Фердинанд Тохай - Секретный корпус. Повесть о разведке на всех фронтах

Контрразведчик — агент, который шпионит за другими шпионами. Таких немного. Это цвет шпионов, они должны быть мастерами своего дела и абсолютно честными людьми.

Работа контрразведчика заключается главным образом в наблюдении, чтобы наши агенты не сходили с пути истины и не вели двойной игры. Искушение стать «двойником» величайшая из опасностей в шпионаже. Предположим, вы посылаете агента в Германию и оплачиваете его труд. Немногие узнают об этом и обращаются к шпиону с самым соблазнительным контрпредложением. Предположим, он соглашается. Что ему может помешать? Мы пускаем его обратно в Англию для доклада. А затем снова отправляем в Германию с новым заданием. Немцы пускают его в Германию для доклада обо всём, что он видел и слышал в Англии. Так он и «циркулирует». Почти невозможно поймать агента на этой, в высшей степени прибыльной, двойной игре. Контрразведчик — вот кого мы привлекаем для решения такой задачи. Контрразведчик получает от главы секретной службы список агентов, за которыми следует наблюдать, Он (или она) отмечает, где агенты живут, с кем встречаются, что делают — словом, всё, что имеет отношение к ним. Это, как я сказал, самая трудная работа во всём шпионаже — обманывать профессиональных обманщиков. А уже если контрразведчик, в свою очередь, соблазнится и перейдёт на сторону противника, тогда не ждите ничего хорошего. Это, однако, бывает очень редко. Честность контрразведчика должна быть вне сомнений.

Больше всего контрразведчиков было в Швейцарии, в стране, где агенты всех государств буквально натыкались друг на друга. На одной лишь франко-швейцарской границе было арестовано триста шпионов и просто тёмных людей; можно с уверенностью предположить, что и на других швейцарских границах происходило то же самое. Швейцария кишела агентами-сборщиками — немецкими, британскими, итальянскими, австрийскими, французскими; в их обязанности входило собирать донесения путешествующих агентов — граждан нейтральных стран, которые привозили донесения из Парижа, Рима и Вены. Затем они передавали информацию в свои генеральные штабы. Швейцарское правительство формально негодовало по поводу международного шпионажа, процветающего в стране. По существу же смотрело на происходящее сквозь пальцы, ибо эта армия шпионов давала возможность бойко торговать. Каждая страна держала десятки агентов во всех крупных городах Швейцарии. Они вели наблюдение за всеми приезжающими и отъезжающими.

Шпионы враждующих государств встречались друг с другом за столиками ресторанов и доносили друг на друга своему начальству. Здесь же легионы контрразведчиков следили, чтобы агенты своих стран не общались с противником и тёмными людьми. Страна шпионов — Швейцария — представляла воистину занимательное зрелище в годы войны.

Немаловажную роль играло подслушивание телефонных разговоров. Тысячи обитателей Лондона, Парижа и других городов, вероятно, удивились, если бы узнали, что невидимые уши разведки систематически слушали их болтовню. Когда же абонент находился на особом подозрении, разведка прислушивалась к каждому его разговору по телефону.

С другой стороны, перед шпионами открывались широкие перспективы, когда им удавалось включиться в телефонную или телеграфную сеть, которой пользовались государственные деятели.

Одно время возникли серьёзные опасения, что немцы присоединились к кабелю, который проходил через пролив и соединял Военное министерство с британским Генеральным штабом во Франции. По этому кабелю часто передавались секретнейшие донесения (например, во время одного сражения во Франции звонили в Генеральный штаб каждые десять минут). Можно представить, какое беспокойство в высших сферах вызвало предположение, что немцы могли подслушивать эти разговоры.

Помимо агентов, контролирующих «водонепроницаемые» районы, контрразведка имела специальных агентов. Среди них были представители обоих полов и всевозможных гражданских состояний. В зависимости от задания выбирали агента. Так, когда потребовалось проверить слух о некой порочной старухе-немке, по фамилии Трост, которая, как говорили, занималась шпионажем в своём «салоне», контрразведка направила туда агента, искушённого в житейских пороках. Был: случай: поступил донос на мадам N., гадалку, указывали, что она собирает всевозможные сведения у жен офицеров, когда те приходят в надежде узнать судьбу своих мужей; к гадалке отправили «доверчивую молодую женщину», которой поручили доложить всю правду о «мадам» и её вопросах. Впрочем, можно утверждать, что все «сенсации», волновавшие публику, обычно оказывались раздутыми.

Шпионаж — занятие мало эффектное и чаще всего бывает невыразимо скучным. Одной мерой предосторожности, однако, слишком пренебрегали в начале войны — следовало изгнать всех иностранцев из числа домочадцев выдающихся государственных и военных деятелей. Эти деятели нередко обсуждали всевозможные вопросы в интимном кругу друзей, оставляли письма и документы на своих столах.

Одной девушке Еве, немке из Скандинавии, удалось устроиться на службу к такому деятелю. Работала она нечисто, и её вскоре поймали. Ева призналась, что прибыла в Англию шпионить по поручению человека, которого любила, и за свою работу получала 7,5 фунта стерлингов в месяц. Её судили в 1915 году и приговорили к смертной казни, но заменили вечной каторгой. Если принять во внимание смелость, постоянное напряжение и исключительную ловкость и находчивость (не говоря уже о честности), которые требуются от разведчика, то окажется, что шпионаж — профессия неприбыльная.

Часто шпион или шпионка отдавали свою жизнь за несколько фунтов. Немка, по фамилии Восс, расстрелянная французами в Нанси, заработала за два месяца 14 фунтов стерлингов. Другая женщина, по фамилии Шмидт, получила от немецкого офицера в Швейцарии 8 фунтов да записную книжку с вопросником для французских солдат — так она и отправилась на расстрел, не заработав ни гроша больше.

Во все времена шпионы подразделялись на различные категории. Во время войны эти категории обозначились с ещё большей резкостью. Появилась, например, категория шпионов-патриотов. С ними работать было вдвое проще, чем с другими: во-первых, их донесениям можно было доверять, во-вторых, денежный вопрос не представлял обычных затруднений. Встречались, однако, и менее бескорыстные.

Один агент, садясь в самолёт, который должен был забросить его в тыл к немцам, получил 250 франков в качестве аванса. По выполнении задания и доставке информации

(если она окажется доброкачественной) он должен был получить ещё 500 франков. Это хорошая цена, но и задание было сопряжено с большими опасностями.

Возьмём другую крайность: маленькому фламандскому мальчику дали пять франков и поручили порыться в личных вещах человека, который снимал помещение в доме его отца.

На разных этапах войны шпионы охотились за информацией разного порядка. Одно время, например, германский генеральный штаб горел желанием узнать, как строит лорд Китченер свою новую армию: какими темпами, какова подготовка войск, сколько посылает орудий и снарядов, много ли полков отправляется во Францию? Одни шпионы хорошо подмечали детали: какое количество орудий поступило в такой-то день, в такой-то артиллерийский парк, через такие-то ворота; другие, наоборот, были специалистами по «общей картине» и в своих донесениях приходили к умопомрачительным выводам.

За время войны в Париже, Лондоне и Риме задерживали по подозрению сотни лиц обоего пола, из них не было приговорено или хотя бы привлечено к судебной ответственности и десяти процентов. Часто шпиона спасала находчивость. Бывало, что на него падали серьёзные подозрения; его подвергали аресту, всё личное имущество, документы, одежду тщательно просматривали и всё же не находили улик. Тогда начиналась знаменитая «битва умов» в святилище следователя. Это самое тяжёлое испытание для шпиона. Следователь задавал вопрос за вопросом, ставил одну ловушку за другой, а невидимая рука делала стенографическую запись.

Успешнее всех вели допрос юристы, привыкшие охотиться за фактами. Один известный лондонский адвокат, благодаря умелому допросу, уличил несколько немецких агентов, несмотря на почти полное отсутствие улик. В связи с этим можно привести замечательный пример, касающийся ареста одной французской артистки из мюзик-холла.

Французское «Второе бюро» получило доказательство, что некий голландский делец, по временам проезжавший через Швейцарию в Париж, был германским «разъездным агентом» и собирал информацию у агентов-разведчиков.

Приблизительно к этому же времени власти занесли в «чёрный список» некую актрису. Обычно, чтобы поймать шпиона, при нём упоминают ряд лиц, находящихся на подозрении, в надежде застигнуть его врасплох. Применив этот приём, французский офицер неожиданно заявил голландцу: