Николай Михайловский - Штормовая пора

В числе работников просвещения Украинской республики, недавно он награжден орденом Октябрьской Революции. Награда эта не только за достижение академической успеваемости, но еще и за образцовую постановку военно-патриотического воспитания школьников. Школа на берегу Азовского моря имеет все для начальной подготовки будущих матросов, старшин, офицеров: военно-морские кабинеты, водная станция, гребные суда. Не хватало яхт. О яхтах мечтали. Яхты во сне видели… И деньги есть. Но беда — на Таллинской судостроительной верфи великое множество заказов со всех концов страны. Очередь годами… И эстонцы всем отвечают: «На общем основании». И тогда приезжает директор школы, бывший участник обороны Таллина. Ему нельзя отказать. И несколько судов строят сверх плана. Специально для Бердянской школы. Директор с этими яхтами путешествует на платформе товарного поезда, сам участвует в испытаниях. Сам идет с ребятами в поход. Руководит учениями. Он разжег огонек, превратившийся теперь в пламя…

Нет сомнения, что все это пришло из далеких военных лет — из Таллина сорок первого года. Тогда молодой украинский хлопец со своими товарищами до кровавых мозолей на руках строил оборонительные укрепления. И на этих же рубежах принял первый бой.

Пирита, Козе, Кадриорг… Для Юрченко это не просто географические названия.

Как раз в Козе его зенитная часть стояла в первые дни войны. Здесь мы и познакомились. Помнится, во время воздушных налетов пулеметчик Юрченко выпускал в небо каскады трассирующих пуль по самолетам, пытавшимся бомбить Таллин.

Немецкие части прорвались через линию фронта, и автоматчики окружили Козе. Тогда пулемет Юрченко стрелял по ним прямой наводкой, отбивая бешеные атаки.

Все-таки немцы вклинились в нашу оборону. Кончались боеприпасы. Остаться здесь — значило наверняка погибнуть.

— Будем прорываться к своим, в Кадриорг, — объявил решение командир подразделения капитан Терехов.

Пулеметы, остатки боеприпасов и все имущество водрузили на три «полуторки». И машины ринулись полным ходом по асфальту Пиритского шоссе. Они неслись вихрем, на самой большой скорости, а из кузовов строчил Юрченко, строчили другие пулеметчики, вызвав у немцев удивление и даже растерянность…

Так они промчались до самого памятника «Русалка». И, спешившись, вели там огонь, пока не израсходовали все боеприпасы. А потом пришел приказ отступать в гавань. И Юрченко со своим спутником — зенитным пулеметом — прибыл на транспорт «Казахстан».

Ему и не снилось, что ждет его в ближайшие сутки, что он трижды примет студеную балтийскую купель. После бомбежки «Казахстана», оказавшись в свободном плавании, «без руля и без ветрил», попадет он на транспорт «Ашхабад», прислонится к теплой трубе, чтобы хоть немного согреться, и не успеет высохнуть, как новый взрыв. И «Ашхабад» пойдет носом ко дну.

Схватившись за первую попавшуюся доску, он будет держаться на ней до подхода спасательного судна «Нептун». Выберется на палубу, через час-два и «Нептуна» постигнет та же участь. И в третий раз зенитчик примет холодную ванну. С портового буксира поднимут его и доставят на Гогланд. А потом жизнь в Кронштадте: летом — в землянках, зимой — на льду, охрана крепости, три года борьбы.

22 сентября 1944 года десантники высадились в Купеческой гавани. Первыми устремляются в пекло минеры, за ними идет в бой сержант Иосиф Николаевич Юрченко со своим маленьким, хорошо слаженным подразделением автоматчиков, бойцов морской пехоты. Они упорно пробиваются вперед, прокладывая путь остальным. Можно понять ярость Юрченко. В 1941 году он уходил из Таллина с отрядами прикрытия, чтобы в числе первых вернуться сюда и водрузить красный флаг над Таллинским портом. Он сдержал слово: еще продолжалась высадка, а на самой высокой башне реял этот флаг.

Недавно в Москве у меня дома, «гоняя чаёк», мы, не торопясь, разговаривали о жизни. Иосиф Николаевич рассказывал о школе и, конечно, неизменно вспоминал о том, что нас породнило…

— А если сегодня? — сказал я. — Смог бы такое снова пережить?

Юрченко задумался и не сразу ответил:

— Конечно, годы… Опять же силенки не те… Но если нашей стране будет грозить опасность, то и я еще пригожусь!

Думаю, каждый из тех, кто прошел горнило войны, кому довелось выскакивать на бруствер и бросаться в атаку под кинжальным огнем противника, кто уходил в море, зная, что может не вернуться, каждый, кто ставил выше всего интересы Родины, подпишется под этими словами…

Время делает свое. Стареют люди, стареют корабли. Где уж было «Кирову» в том 1974 году равняться с ракетоносцами. Впрочем, он свое совершил, с него хватит. Теперь новые корабли понесут эстафету дальше.

Идет время, и многое меняется. Сегодня и моряки другие: свыше девяноста процентов корабельных офицеров имеют высшую командно-инженерную подготовку, а матросы в большинстве со средним техническим образованием. И все же рядом с этим могуществом и техническим прогрессом нам бесконечно дорога память о кораблях нашей юности — линкорах «Марат» и «Октябрьская Революция», или «Октябрина», как называли его старые моряки, а также краснознаменный крейсер «Киров» — герой Таллина и Ленинграда. Эти корабли — частица нашей жизни, нашего сердца и с ними связано то великое, что именуется кратким словом — ПОБЕДА.

Тере — добрый день, здравствуйте (эст.).

Приспособление для предохранения корабля от якорных мин и для их траления.

Морской ближний разведчик.

Маша — жена Тарасенкова, писательница Мария Иосифовна Белкина.