрий Иванович провел болевой прием. Зажатый со всех сторон, «халат» взвыл и как-то сразу обмяк.

Поднявшись на ноги, Константин нашарил в углу совершенно, к его изумлению, не пострадавшие очки. Мир снова обрел реальные очертания.

Нестерпимо болела верхняя губа. Он дотронулся до нее — сочилась кровь. Зубы, кажется, целы…

— Ребята, пуговицы у него все? — процедил Константин — он не оставлял надежды «приписать» задержанному и кражу со Спартакиадной.

— Все! — проверил Дмитрий Иванович. — Здорово это он тебя. Нокдаун…