Борис Вадимович Соколов - Мифическая война. Миражи Второй Мировой

Реально оказать вооруженное сопротивление советской агрессии армии прибалтийских государств не могли ни осенью 1939 года, ни тем более летом 1940 года. В трех странах можно было бы в случае мобилизации поставить под ружье 360 тыс. человек. Однако, в отличие от Финляндии, в Прибалтике не было собственной военной промышленности, не было даже достаточных запасов стрелкового оружия, чтобы вооружить такое количество людей. Если Финляндия также могла получать поставки вооружения и боевой техники через Швецию и Норвегию, то путь в Прибалтику через Балтийское море был закрыт советским флотом, а Германия соблюдала пакт Молотова – Риббентропа и отказала в помощи прибалтийским государствам. Кроме того, Литва, Латвия и Эстония не обладали пограничными укреплениями, и их территория была гораздо более доступна для вторжения, чем покрытая лесами и болотами территория Финляндии.

Новые просоветские правительства провели выборы в местные парламенты по принципу – один кандидат от нерушимого блока беспартийных на одно место. Причем этот блок во всех трех государствах Прибалтики назывался одинаково – «Союз трудового народа», а выборы прошли в один и тот же день – 14 июля. Присутствовавшие на участках люди в штатском брали на заметку тех, кто кандидатов вычеркивал или бросал в урны пустые бюллетени. Нобелевский лауреат польский писатель Чеслав Милош, находившийся в то время в Литве, вспоминал: «Голосовать на выборах можно было за единственный официальный список «трудового народа» – с одинаковыми программами во всех трех республиках. Голосовать приходилось, так как каждому избирателю в паспорт ставился штамп. Отсутствие штампа удостоверяло, что владелец паспорта – это враг народа, уклонившийся от выборов и тем самым обнаруживший свою вражескую сущность». Естественно, коммунисты получили во всех трех республиках более 90 % голосов – в Эстонии 92,8 %, в Латвии 97 %, а в Литве даже 99 %! Явка тоже была впечатляющей – 84 % в Эстонии, 95 % в Латвии и 95,5 % в Литве.

Неудивительно, что 21–22 июля три парламента одобрили декларацию о вхождении Эстонии в состав СССР. Кстати, все эти акты противоречили конституциям Литвы, Латвии и Эстонии, где говорилось, что вопросы независимости и изменения государственного строя можно решать только путем всенародного референдума. Но в Москве спешили аннексировать Прибалтику и на формальности не обращали внимание. Верховный Совет СССР удовлетворил написанные в Москве обращения о приеме в состав Союза Литвы, Латвии и Эстонии в период с 3 по 6 августа 1940 года.

Сначала многие латыши, литовцы и эстонцы видели в Красной Армии защиту от германской агрессии. Рабочие были рады открытию предприятий, бездействовавших из-за мировой войны и вызванного кризиса. Однако вскоре, уже в ноябре 1940 года, население Прибалтики оказалось полностью разорено. Тогда местные валюты приравняли к рублю по резко заниженным курсам. Также национализация промышленности и торговли привела к инфляции и дефициту товаров. Перераспределение земли от более зажиточных крестьян к беднейшим, принудительное переселение хуторян в деревни и репрессии против духовенства и интеллигенции вызвали вооруженное сопротивление. Появились отряды «лесных братьев», названные так в память о повстанцах 1905 года. И уже в августе 1940 года начались депортации евреев и других нацменьшинств, а 14 июня 1941 года очередь дошла и до литовцев, латышей и эстонцев. Накануне Великой Отечественной войны из Эстонии было депортировано 10 тыс. человек, из Литвы – 17,5 тыс. человек и из Латвии – 16,9 тыс. человек.

Захват Советским Союзом стран Прибалтики принципиально ничем не отличался от захвата Германией Австрии в 1938 году, Чехословакии в 1939-м и Люксембурга и Дании в 1940-м, также осуществленного мирным путем. Факт оккупации (в значении захват территории против воли населения этих стран), являвшийся нарушением норм международного права и актом агрессии, был признан преступлением на Нюрнбергском процессе и вменен в вину главным нацистским военным преступникам. Как и в случае с Прибалтикой, аншлюсу Австрии предшествовал ультиматум о создании в Вене прогерманского правительства во главе с нацистом Зейссом-Инквартом. И уже оно пригласило в Австрию германские войска, которых ранее на территории страны вообще не было. Аннексия Австрии была осуществлена в такой форме, что она сразу же была включена в состав Рейха и разделена на несколько рейхсгау (областей). Аналогичным образом Литва, Латвия и Эстония после короткого периода оккупации были включены в состав СССР на правах союзных республик. Чехия, Дания и Норвегия были превращены в протектораты, что не мешало и в ходе войны, и после нее говорить об этих странах как оккупированных Германией. Эта формулировка отразилась и в приговоре Нюрнбергского процесса над главными нацистскими военными преступниками в 1946 году.

Российское правительство до сих пор не признает факта советской оккупации государств Прибалтики и утверждает, что ввод войск в июне 1940 года не был непосредственно связан с последующей аннексией государств Прибалтики. В Литве, Латвии и Эстонии считают ввод советских войск и последующее присоединение стран Балтии к СССР одним из многочисленных сталинских преступлений.

Главный миф, связанный с расстрелом польских офицеров в Катыни и других местах, заключается в утверждениях, десятилетиями тиражировавшимися вплоть до конца 80-х годов XX века советской пропагандой и официальными лицами, будто поляки были расстреляны немцами осенью 1941 года. Однако попытка приписать это злодеяние нацистам на Нюрнбергском процессе над главными военными преступниками в 1945–1946 годах потерпела полный провал, поскольку защите подсудимых удалось доказать, что те исполнители, которым советское обвинение приписывало данное преступление, или не существовали вовсе, или никаким образом не могли его совершить.

В ходе оккупации советскими войсками Западной Украины и Западной Белоруссии оказалось в плену у Красной Армии около четверти миллиона польских солдат, 8,5 тыс. офицеров и 6,5 тыс. полицейских и работников юстиции. Значительная часть рядового состава – уроженцев оккупированных Красной Армией областей – распустили по домам. Офицеров и полицейских сосредоточили в трех лагерях – Осташков (6,5 тыс., в основном полицейских) в Калининской области, Старобельск (около 4 тыс.) в Ворошиловоградской области и Козельск (4,7 тыс.) в Смоленской области. 20 февраля 1940 года начальник Управления НКВД по делам о военнопленных Петр Карпович Сопруненко представил Берии предложения, по которому 400 гражданских лиц должны были быть переданы областным управлениям НКВД для рассмотрения их дел Особым совещанием, 300 человек больных, инвалидов и стариков предполагалось освободить, равно как и 400–500 офицеров – жителей западных областей Украины и Белоруссии, на которых не было «компрометирующих материалов». Остальных пленных офицеров в конце февраля начали готовить к этапированию на Камчатку с приговорами Особого совещания: от 3 до 8 лет лагерей. Однако 5 марта 1940 года Политбюро, по представлению НКВД (которое было составлено уже после принятия решения высшим партийным органом), приняло решение «дела о находящихся в лагерях военнопленных 14 700 человек бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, разведчиков, жандармов, осадников (польских крестьян, поселенных на украинских и белорусских землях после 1920 года. – Б. С.), а также дела об арестованных и находящихся в тюрьмах западных областей Украины и Белоруссии в количестве 11 000 человек членов различных к-р шпионских и диверсионных организаций, бывших помещиков, фабрикантов, бывших польских офицеров, чиновников и перебежчиков – рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания – расстрела. Рассмотрение дел провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения…».

Почти 25 тыс. человек собирались расстрелять только на основе справок, составленных органами НКВД. Расстреляли в течение апреля и первой половины мая 1940 года чуть меньше. Казни проходили в апреле и первой половине мая 1940 года в Катынском лесу, вблизи поселка Медное и в лесопарковой зоне Харькова. Спешка с казнью была связана с планом Сталина напасть на Гитлера летом 1940 года, после чего Польша становилась советским союзником. Запущенная в последние годы в российской публицистике легенда, будто убийство в Катыни было местью за убийство в польских лагерях 60 тыс. пленных красноармейцев в 1920 году, не имеет ничего общего с действительностью. В советско-польской войне 1920 года из 130 тыс. советских пленных умерло 18–20 тыс. человек. Они не были расстреляны, а стали жертвами эпидемий и недоедания. Никаких ссылок на события 1920 года в документах Политбюро 1939–1940 годов нет.