Станислав Пестов - Бомба. Тайны и страсти атомной преисподней

И первым шагом на пути к такому сотрудничеству должна стать полная информированность всех государств мирового сообщества, всех народов и буквально каждого человека о тех плюсах и минусах, что несут с собой новые открытия.

Если в США уже читается в университетах стандартный курс лекций по нанотехнологии, выходят видеофильмы, книги, научные журналы по этой теме, то в России только пробуют в немногих ВУЗах начать новый курс лекций, в школах эта тема вообще не излагается, а первая книга, в которой будет популярно и более или менее полно изложено все, что связано с появлением новой отрасли, будет издана вероятно не ранее чем через год.

Пройдет немало времени, пока нанотехнология станет самостоятельным предметом в школе, пока будут изданы миллионными тиражами учебники для студентов и школьников, пока появятся научные и популярные журналы, а сами исследования станут наиболее приоритетными в классической и прикладной науке.

И нет задачи более важной, чтобы эти исследования не только на привели к новым видам оружия, но и помогли бы ликвидации таких страшных вооружений, как военный «термояд».

Первое из этих писем было отправлено будущим академиком Флеровым едва ли не из фронтовых окопов в Кремль — Сталину.

Второе письмо с острова Сахалин солдат Олег Лаврентьев направил также Сталину.

А третье пришло не так уж давно из в/ч 96609 от рядового Виктора Лапай. Сталина уже не было и Лапай обратился к Председателю Госкомитета по науке и технике СССР.

У все трех писем много общего кроме того, что их писали солдаты и обращались при том в самые высшие инстанции страны. Общим и главным в них было то, что солдаты искренне заботились о могуществе страны и предлагали новые, никем тогда еще не осуществленные открытия и технологии, которые дали бы неоценимые преимущества в экономике и вооружениях СССР.

Но вот судьба писем и авторов их оказалась весьма разной. Потихоньку, не спеша, стал подавать признаки жизни урановый проект, о котором писал в 1942 году Флеров. И не столько из-за его настойчивых писем и телеграмм, сколько из-за случайно совпавшей по времени многочисленной информации от разведки. По настоящему проект ожил после атомной бомбардировки двух японских городов…

Письмом Олега Лаврентьева в 1950 году заинтересовался куратор атомного проекта Берия, и даже пригласил его к себе на прием, где Лаврентьев познакомился с Сахаровым, который и рецензировал письмо солдата. По поводу предлагавшегося там проекта водородной бомбы Сахаров ничего не сказал, речь шла только о второй части письма, где была обоснована идея управляемого термоядерного синтеза. Эту идею после некоторой модернизации Сахаров впоследствии посчитал своей и только спустя десятилетия признал, что автор открытия — Лаврентьев. История до сих пор не закончена, поскольку теперь необходимо официальное подтверждение авторства…

А история с письмом рядового Лапая по сути дела только начинается. «Еще до армии, — пишет Лапай в Госкомитет, — я серьезно увлекался физикой, проблемой нанотехнологии. К сожалению, только в армии мне пришла в голову идея быстрого развития этой области с использованием явления «прыгающих атомов».

Далее Лапай предлагает практическую схему туннельного микроскопа размером не более 10 мм, который позволит очень быстро выращивать микросхемы. Далее он развивает идею — создать строительный микроскоп, содержащий множество микророботов, для производства объемных микросхем, со скоростью построения 10–4 — 10–5 м/сек.

«Так можно вырастить, — оценивает он, — суперкомпьютер с оперативной памятью свыше 10 19 бит и суммарным быстродействием 10 25 операций в секунду. Такой суперкомпьютер может запомнить всю информацию, накопленную человечеством… Огромная память и быстродействие позволяет ему достоверно смоделировать самые сложные системы и явления природы… Произойдет революция в работотехнике, медицине, телевидении…»

В конце письма Лапай пишет: «Кстати говоря, в нашей стране исследования по термояду тоже начались с письма военнослужащего».

Идеями рядового Лапая заинтересовались в Госкомитете и направили его письмо в зеленоградский Институт физпроблем (НИИФП). Одновременно Госкомитет обратился к командиру войсковой части, где служил Лапай, с просьбой командировать солдата в Зеленоград, для проведения бесед с ним.

В судьбе Лапая большое участие приняли профессора МИЭТ — Шермергор и Неволин. В конце концов, солдата досрочно демобилизовали и его зачислили сразу на 2-ой курс МИЭТа. Но тут произошли катаклизмы, которые все перевернули в стране. СССР распался и Лапай Виктор Кириллович уехал к родным, в Харьков. В чужую теперь страну. С тех пор о нем ничего не слышно.

Может бывший солдат и бывший студент прочитает эту книгу и откликнется?

Ведь история не закончена.

Она только еще начинается.

Москва — Харьков — Санкт-Петербург —

Краснокаменск — Саров — Зеленоград.

Совсем недавно в архиве Президента РФ нашлось-таки письмо солдата!

Артур Эддингтон

О том, что термоядерные реакции бушуют на звездах, впервые было сказано Хоутермансом в 20-е годы — см. книгу «БОМБА».

Так Френкель назвал реакции синтеза.

В то время солдатам запрещалось повышать образование в вечерних школах, но для Олега сделали исключение.

Виктор Боруля «Ядерный штурм», 1980.

Дорофеев, Дорофеева, «Сто лет восхождения», «Московский рабочий», 1983.

К концу войны в США было всего несколько кубических см трития.

В статье газета называет Курчатова научным руководителем, хотя научным руководителем был с самого начала Харитон (см. напр. фильм киностудии "Надежда" — "Научный руководитель").

На жаргоне спецслужб «секретари» — охранники.

ВДНХ — Выставка достижений народного хозяйства. Так раньше назвался виртуальный коммунизм, построенный в отдельно взятом районе Москвы.

Действительно был секретный план оккупации Западного Берлина, но Феклисов утверждает, что тогда он о нем не знал.

Треть из них размещались на подводных лодках.

Речь идет о первой атомной бомбе СССР.

Эту изолированную немецкую колонию подчинили НИИ-88 и назвали филиалом № 1.

Молотов в годы войны был куратором атомного проекта СССР, хотя толку от него никакого не было и в итоге куратором стал Берия.

Им сочинили «легенды» — липовые биографии, по которым трудно было «вычислить» прошлое беглецов. Но один из ученых США все-таки сумел со временем их идентифицировать.

При подготовке рукописи к публикации вышла книга Феклисова «Признание разведчика, где наконец Феклисов назвал этих агентов своими именами — пожалел видать супостатов.

Сразу после Англии он — начальник американского отдела ПГУ внешней разведки КГБ.