Всеволод Овчинников - Ветка сакуры

Ему было в ту пору всего двадцать шесть лет. Но жизнь его сложилась сурово. Он прошел трудную школу. Овчинников принадлежит к тому поколению, которое вступало в сознательную жизнь под грохот артиллерийских залпов и бомбовых ударов второй мировой войны. Он был школьником в Ленинграде, когда началась эта война. Страшная блокадная зима 1941/42 года, потом эвакуация с семьей в далекую Сибирь. Работа в сочетании со школой, учеба в армии – вот только повоевать не пришлось! – и, наконец, институт, изучение трудного китайского языка, диплом с отличием и сразу же – «Правда».

Как уже было сказано, главное направление в творчестве этого будущего журналиста-международника определилось сразу. Что же касается манеры письма, которую он избрал, то вот она: сплав публицистики и художественной прозы, органическое соединение точности мысли и образности языка.

Овчинникова послали в Китай. Там он почувствовал себя как рыба в воде. Сразу ушел на большую глубину. Копил драгоценный груз наблюдений, испещряя десятки записных книжек своим аккуратным почерком. Я с удовольствием вспоминаю, как он водил меня в 1956 и 1957 годах по улицам Пекина и рассказывал десятки интереснейших историй, каких не прочтешь в книгах.

А потом была Япония. Вы представляете себе, как это было трудно: из одного сложнейшего азиатского мира перейти в другой, не менее сложный. Я, честно говоря, даже опасался тогда: удастся ли Всеволоду этот искус; по собственному опыту знаю, каким трудным бывает такое переключение после того, как ты свыкся со своей первой зарубежной страной. Но вот прилетаю в Токио и вижу, что Овчинников снова на коне. Мы бродим с ним по Гиндзе, летим в Осаку, он водит меня по Хиросиме, и я убеждаюсь, что и Япония стала для него открытой книгой. Теперь он возмужал, набрался опыта. Его работы и с точки зрения литературной формы приобрели большую значительность.

Главы из «Ветки сакуры» были опубликованы в журнале «Новый мир». Тогда вся читающая Москва – без преувеличений – увлеклась ею. Десятки людей расспрашивали меня: «Кто этот автор?», «Наверное, он всю жизнь прожил в Японии?», «Как ему удалось так глубоко изучить духовный склад японского народа?» И мне доставляет большое удовольствие рассказывать, что автор «Ветки сакуры», не какой-нибудь специалист-этнограф, и вовсе не книжный червь, и даже не токийский старожил, а просто-напросто толковый советский журналист, человек с внимательным взглядом и великий труженик, умеющий собирать камушек за камушком, чтобы потом творить из них свою великолепную мозаику.

Хочу добавить, к сведению любителей овчинниковского литературного почерка, что в «Детгизе» совсем недавно вышла еще одна – небольшая по объему, но какая емкая по содержанию! – работа Овчинникова «Тени на мосту Айои» – о Хиросиме. В ней они найдут еще одно свидетельство того, как важно для журналиста это мастерство собирать камушек за камушком. Казалось бы, о Хиросиме уже написано и рассказано столько, что невозможно добавить к этому что-то новое. Но вот вы раскрываете эту тоненькую книжечку в черной обложке, начинаете читать, и вас сразу же, словно магнитом, притягивают десятки поразительных, совершенно новых для вас деталей, из которых складывается это лаконичное и в то же время очень глубокое повествование. Ни грана патетики, ни капли литературного глицерина. Только детали. Только факты.

…У Овчинникова уже засеребрились виски – на газетной работе время летит стрелой. Он уже стал ветераном «Правды», Но перо его остается молодым, оно стало даже острее, чем было раньше. И я уверен, что он еще много раз порадует читателей своими отличными выступлениями.

Юрий Жуков

Японский художник (1753–1806 гг.), прославившийся как создатель цветных гравюр на дереве.

Иеясу Токугава (1542–1616) – основатель третьей династии военных правителей Японии – сегунов, которая находилась у власти с 1600 до 1867 года.

Так назывался Токио, когда был столицей сегунов – военных правителей Японии.

Семисен – трехструнный музыкальный инструмент.