Александр Уралов (Авторханов) - Убийство чечено-ингушского народа. Народоубийство в СССР

Старик говорил по-русски, говорил внушительно и горячо, как юноша. Вместо того чтобы действительно подумать над мудрым советом Бекмурзиева, Черноглаз распорядился об аресте "старого бандита" и поехал созывать очередное собрание в следующем ауле – Даттах. Там повторился вариант той же картины. В тот же день вечером под Галашками, там, где дорога проходит через маленький лесок, Черноглаз был убит в своей машине. Сопровождавшие его два других работника областного комитета были отпущены невредимыми.

Убийство Черноглаза дорого обошлось ингушам. Первыми были арестованы, по обвинению в организации этого убийства, Идрис Зязиков, бывший секретарь Ингушского областного комитета ВКП(б), его жена Жанетта, и все его личные друзья и родственники. По аулам были произведены аресты среди всех тех лиц, которые числились в так называемых "списках порочных элементов" ГПУ. Главарей "заговора" против Черноглаза во главе с Зязиковым судили в Москве, в Верховном суде РСФСР. В их числе были и физические убийцы. Сам Зязиков во время убийства Черноглаза находился в Москве на курсах марксизма при ЦК ВКП(б). Но Зязикова обвиняли в "моральной и политической подготовке" убийства своего преемника.

Подсудимые объясняли мотивы убийства Черноглаза всей его провокационной политикой в Ингушетии. Все они, в том числе и Зязиков, были приговорены к расстрелу. После личного вмешательства Орджоникидзе и Микояна Зязикову расстрел был заменен десятью годами. Других расстреляли.

Почти с предначертанной аккуратностью в горах Чечни происходили каждой весной крестьянские восстания, а партизанское движение было явлением перманентным. На эти восстания народ толкался не только постоянной волею к национальной свободе, но и чисто провокационными трюками самих чекистов. К старой царской системе брать "аманатов" (заложников) для принуждения "бандитов" к сдаче чекисты прибегали постоянно, и в более широком масштабе. Но старая кавказская администрация "аманатов" отпускала на волю, как только являлся преследуемый "бандит". Однако в истории советской Чечено-Ингушетии не было ни одного случая, чтобы при явке "бандита" были бы освобождены "аманаты". Добровольно явившийся "бандит", вопреки торжественному обещанию сохранить ему жизнь, – расстреливался, а "аманаты" ссылались в Сибирь, в том числе женщины и дети. Обман был правилом, благородство – исключением во всех действиях чекистских вершителей судеб чечено-ингушского народа. Поэтому Советской власти просто перестали верить. "Брешет, как Советская власть" – так приблизительно гласит в переводе одна из чеченских поговорок. Но обман, давно превратившийся во "вторую натуру" советского режима, подрывал лишь доверие к этому режиму и потому был куда более терпимым злом, чем сознательная система провокаций чекистов, которой легко поддавались чеченцы и ингуши в силу ряда специфических национально-бытовых и религиозных условий. Постановлением областного комитета партии, во главе которого стоял москвич Егоров, было решено организовать свиноводческую ферму в горном ауле Дарго. Настойчивые советы его чечено-ингушских коллег не делать этого, ибо это вызовет возмущение фанатичных чеченцев (чеченцы и ингуши, как магометане, не едят свинины), не возымели действия – Егоров, наоборот, обвинил своих коллег в националистических предрассудках. "Если чеченцы не едят свинины, тем лучше для самих свиней – не будут красть",- пояснил Егоров своим коллегам по областному комитету. Свиноводческая ферма была организована, и она просуществовала ровно один день: днем привезли свиней, ночью чеченцы их закололи. Конечно, при этом не украли ни одной свиньи. Психологически действия эти были легко объяснимы. Завозом свиней в магометанское село, жители которого никогда их не видели раньше, власть совершила, по их мнению, величайшее святотатство.

Больше свиней в горы не завозили, но зато, вместо заколотых что-то около десяти свиноматок, из Дарго НКВД вывез до 30 "бандитов" для отправки в Сибирь. Подобных тупоумных провокаций советская действительность в Чечено-Ингушетии знает сотни и тысячи. Но жертвой мелких и крупных провокаций НКВД до сих пор становился только аул. Правда, многие из интеллигентов старой школы, которые могли оказаться опасными для Советской власти в Чечне, были давно высланы с Кавказа – бывший член Государственной думы Т.Э.Эльдарханов, член Московской коллегии защитников А.Мутушев, инженер М.Курумов, братья Мациевы. Другая часть чечено-ингушской интеллигенции, потерпев поражение в открытой войне с Советской властью, уехала за границу в эмиграцию – бывший президент республики горцев Кавказа Тапа Чермоев, бывший председатель парламента Вассан-Гирей Джабаги, председатель Чеченского национального совета Ибрагим Чуликов, генерал Сафарби Мальсагов, командир ингушской части ротмистр Созырко Мальсаго и другие. Но остались еще другие, которые хотя и признали Советскую власть, а некоторые даже имели и коммунистические партийные билеты, но не пользовались доверием власти, т. е. НКВД. Логика чекистов подсказывала, что виновников и организаторов всех антисоветских восстаний надо искать в каком-то едином "националистическом центре", куда, несомненно, должны входить, по той же логике, представители внутренней и заграничной чеченской эмиграции. Эта идея выявления такого, по существу мифического, центра была для чекистских ищеек настолько соблазнительной, что за нее взялись со всей энергией и рвением Северокавказское ПП ОГПУ, под личным руководством Курского (потом он "застрелился" на посту заместителя Н.Ежова) и Федотова и Чеченский областной отдел ОГПУ под руководством его начальника Г.Крафта. Они так искусно и правдоподобно создали этот "контрреволюционный националистический центр", что в его существование поверили даже многие из чеченцев. Но создан он был следующим образом. Целая сеть агентов имела задание взять под постоянное наблюдение следующих лиц из чеченцев: управляющего краевой конторой снабжения (Севкавснаб), члена ВКП(б) Магомета Мациева (во время гражданской войны М. Мациев – командующий чеченской Красной Армией, но происходил из купеческой семьи); юрисконсульта Чеченского областного исполнительного комитета Магомета Абдулкадирова (беспартийный, бывший царский чиновник, выдающийся юрист); инженера Ису Курбанова; заведующего учебной частью и профессора по кафедре теоретической механики Грозненского нефтяного института Халида Батукаева (этому профессору, блестяще окончившему МВТУ, было всего 25 лет); его отца, Ахмата Батукаева (беспартийный, как и сын, но бывший красный партизан); Эдиль Султана Беймурзаева (беспартийный, бывший царский чиновник); его двух сыновей в возрасте – одного 14 лет, другого 18 лет; Хадида Шамилева, начальника финансового отдела (беспартийный, бывший белый офицер); Магомета Сатаева (партийный работник); Юсуфа Чермоева (беспартийный, сын бывшего нефтепромышленника); инженера Мустафу Домбаева (член комсомола). Некоторые агенты имели специальное задание сводить между собою вышеназванных лиц на квартирах друг у друга и организовывать "приезды" к ним "подозрительных лиц" из разных аулов. Даже больше. Некоторых из названных лиц, например М.Мациева и инженера Курбанова, по официальному поручению заместителя начальника краевого НКВД посылали на "мирные переговоры" к известному тогда руководителю антисоветского партизанского отряда Макалу Газгирееву с предложением от имени НКВД о добровольной явке Газгиреева, гарантируя ему в этом случае сохранение жизни. Газгиреев, хотя и был в прошлом большим другом Мациева и Курбанова, предусмотрительно отказался воспользоваться великодушием ГПУ и советом бывших друзей. Как выяснилось потом, эта поездка Мациева и Курбанова оказалась организованной Курским, чтобы обвинить их обоих в связи с "руководителем бандитов".

Одновременно ГПУ дал задание и своим заграничным агентам установить слежку за горской эмиграцией, в частности за окружением Чермоева. Специально для этой же цели был дважды командирован за границу бывший белый офицер Виса Харачоев, разумеется под чужим именем. С кем встречался и как вообще выполнил свое задание Харачоев, все еще неизвестно. Но зато точно известно, что из-за границы начали приходить письма – из Стамбула, Парижа и Лондона, адресованные разным лицам из вышеперечисленной группы. Письма эти приходили в Грозный (столица Чечни) не на адреса прямых получателей, а на подставных лиц, для передачи такому-то. Одним из таких подставных лиц в Грозном был Х.М. Х.М. был, в свою очередь, предупрежден ГПУ, что он будет получать "заграничные" письма для других, но что он обязан доставлять их немедленно в ГПУ. Х.М., конечно под страхом ареста, немедленно доставлял их туда. Письма были написаны Мациеву, Курбанову, Беймурзаеву и другим. Автором большинства писем был Тапа Чермоев, который писал их то из Стамбула, то из Парижа и Лондона.