Яков Киселев - Чекисты рассказывают. Книга 7-я

Генерал был доволен: первая часть запланированных мероприятий реализована в целом успешно. Данное совещание имело целью подвести итоги, определиться в дальнейших действиях.

После доклада Сергеев не удержался, высказал сомнения:

— Американцы в отношениях с Лгуном используют целый набор довольно хитроумных комбинаций. Не продумано ли у них на случай провала Панкова чего-нибудь такое, что трудно предусмотреть, о чем мы не догадываемся...

— Это вы уже о дальнейших наших мероприятиях? — прямо спросил Покрышев.

— Да, о развитии игровой ситуации.

— Ну что ж, давайте думать вместе. Москвичи дают определенный ответ: никто из американских дипломатов, связанных с ЦРУ, ни 14-го, ни 15-го в районе Бестужевского парка не появлялся. Но можно предположить, что в работе с Лгуном они не задействованы. Очевидно, что на Лгуна замкнут Майборг. Вами, правда, установлено, что этот разведчик из Ленинграда в эти дни не выезжал. Так?

— Так, — кивнули Сергеев и Васильевский.

— Но зато выезжала его жена, госпожа Элизабет Майборг. А это почти одно и то же. Когда она вернулась в Ленинград?

— 15-го поздно вечером.

— Вот видите. Тайник в форме камня Лгун изъял из-под скамейки тоже 15-го вечером. Значит, ее у парка или в парке быть не могло.

Генерал остановился, постоял, скрестив за спиной руки.

— Немаловажно, что Лгун — шпион начинающий, — сказал он. — Из-за нехватки у цереушников времени и возможностей он как следует не обучен, не проинструктирован, свои действия строит в соответствии с теми бумажками, которыми его снабдили. Поэтому давайте работать, как работали — спокойно и тщательно.

Посмотрев на Сергеева и Васильевского, Покрышев вдруг улыбнулся:

— Как там гласит старая гусарская поговорка? «Кто не рискует, тот не пьет шампанского!»

У генерала Покрышева было явно хорошее настроение.

29 сентября около часа дня Панков подошел к газетному стенду, что на проспекте Чернышевского, и стал внимательно читать газету «Труд». Чуть поодаль от него, около этого же стенда, стоял молодой мужчина со спортивной выправкой по имени Владимир Кулешов и читал газету «Известия». На другой стороне проспекта стоял автомобиль «Жигули» с частным номером. В ней сидели Васильевский и еще два сотрудника управления.

Без трех минут час мимо стенда, чуть притормозив, проехала зеленая машина марки «тоёта» с дипломатическим номером генерального консульства США. В ней сидели двое: Артур Майборг и его красивая жена Элизабет.

Очень трудно ждать, если не знаешь, когда же придет тот, кого ждешь. Неопределенность всегда утомительна.

Тайник, как это и предусмотрено инструкцией ЦРУ, был заложен вечером 7 октября; ночь перевалила за половину, наступило 8-е, но наружное наблюдение не зафиксировало, чтобы кто-либо пытался изъять контейнер.

Место для закладки было выбрано кем-то из цереушников с большой изобретательностью: почти посередине моста через Фонтанку. Контейнер представлял из себя плоскую стальную коробку с магнитным дном и крепился к тыльной, невидимой стороне мостовой балки, примерно на уровне коленей. Чтобы его изъять, надо было, проходя по мосту, просто наклониться, чтобы завязать распустившийся шнурок... В случае опасности — одно движение и... коробка исчезнет в глубокой Фонтанке.

Умельцы из управления выход нашли: стоило только прикоснуться к контейнеру, руку обхватывала петля, а чтобы освободиться от нее, требовалось время...

Неужели что-то сделано не так и Майборг не появится? Вчера после работы машина этого «дипломата» проезжала по набережной мимо моста, но не останавливалась даже в соседних кварталах. Сейчас Майборг и его жена, как Васильевскому доложили по радиосвязи, находились дома. Но попытаться изъять тайник могли и третьи лица, теоретически такая возможность тоже не исключалась, поэтому Александр и возглавляемая им группа захвата находилась в тревожном ожидании. Все понимали, что контейнер должен быть изъят в ближайшее время. С точки зрения шпиона, где гарантия, что его случайно не обнаружит, допустим, дворник или какой-нибудь монтер. Начнет около него работать, зацепит, увидит, откроет...

Васильевский для себя почему-то решил: Майборг приедет утром. Только бы успеть вовремя. Конечно, с угла вон того дома, откуда самый удобный вид на мост, оператор все заснимет, доказательства, таким образом, будут, но надежнее, если захват произойдет у самого тайника.

Группа разместилась в дорожно-ремонтном вагоне, который раньше стоял чуть подальше. Но неделю назад его подкатили к самому мосту: пусть все привыкнут.

...В 7.05 по радио поступило сообщение: Майборг вышел из подъезда своего дома.

В 7.25 он проехал по другой стороне Фонтанки, завернул за угол...

В 7.29 ступил на мост.

...Когда Александр с двумя работниками подбежал к Артуру Майборгу, тот стоял в некрасивой позе и левой рукой тщетно пытался сдернуть петлю, захлестнувшую кисть правой.

— Вам помочь, гражданин? — вежливо спросил Васильевский.

Через двое суток Майборг, объявленный персона нон грата, вместе с красавицей женой покинул пределы СССР и уехал в родную Калифорнию. Игорь Панков после вынесенного приговора так же был вынужден отбыть на длительный период из Ленинграда в менее отдаленные, но более неуютные места.

По Вестмангатану, по левой стороне, если идти от центра Стокгольма, неторопливо вышагивал поджарый мужчина. На его узком лице застыла кислая гримаса. Он остановился возле шестиэтажного дома, на мгновение замешкался, потом решительно толкнул дверь.

Миновав еще пару дверей, он очутился в довольно просторной комнате, окна которой затенялись рядами цветочных горшков. Посредине комнаты за большим столом сидело человек десять, место в конце стола оставалось свободным.

— Присаживайтесь, господин Ниедре. — Вошедший услышал знакомый голос и увидел человека, с которым недавно встречался в латышской библиотеке Стокгольма. Эглитис! Он-то и пригласил его сюда, в Латышский национальный фонд.

Ниедре опустился на стул и окинул присутствующих взглядом. Напротив него сидел загадочно улыбавшийся пожилой человек. Ниедре напряг память — да, он видел и этого человека, и не раз. Было это на разного рода эмигрантских собраниях и вечеринках, где один за другим провозглашались тосты за латышскую эмиграцию и «освобождение» родины. Ниедре вспомнил — это один из руководителей Латышского национального фонда, фамилия его — Гинтерс.

— Господин Ниедре, вы недавно побывали в Латвии, — сухо произнес Гинтерс.

— Да, там живут мои родственники и знакомые.

— Прекрасно. Надеюсь, вы встречались с ними?

— Как же иначе.

— И, кажется, фотографировали кое-что?

— Какой же турист отправляется в путешествие без фотоаппарата?

— Верно, верно, — поддакнул Эглитис и опасливо покосился на забаррикадированные цветочными горшками подоконники.

Ниедре тогда еще не знал, что присутствующие больше всего на свете боятся посторонних глаз и ушей и, не приведи господь, булыжника брошенного в окно. Даже нейтральные шведы с подозрением относилась к этой странной организации.

— Вы опять собираетесь, гм... на родину?

— Собираюсь.

— Было бы неплохо, если бы диапазон ваших съемок расширился. Разумеется, снятые вами экспонаты этнографического музея под открытым небом просто великолепны, но мы были бы вам признательны за... более всестороннюю, более обширную фотографическую и письменную информацию. Говорят, здания некоторых церквей там вот-вот обрушатся, да и замечено передвижение армейских частей...

До Ниедре наконец дошло, зачем его сюда пригласили...

— Не стремитесь все делать в одиночку. У вас ведь найдутся друзья, которым можно доверить хороший фотоаппарат, — ободряюще улыбнулся Гинтерс. — А о средствах на покрытие расходов мы подумаем...

В двери кабинета председателя Комитета государственной безопасности генерал-майора Лонгина Ивановича Авдюкевича постучали. Вошел полковник Акменькалис, стройный человек с лицом озабоченного учителя.

— Опять старый знакомый объявился — Ниедре из Швеции, — сказал он.

— Зачастил... Неужели успел соскучиться по своим родным и друзьям?

— Поэтому я к вам и пришел. Больше нет никаких сомнений, что этот Ниедре собирает шпионскую информацию и материалы очернительного свойства о Советской Латвии.

Генерал откинулся на спинку стула.

— Начнем по порядку. Что мы знаем о Ниедре?

Полковник раскрыл папку.

— Ниедре родился и вырос в Латвии, служил в легионе СС, сдался англичанам и через Голландию попал в эмигрантский лагерь. Там его подвергли основательной обработке. Впоследствии при посредничестве родных перебрался в Швецию, на торфоразработки. Там подцепил туберкулез легких. Женат. В Ригу к родным в первый раз приехал в 1967 году...