Платон Беседин - Дневник русского украинца: Евромайдан, Крымская весна, донбасская бойня

Заодно досталось и журналисту радио «Свобода» Сергею Андрушко. Коломойский на правах хозяина обложил его так, как разговаривают обычно с всерьёз провинившимися холопами в момент наивысшего раздражения. При этом Андрушко, известный своими как бы бесстрашными выступлениями против Виктора Януковича в пору его президентства и пламенной борьбой за свободу слова, молчал, будто, цитируя олигархический первоисточник, «язык в жопу засунул». Молчали и находящиеся рядом другие журналисты, покорно наблюдавшие, как Коломойский деклассирует их коллегу, готовый вот-вот перейти к физической расправе.

Вообще от днепропетровского олигарха досталось многим. Больше других – депутату от Блока Петра Порошенко Сергею Лещенко, отнесённому им к фаворитам Бой Джорджа и Элтона Джона. В ответ тот анонсировал, что на заседании Верховной Рады депутаты будут требовать отставки Коломойского с поста губернатора Днепропетровской области. Официальная причина – агрессивно-хамское поведение по отношению к журналисту Андрушко. Лещенко поддержали коллеги от президентской партии и «Оппозиционного блока», подконтрольного Ринату Ахметову.

Коломойскому объявили выговор «за нарушение правил профессиональной этики, поступок, порочащий его как государственного служащего». И грызня продолжилась, обрастая новыми смачными деталями: «Приватбанк» блокирует счета Порошенко, в Днепропетровск стягивают дополнительные силы армии. В общем, олигархические батальоны просят огня.

Собственно, конфликт Коломойского, создающего свою оппозиционную партию, с Порошенко вызрел, безусловно, задолго до истории с «Укртранснафтой». Сигналы о нём, точно тревожные светодиодные лампочки, периодически вспыхивали в украинском медиапространстве.

Вот, например, депутат от президентского блока Сергей Каплин заявил, что войну в Донбассе развязал не Владимир Путин, а, выражаясь эвфемизмом, дружественные Игорю Коломойскому Арсений Яценюк и Александр Турчинов. Ещё раньше по телеканалу «Интер», принадлежащему олигарху Дмитрию Фирташу, партнёру Порошенко, транслировали фильм, уничижающий днепропетровского олигарха. Также именно окружение Коломойского лоббировало отставку генерального прокурора Виталия Ярёмы. В свою очередь власть оказывала давление на финансовую группу «Приват», закрывая принадлежащие ей заправки, отбирая преференции авиакомпании МАУ и т. д. Сложно представить, что всё это происходило без ведома украинского президента.

Фундаментальные противоречия есть у Порошенко и Коломойского и по войне в Донбассе. Днепропетровский олигарх, лично финансирующий ряд карательных батальонов, инспирирует партию войны и устами своего протеже, лидера «Правого сектора» Дмитрия Яроша, регулярно обвинявшего украинскую власть в саботаже и предлагавшего создать альтернативный командный штаб, не раз заявлял, что мирные договорённости не приемлет.

Конфликт Порошенко и Коломойского, идентифицируемый чаще всего по взаимным обвинениям контролируемых ими публичных персонажей, является той вершиной конфронтационного айсберга, что пропарывает брюхо украинского чёлна. К нему, втягиваясь, льнут менее значимые игроки разного уровня, выбирающие для себя нужную сторону противостояния. В частности, Игорь Коломойский заручается поддержкой хозяина Закарпатья Виктора Балоги. Так образуются кланы и группы, борющиеся друг с другом и являющиеся ещё одной весомой стороной украинского конфликта.

Ведь помимо очевидного противостояния России и Украины, Донбасса и Киева, Москвы и Вашингтона есть ещё один, находящийся в непрерывном движении, грозящий социально-экономическим землетрясением пласт, где сходятся украинские олигархи, решающие свои задачи и удовлетворяющие свои амбиции. Подчас именно эта мотивация становится решающей, системообразующей в судьбе государства. И в основе того, что прикрывают высокопарными патриотическими речами, по сути, лежит банальный, кощунственный по отношению к стране и народу передел имущества. Он рождает аллюзии на беспощадную атмосферу девяностых, но в куда большем масштабе. Когда разборки устраиваются не на уровне преступных группировок, а целых партий, наций, и местом боя становится не точка на рынке, а вся страна.

В условиях манифестируемой борьбы с Россией этот конфликт, задрапированный «священной войной», не так заметен, но как только присутствие внешней экспансии в медиапространстве ослабевает, он проступает с новой видимой силой. Оттого, собственно, даже перед офисом «Укртранснафты» Коломойский апеллировал к его освобождению от русских захватчиков.

Россия, Донбасс, Путин – тот действенный раздражитель, что удерживает Украину от глобального, чреватого для всех её граждан побоища олигархов, пока что играющих, не всегда успешно, роль полемистов и бизнесменов. Но рано или поздно эта ширма отодвинется в сторону, и на залитую не бутафорской кровью сцену выйдут подлинные герои и злодеи. Тогда большая грызня, устроенная олигархами, может перекинуться на всю Украину, став для её народа большой резнёй.

24.03.2015

В Донбассе, откуда я вернулся на днях, меня всё время спрашивали: «Ну как там, в Крыму, после присоединения к России?» Люди знали, что я из Севастополя. И люди хотели получить ответ. Желательно такой, чтобы он их утешил, согрел. Оттого я не мог разочаровать. Но и врать, создавая вопреки фактам радужный крымский портрет, не мог. Потому отвечал стандартное и по возможности с улыбкой: «Нормально». Пожалуй, было бы в принципе странно говорить нечто иное, приехав из мирной действительности туда, где идёт война, пусть и замазанная перемирием, среди тех, кто, по-хорошему завидуя Крыму, хочет в Российскую Федерацию, о чём твердят многочисленные триколоры и лозунги на стенах.

Данное желание мне хорошо знакомо. Год назад в раскрашивающейся надеждой действительности крымчане по большей части жаждали чего-то похожего, и повсюду клокотало сакральное «возвращение домой».

Помню тот день – 16 марта. Пожалуй, никогда ранее в Крыму я не ощущал, не слышал, не видел среди жителей полуострова столь мощного, всеобъемлющего чувства радости, праздника, царившего на улицах, площадях, в душах. И та вечерняя эйфория, наступившая после объявления результатов референдума, транслировавшаяся федеральными каналами онлайн, не была поддельной. Она била витальным ключом, снося все преграды, барьеры сомнения, недоверия, страха.

Солнечным лучом эта надежда, эта радость протянулись до 18 марта, когда полуостров, торжествуя, внимал словам президента Владимира Путина о «возвращении в родную гавань» и улыбался свитеру «народного мэра» Алексея Чалого. Рейтинги взлетали, фанфары звучали, конфетти летело, и грезилось будущее на зависть всем.

А дальше, собственно, началась реальная жизнь, которую, утрируя, можно описать словами из песни Мэрилина Мэнсона – «длинная трудная дорога из ада». Того, что в жёлто-голубых тонах и с трезубцами на красно-чёрных башнях.

Украина то ли не хотела, то ли не знала, что делать и как управляться с Крымом, коррелировавшим в себе царское рекреационное и коммунистическое военное прошлое. За двадцать три года полуостров обветшал, обнищал и превратился из благодатного места, куда приезжали графы, князья, писатели, художники в нечто хмурое, брошенное, подзабытое. Точно породистого пса выгнали на улицу, и он там исхудал, завшивел, поизносился.

В России же, несомненно, всё будет иначе. Ведь дома, как известно, и стены помогают. Так говорили, представляя новую прекрасную жизнь. И на фоне этих сокрушительных в своей безапелляционности перспектив робко постукивала древними копытами извечная русская двойка – «кто виноват» и «что делать». Первую загогулину вопроса разомкнули быстро, и обвинительные стрелы, шипящие, раскалённые, полетели в Киев, а вот над вторым вопросом то ли в принципе не задумывались, то ли старались не афишировать.

Власть знает, что делать, будьте покойны – разъясняли народу, и тот вроде как соглашался. А когда проскакивали сомнения – эти теребящие душу мыслишки, порой оформляющиеся в нервные, суетливые действия, – тогда появлялся, к примеру, сенатор от Севастополя Андрей Соболев с наказанием-просьбой: «Не надо критиковать нынешнюю власть. Дайте ей спокойно работать». И вроде бы дали. Камни если и метали, то не слишком активно, да и чаще всего не в тех, кто их заслуживал.

Прошёл год. И вот теперь точно – время собирать камни. Они, увесистые и поменьше, тащатся в СМИ, аккуратно, хотя чаще нет, обрабатываются и превращаются в памятники, где одно лишь величие и торжество. И ни слова против. Тот, кто усомнится, пусть даже на миг, рискует попасть в список непатриотичных предателей, у которых на лацкане пиджака – высохший укроп, а в перспективе – общение с людьми, способными внятно объяснить, как и для чего любить родину надо.