Михаил Антонов - Правда об украинцах и Украине

А вот попытка Киева подчинить себе Юго-Восток силой — это как раз нереальное решение украинского конфликта.

Отношение к Новороссии и её ополченцам зависит также от тенденций развития политической ситуации в России. Очевидно, что курс В. Путина на защиту национальных интересов России, а значит — и на ужесточение российской политики по отношению к Западу, встречает ожесточённое сопротивление со стороны олигархов и либералов в стране. Если В. Путин твёрдо нацелен на победу своего курса, то закалённые в боях видные ополченцы Донбасса ему очень пригодились бы как помощники. Если же нынешнее «сосуществование» сторонников национального курса и его противников будет продолжаться, то особой нужды в видных ополченцах Донбасса не просматривается.

Нет, кажется, ни одного заметного российского публициста, который не отметился бы на поле освещения событий на Украине. Вот, например, экономист и политолог Михаил Делягин опубликовал десятки статей на тему «Украина и Новороссия». С одной стороны, он утверждает, что «вся экономика Украины сосредоточена на Юго-Востоке. Киев существует лишь как финансовый центр. По эффективности корпоративного управления лидирует Донецк, железнодорожная инфраструктура Харьковской области соответствует уровню Голландии, по эффективности рынков товаров лидирует Одесса… По уровню развития бизнеса лидирует Донецк, по развитию инноваций — Харьковская область. А всё остальное, с точки зрения экономики, не существует».

Как это не существует? А сельское хозяйство Западной и Центральной Украины? Да, — признаёт М. Делягин — «на Украину приходится треть пахотных земель Европы, и большая их часть расположена опять-таки на Юго-Востоке. И не забывайте, что земли Франции или Германии — это гидропоника, и без интенсивных удобрений там ничего расти не будет, а на Украине — чернозём». Вот ЕС (в первую очередь Германия, у которой на этот счёт есть богатый опыт со времён Гитлера) и нацелился было на плодородные земли Украины. Их можно скупить на месте и на них организовать сельскохозяйственное производство. (Например, выращивание экологически чистых продуктов для европейской элиты.) А можно снять плодородный слой почвы и вывезти его в Европу.

Но тут есть один нюанс. «Через некоторое время то, что нацисты в Киеве называют «сепаратизмом» на Востоке, покажется детским садом перед борьбой «героического западноукраинского народа» за свою независимость… «Великая Украина» от Львова до Тернополя — это то, что сложится и будет существовать реально через 3–5 лет. А это такой народец, что с ним никаким европейцам не справиться».

Итак, от Киева отделится Новороссия, это 10 областей. Начнётся присоединение других народных республик (к Донецкой и Луганской) осенью. Почему? Потому что «Украина доказывает сейчас на своем опыте, что нацизм нерентабелен. Нацизм не думает и не занимается экономическими вопросами. Прекращение субсидий приведет к уничтожению целых отраслей в экономике Украины… И она посыплется к концу лета. Ведь лето — это расслабуха, это огородики, всё хорошо, все пьют и отдыхают». Но когда перед людьми замаячит зима и выяснится, что жрать нечего, работа кончилась, а денежных запасов нет, тогда они и встанут. То есть если Луганск и Донецк восстали по культурным и политическим причинам, то Юг и Восток в целом восстанут по причинам сугубо социально-экономическим» — безработица и голод. При этом в Новороссии появится новый транспортный коридор в Европу, более того, Одесса — это потрясающий порт. Ну, и Крым без Херсонской области — это чемодан без ручки. И Россия вынуждена будет по политическим мотивам присоединить Новороссию, «иначе Новороссия присоединит Россию к себе». 20 миллионов человек — это даже как рынок очень много, а 20 млн человек, которые пашут, как кролики, как у нас не работают, — это еще и огромный производительный ресурс.

А всё остальное будет нормальной Украиной, которая будет жить так, как она всегда жила, после воссоединения с Россией. Но путь к этому будет долог, хаотичен и, к сожалению, кровав.

Обрисовав радужные перспективы Новороссии, которая вполне может стать экономически самостоятельной, М. Делягин в то же время допускает возможность поражения ополченцев. Тогда они станут жертвами ужасающего террора со стороны киевской хунты. Многие жители Юго-Востока погибнут или поплатятся за своё стремление к самостоятельности тюрьмой и иными тяжкими лишениями. Но это не спасёт хунту. Те территории, которые сейчас уничтожаются нацистами, и которые неминуемо против этого нацизма будут восставать, будут неминуемо принуждать Россию к присоединению. Что ж, как сказал поэт, «так тяжкий млат, Дробя стекло, куёт булат».

Расписав как по нотам путь решения украинского вопроса, М. Делягин даёт советы российской власти (видимо, полагая, что без них она не знает, что ей делать):

«Новороссии нужны консультации для национализации активов саботажников (включая олигархов), создания народно-освободительной армии и освобождения Киева. Российским войскам нечего там делать, но нельзя мешать добровольцам, в том числе имеющим боевой и управленческий опыт. Каждая ячейка сопротивления на захваченной хунтой земле должна получать помощь, как в прошлую войну с нацизмом. Нацисты и их пособники не могут иметь «зон безопасности»: земля должна гореть под их ногами. Денацификация Украины должна быть официальным требованием России и обществ Запада, ужаснувшихся зверствам своих правительств.

Реализация этих мер проста и не требует ничего, кроме служения гуманизму и интересам народа России. Отказ же от них будет всё более походить на национальное предательство».

Вообще это, кажется, некий социологический закон: стоит некоей персоне достичь известности в той или иной сфере, как она начинает поучать всех и вся и критиковать неумелые действия власти. Вот ещё один пример такого рода.

Известный публицист Максим Шевченко выступил со статьёй «Зачем Киеву втягивать Россию в войну». Он, как всегда, утверждает, что русскоязычное население Украины испытывало и социально-экономический гнет, и национально-культурное унижение, но исходило оно не от украинцев, а от правящих элит, которым было плевать на украинцев и на все украинские нормы жизни. Многие добровольцы из России, и Стрелков в том числе, восстали против этого угнетения, но терпели неудачу — потому, что выступили в защиту некой химеры, так называемого «русского мира», тогда как сражаться нужно за реальные социально-политические и социально-экономические требования. А что касается Стрелкова, многие в движении считают его неэффективным руководителем. Многим просто не хочется и не интересно подчиняться непрофессиональному военному при наличии в движении военных профессиональных. И М. Шевченко перечисляет ошибки, допущенные Стрелковым, которому всё прощается, потому что он пользовался покровительством в Москве. Одной из задач Стрелкова, как и Бородая, было не допустить прихода к руководству движением граждан Украины. (Замечу, что другие публицисты, как отчасти было показано выше, именно Стрелкова считают фигурой, неприемлемой для Кремля, что и подтвердили позднее его противокремлёвские выступления). Как истинный украинец, М. Шевченко полагает, что конфликт на Украине должен быть внутриукраинским, и вожди ополченцев должны выдвигаться из среды украинцев. Вождями должны стать те, кто геройски показал себя в боях и добился наибольших успехов. Он, видимо, не понимает, что вожди назначаются из Центра и должны отвечать совсем иным требованиям, больше политического, чем собственно военного характера (хотя, конечно, героизм и успехи тут не помешают, но в дополнение к главным качествам). То, что Бородая и Стрелкова послали в Донбасс из Крыма, где они показали себя не с саблей в руке, а как люди, понимающие общую обстановку и истинные цели Центра. (Впрочем, как выяснилось, не совсем; и Бородай от тесной дружбы со Стрелковым открестился, и Стрелков явился в Славянск самозванцем.) Для меня лишним доказательством этого служит появление в Донецке генерала Антюфеева (Шевцова), построившего в Приднестровье с нуля систему КГБ (как считают эксперты, лучшую на территории СНГ), а затем и решавшего ту же задачу в Донецке. Так вот, сидел генерал где-то за тридевять земель от Донецка, потом вдруг решил — взял рюкзачок и двинулся в сторону Донбасса: «авось пригожусь там на что-нибудь». Нет, так серьёзные дела не делаются. А кто этого не понимает, вынужден пробавляться обличениями «странных форматов политтехнологического действа со стороны Москвы». Ну, а с выводом М. Шевченко о том, что враги «мучительно ждут, когда Россия вступит в войну, но Россия не должна в неё вступать, чтобы не дать козырей киевской, а точнее, днепропетровской группировке, которая захватила Киев», я вполне согласен.