Владимир Найдин - Давнишние секреты

Побрел дальше, может, найдется какой-нибудь выход? Вдруг вижу на двери солидная табличка: “Здесь лежал и лечился В.И. Ленин в 1918 году”. Я даже остановился. Привык к мраморным доскам в память его выступлений. Разбросаны по всей Москве — на Ленкоме, на Доме кино, да мало ли где. А здесь не выступал, а лечился, как обыкновенный человек. Это с ним сближало. Да, но позвольте, куда же носила судно Надежда Константиновна или Мария Ильинична? В тот же туалет? А если там засели мужчины? Да еще и беспартийные?! Несознательные?! Тупиковая ситуация? Нет, нет, надо это выяснить.

Вернулся к задумчивой медсестре. Она серьезно спросила: “Чего ж вы не свистели?”. Про комнату Ленина а la Татьяна ничего не знала или притворялась — не хотела раскрывать отделенческие тайны. “Иногда мы там отдыхаем… с друзьями, там всегда заперто на ключ, — туманно объяснила девица. — Идите быстрей, там дамы уже выползли”. Я зашаркал побыстрей.

А наутро мой хирург-благодетель дал мне ключ от врачебного туалета и объяснил ситуацию. Как важно знать историю вопроса!

В прошлые времена в отделении было аж три туалета. Один был “М”, другой “Ж”, а третий всеобщий, кто быстрей займет. Но прибавилось количество врачей, различного оборудования, и заведующий решил перепрофилировать второстепенные (как он считал) помещения. В одном туалете сделали ординаторскую для молодых докторов: кабинки и унитазы снесли, на их месте установили столы с компьютерами и удобные крутящиеся кресла. Под ними в глубине шумела вода. Одним докторам мнилась горная река с перекатами, их клонило в сон, другие считали это виртуальной клизмой и, наоборот, взбадривались. Разнополярное воздействие. Что-то вроде снотворного со слабительным. Удачное решение.

Второй туалет отдали сестре-хозяйке. Она его заполнила своим добром — матрасами, подушками, пачками мыла, стопками простыней и подкладных пеленок. Еще там хранились врачебные халаты и много, много других не менее полезных предметов. Хозяйка повесила на дверь своей каптерки солидный амбарный замок. Я его видел. По-моему, его нельзя было сбить даже кувалдой.

Но теперь я имел блатной ключ от туалета, проблемы почти разрешились. Бачок все равно протекал. Но я повеселел и стал быстро выздоравливать. Трубки убрали, осталось только снять швы. В палате тоже произошли заметные перемены. Тяжелого больного выписали домой, чтоб он набрался сил перед следующей операцией. Дома, как известно, стены помогают и пукается гораздо веселее — некого стесняться. Так он и сообщил нам.

Вместо него поступил энергичный мужчина откуда-то из области. Кажется, из Дмитрова. Здоровье из него прямо выпирало. Как он залетел к нам, оставалось загадкой. Кажется, во время диспансеризации обнаружили какую-то тень в печени. Он очень трепетно относился к своему здоровью и по знакомству просочился в наш стационар. Для углубленной проверки. Здесь ему было скучно, и потому он все время тренировал свой стальной организм. Приседал до ста раз, отжимался от пола — восемьдесят. Поднимал за ножку свою кровать по пятьдесят раз. Каждой рукой. А шеей он крутил так рьяно, что мы с геодезистом опасались отрыва головы. К чертовой матери. Но он только хохотал и говорил: “Хрустит, зараза! Но я ее разработаю”.

Геодезист тоже был здоровяком, но каким-то рыхлым. А этот был как на пружинах. На привычный кроссвордный запрос: “Важная часть организма?” — он неизменно отвечал: “Член”. Было ему всего лет сорок, и он захватил в своем районе множество физкультурных должностей — тренер детской футбольной команды, организатор утренней зарядки на ткацкой фабрике, командор ежегодного пробега Дмитров — Москва и обратно (это чуть больше ста пятидесяти километров), главный судья весенне-осенних кроссов и т.д. и т.п.

Узнав о моем спортивном прошлом (лет пятьдесят назад), пришел в неподдельный восторг. “Какой кадр! — вопил он, стоя в “березке” на лопатках и энергично болтая ногами,— врач-спортсмен!” Переворачивался на живот и делал “кольцо” — пятками пытался достать свой затылок. “Я с ходу вам предлагаю — немного подлечитесь, и вместе побежим кросс. Я вас запишу в среднюю возрастную группу — там дистанция двадцать километров. По осеннему лесу — желтые листья, свежий ветерок, ласковый дождик. А?” Увидев изумление в моих глазах, он поправлялся: “Ну если двадцать вам многовато, то давайте десятку, это уже совсем легкая прогулка. Пробежите и не заметите”. Я туманно пообещал в недалеком будущем рассмотреть такое заманчивое предложение. Мы обменялись телефонами, и он потом не раз мне звонил, приглашая то на открытие футбольного сезона, то на закрытие городошного, а иногда просто на шашлычки, чтобы отдохнуть у реки и расслабиться. Хороший и гостеприимный парень, абсолютно бескорыстный. Что я ему?

Вот так я и побыл в больнице — и людей посмотрел, и себя показал (в виде камней желчного пузыря).

Однако теперь там в больнице все изменилось. Построили новый хирургический корпус. Врачи прежние — умные, рукодельные и веселые. А вот условия для больных роскошные: на каждого пациента — два туалета. Один основной, а другой резервный. Почти как парашют — главный и запасной. Надо будет как-нибудь на досуге полежать в этой больнице. Отрезать что-либо. Или пришить.