Александр Елисеев - 1937: Не верьте лжи о «сталинских репрессиях»!

Вообще следует заметить, что советская элита в конце 30-х годов пережила процесс, который можно назвать «интеллектуализацией». Руководящие кадры стали гораздо более грамотными и деловыми. Их стали черпать из молодых сталинских выдвиженцев, пришедших на смену ленинским кадрам, созревшим, по большей части, во времена Гражданской войны. На XVIII съезде ВКП(б) делегаты со стажем до 1920 года составляли всего 19 %. На предыдущем съезде их было 80 %. Новые кадры были чужды прежнему нигилизму, они ориентировались на созидание.

В первую очередь интеллектуализация затронула Совет народных комиссаров (СНК). Молодые сталинские наркомы, пришедшие в правительство в конце 30-х, представляли собой крайне энергичную команду профессионалов, обладающую к тому же и ценным опытом. Вот что пишет о членах нового правительства Ю.Н. Жуков: «От старой формации руководителей — прежде всего партфункционеров — их отличало то, что они не только имели высшее образование, но даже успели поработать, несмотря на молодость, несколько лет по специальности на производстве, познавая его изнутри» («Иной Сталин»).

Но интеллектуальный рост был заметен и в других подразделениях элиты. В 1939 году среди руководящих работников центрального, республиканского и областного уровня доля лиц, имеющих высшее и среднее образование, составила 71,4 %. Высшее образование имели 20,5 % руководителей.

Серьезный шаг на пути структурных преобразований был сделан 4 мая 1941 года. В этот день председателем Совета народных комиссаров СССР был назначен И.В. Сталин. Одновременно в аппарате ЦК ввели новый пост — заместителя первого секретаря. Им стал руководитель Управления пропаганды и агитации (УПиА) Жданов. Так окончательно нарисовались контуры новой системы руководства страной. Высшая власть переходила в руки председателя правительства. И хотя Сталин еще не ушел полностью из Секретариата ЦК, он явственно обозначил того, кто должен будет сменить его в скором времени. Жданов должен был заместить, а потом и заменить Сталина на партийном Олимпе. Это свидетельствует о том, что вождь предполагал сосредоточить партию прежде всего на решении задач идеологического характера. Следующим по степени влияния в ЦК был Маленков, возглавляющий Управление кадров. Таким образом, кадровая политика становилась второй главной заботой партии.

Вместе с тем преобразования не были такими решительными, как это задумывалось до начала «Большого террора». Сталин так и не реализовал свой замысел провести свободные и альтернативные выборы. Это было опасно, ибо террор пробудил нешуточные революционные страсти. Они, конечно, постепенно утихали, но отпечаток, оставленный ими, был еще очень силен. Объявлять в таких условиях о начале политического противоборства означало обречь страну на второй раунд террора.

Дальнейшей демократизации препятствовало еще и то, что страна жила в ожидании войны. Руководство пыталось ее предотвратить, но не переставало к ней готовиться. Это вызвало потребность в некотором ограничении гражданских свобод. По указу от 26 июня 1940 года работникам воспрещалось расторжение трудового договора в одностороннем порядке. Резко ужесточили ответственность за нарушение трудовой дисциплины, сделав ее уголовной. Страна перешла на восьмичасовой рабочий день и семидневную рабочую неделю. Присоединение новых территорий на Западе усилило репрессивную политику в отношении несогласных с советской властью.

Необходимость скорейшей мобилизации всех ресурсов привела к тому, что партия была вынуждена вернуться к вмешательству в хозяйственные процессы. Переход к новой системе руководства требовал времени, а война была уже не за горами. Поэтому Сталин принял решение снова задействовать организационный ресурс партийных комитетов, используя его в хозяйственных целях. Уже в сентябре 1939 года (время начала Второй мировой!) в некоторых регионах возобновляется деятельность производственно-отраслевых отделов ЦК. А 29 ноября Политбюро объявило о воссоздании их на местном уровне.

К величайшему сожалению, Сталин так и не довел свои преобразования до конца. Грянула война, которая стразу расстроила все замыслы. Стало уже не до реформ. Весьма распространена точка зрения, согласно которой при всем своем трагизме война создала некоторые условия для демократизации. Народ, выигравший войну, якобы испытал рост гражданского самосознания. Отчасти это так, но при этом забывается, что в войну гибнут в первую очередь самые смелые и решительные люди, в наибольшей степени обладающие чувством достоинства. Думается, не надо лишний раз напоминать о том, каковы были масштабы наших людских потерь. Вернувшиеся к мирной жизни люди думали, главным образом, о том, как бы оправиться от потрясения, пережитого в военное лихолетье. Им, конечно же, не было особого дела до реформ. И вряд ли их можно в этом упрекнуть…

Время работало против Сталина. Он старел, его интеллект стал давать неизбежные сбои, его реакция стала менее острой. Страна боготворила вождя, но его окружение наблюдало то, что не было видно стране, — процесс естественного старения человека, стоящего во главе огромной державы. Соответственно этот человек все больше и больше терял влияние на своих ближайших соратников. Очевидно, в этих условиях нужны были меры быстрые, решительные и, самое главное, — идеологически прозрачные. Нужно было назвать кошку кошкой и отказаться от марксизма. Но Сталин пошел по другому пути.

В 30-е годы Сталин не мог открыто декларировать свое отрицание марксизма и свою приверженность национально-государственному социализму. Многие видные партийцы и так уже распознали его намерения и встали на путь аппаратных маневров, а то и заговоров, призванных отстранить вождя от власти. Вся история 30-х годов есть история скрытой борьбы между государственниками-сталинистами и ортодоксами-ленинцами. И в этой борьбе Сталин одержал решительную победу, укрепив режим своей личной власти и доказав его жизнеспособность в ходе войны с немцами. В 1945 году он завоевал невиданную популярность, став чем-то вроде «живого бога». Вот тут и настал момент отбросить маскировку, отказаться от марксизма и поставить в центр официальной идеологии именно свои идеи и свою личность. Де-факто так и было сделано, однако де-юре от апелляции к Марксу и Ленину с их разрушительным нигилизмом Сталин не отказался. Он продолжал действовать под прикрытием, оттягивая момент окончательной атаки на марксизм-ленинизм.

При этом Сталин попытался провести в стране крупномасштабную политическую реформу. В этом своем замысле он опирался на убежденного реформатора и национал-большевика, секретаря ЦК А.А. Жданова, которого почему-то считают одним из наиболее последовательных сторонников «жесткой линии», ссылаясь на травлю Зощенко и Ахматовой. Особенно по этому поводу Жданова не любит наша либеральная интеллигенция.

Между тем все не так просто. Жданов и его выдвиженцы в Ленинградской парторганизации как раз и покровительствовали Зощенко и Ахматовой. Именно Ленинградский горком ВКП(б), контролируемый людьми Жданова, в мае 1946 года утвердил Зощенко членом редколлегии журнала «Звезда». А ведь незадолго до этого писатель подвергся жесткой критике в журнале «Большевик». Но уже в сентябре на узком заседании членов Политбюро Жданову самому пришлось выслушать много критических отзывов в адрес положения, сложившегося в Ленинграде. Досталось и литераторам, в частности Зощенко и Ахматовой. Понимая, что крутых мер не избежать, Жданов подготовил и озвучил свой знаменитый доклад, в котором обрушился на Зощенко и Ахматову. Их исключили из Союза писателей. Однако, что показательно, именно Ленинградский горком вернул указанным литераторам их продовольственные карточки, отнятые после исключения из Союза.

Интеллигенции вообще грех сердиться на Андрея Александровича. Не кто иной, но именно он настоял на издании журнала «Вопросы философии», сломив сопротивление Сталина, который поначалу был противником этого мероприятия. Первый же номер журнала встретил нарекания Политбюро. «Вопросы философии» хотели уже закрывать, когда Жданов приободрил редакцию, сказав: «Не бойтесь, мы вас в обиду не дадим и крепко поддержим». И он таки настоял на продолжении издания.

Жданов был ревностным покровителем Издательства иностранной литературы, которое возникло по его инициативе. Назначением издательства было знакомить советских читателей с новейшими трудами зарубежных ученых. Только в 1947 году оно выпустило мощную серию книг, принадлежавших перу западных биологов — Э. Шредингера, М. Флоркэна, Дж. Нидхэма.

Доктор философских наук Г.С. Батыгин, отрицательно относящийся и к Жданову, и к сталинизму, тем не менее признает: «Вне сомнения, Жданов покровительствовал философскому интеллектуализму, и его личную образованность вряд ли стоит недооценивать…»