Евгений Гришковец - От ЖЖизни к жизни

Мне очень нравится парижское утро, когда парижанка выходит из дома в Шестнадцатом районе или Сен-Дени. Смотришь на эту женщину: где она делала укладку – непонятно. Идёт озабоченно, вся в себе. Не смотрит по сторонам. За ней легкий шлейф аромата, соответствующего времени года. Зная московский контекст, думаешь, сейчас она чуть-чуть пройдёт, и там её будет ждать машина с водителем. Он выйдет, откроет дверцу… Но она подходит к какому-нибудь маленькому «Пежо» или «Ситроену», немножко поцарапанному и помятому, не последней модели. В нём небрежно набросаны журналы, свёртки, газеты. Садится в машину – и поехала. И она прекрасна. У неё, возможно, взрослый сын. Такой, судя по её виду, неожиданно взрослый. Любимый внук или несколько внуков. Она очень весёлая, но не самая заботливая бабушка – у неё всегда какие-то дела в её конторке, или галерее, или маленьком магазинчике, или маленькой театральной кассе. Но обязательно что-то маленькое и такое же очаровательное, как она сама. У неё очаровательная квартирка – чистая, но неряшливая. Там, может быть, слишком много всего накопилось, и всё набросано, новые шторы куплены, а старые ещё не сняты. Она сразу начинает с тобой общаться, глядя куда-то в сторону, параллельно говоря по телефону. Она предлагает тебе сесть, тут же наливает кофе, хриплым из-за курения и вечных разговоров голосом что-то кому-то объясняет и при этом делает в твою сторону извиняющиеся глаза и какой-нибудь очаровательный жест. Равно как она не сняла старые шторы, а новые уже повесила, у неё есть новый друг, а со старым она ещё не рассталась. У них чудесные отношения. Они могут вместе ужинать. Я видел и довольно крепкие парижские семьи, но это, скорее, редкость. При всём том дети, друзья… А она юна. Постоянно разговаривает, курит, ругается, открыв окно, с таксистами, много смеётся, пьёт вино. Она всё время в общении. Не кокетничает, нет, это другое. У нас если женщина улыбается незнакомому мужчине у лифта, это будет воспринято либо как сумасшествие, либо как команда к действию. А там она со всеми так разговаривает: с продавцом в лавке, где покупает кофе или фрукты, в любимом кафе, где каждое утро пьёт кофе или обедает. Она разговаривает громко. Вспомните, в парижских кафе никогда нет музыки. Там музыка не нужна, там шум голосов. Там нужно перекрикивать друг друга, и громкость постоянно повышается. И это здорово. Это лучшая музыка Парижа. Француженка всё время с чем-то борется. Когда в ресторанах можно было курить, парижанки возмущались, что всё прокурено, хотя сами курили. Теперь, когда это запретили, говорят: «Господи, нам приходится ходить на улицу курить! И потом, в кафе не стало нашего любимого запаха. Теперь пахнет моющими средствами и кухней!» Они всё время как на картине Делакруа, где женщина с полуобнажённой грудью на баррикадах. У них всё так. Это чудо какое-то, а не женщины. Я уж не говорю о пожилых привлекательных женщинах, каких у нас почти нет. Парижанки никогда не машут на себя рукой. А у нас так много женщин, махнувших на себя рукой, в любом возрасте, что это просто национальная катастрофа. Жизнестойкости в наших женщина хне меньше, но выглядят они иначе. Ведь и у парижанок, у которых взрослые дети, старый друг и новый друг, жизнь не сахар. Французские мужчины, может быть, выглядят получше, получше умеют себя вести, но не лучше наших. Ещё более жадные, ещё более капризные, ещё более эгоистичные, въедливые и ревнивые. Наши женщины, видимо, более жизнестойкие. Но не выглядят француженки пожилыми после того, как жизнь их стукнула. У них, наверное, это традиция – не махнуть на себя рукой. А у нас женщина, хорошо выглядящая после пятидесяти, либо совершает подвиг, либо, по мнению окружающих, вульгарна. Француженки возраст не скрывают и не демонстрируют. Они всё-таки исходят из того, что лучше быть откровенной женщиной, которая отлично выглядит в свои пятьдесят, чем плохо выглядящей в тридцать. Они с возрастом не расстаются.

Попрощался до следующего года со своей московской публикой. Пожелал хороших праздников, по возможности безмятежных оставшихся дней уходящего года. Он стремительно заканчивается, и мне осталось сыграть один спектакль в Кишинёве и традиционный рождественский концерт в Калининграде. Сейчас еду по стоящей колом заснеженной Москве в аэропорт. Машины похожи на сугробы, а сугробы – на машины. Завтра у меня спектакль в Кишинёве. Никогда ни в Молдавии, ни в Республике Молдова не был, соответственно, и в Кишиневе буду в первый раз. Никакого представления о том, что меня ждёт в этом городе, не имею. Знаю только, что буду играть в оперном театре и что зал будет полон.

Предлагаю небольшой текст, который недавно написал. Друзья попросили что-то написать про шампанское, если я его, конечно, люблю… А шампанское я люблю. По-моему, получилось лихо. Полагаю, этот текст способен усилить новогоднее настроение. Вы читайте, а я полетел.

Предвкушение

Понятное дело, что в России, для русского человека шампанское имеет особое значение и смысл. Шампанское для нас не то же самое, что во Франции и для француза, который его придумал.

В самой бутылке шампанского, в её форме уже содержится ощущение и главное предвкушение события – не проходного, не повседневного, а чудесного, радостного, такого, что не каждый день бывает. Шампанское каждый день и не пьют… Ну а те, кто пьёт шампанское каждый день… это в нашем сознании дивные, счастливые, роскошные люди, чья жизнь – праздник и безмятежность.

Покупка бутылки шампанского – очень мужское событие, в котором чаще всего есть надежда и предвкушение. Именно надежда и предвкушение! Вот мужчина покупает бутылку шампанского – что он купит следом? Цветы! Если не купил их прежде.

Каждый покупающий шампанское мужчина, как только берёт бутылку за обёрнутое фольгой длинное горло, чувствует себя немножко гусаром, чувствует свою общность с теми усачами, которые открывали бутылки саблей, выиграв очередной бой у отступающих французов.

Каждый мужчина чувствует гордость, когда, открывая бутылку шампанского, видит испуганные лица дам и барышень, которые даже повизгивают в ожидании хлопка… А он открывает бутылку бесшумно, выпустив дымок. Ему аплодируют, а он посматривает на одну даму и чувствует, как его акции растут, надежда переходит в уверенность, а предвкушение – в ожидание…

В шампанском всегда есть романтика или хотя бы претензия на романтику. Трудно представить себе компанию друзей, которые покупают втроём штук десять бутылок шампанского и идут домой к четвёртому смотреть футбол. Шампанское предполагает женское общество и женское же участие.

Предвкушение!!! С шампанским связано столько предвкушения!

Нет гонщика, который не предвкушал бы шампанского на победном пьедестале. Бутылка шампанского, разбиваемая о борт нового корабля перед спуском его на воду, – это предвкушение долгой и удачливой судьбы судна.

И наша российская обязательная новогодняя бутылка шампанского – это предвкушение хорошего или хотя бы неплохого наступающего года, надежда на благополучие, а если повезёт – на радость…

Надежда на радость! Что может быть лучше?

Вкус

Часто можно услышать: «Ой, я шампанское не люблю! Мне чего-нибудь покрепче». Произносящий такую фразу полагает, что тем самым подчёркивает свои мужественность и опыт. Мол, шампанское – это шипучка и баловство.

Когда слышу такое, всегда сомневаюсь в том, что говоривший понимает вообще хоть что-нибудь в питии. В водке, коньяке или виски.

Как можно не любить шампанское? Только не зная его. Точно так же, как можно не любить оперу, ни разу в опере не побывав, или не любить поэзию, выучив пару стихов в школе.

Шампанское требует внимательного изучения, постижения, если хотите. Невозможно полюбить шампанское, не выпив его много в течение долгого времени. Нужно уловить его вкус. А понять его невозможно! Шампанское – не ребус и не математическая задача. Его можно полюбить или не полюбить.

Вкус шампанского открывается вместе с любовью и чувствованием момента жизни. Необходимо любить и чувствовать летний воздух и морской ветер. Тогда шампанское будет как глубокий вдох. Или любить сухой, морозный, яркий день – и тогда глоток шампанского в тёплом доме зимой напомнит студёный горный воздух или неподвижный зимний воздух в сосновом лесу.

Или когда ты смотришь, глотая шампанское, в прекрасные глаза, вкус шампанского – это вкус желанного и ожидаемого поцелуя.

Вкус шампанского то ясен, то неуловим, но это всегда вкус радости. Именно радости мы от шампанского и ждём.

Для безрадостного человека или человека в безрадостном состоянии шампанское чаще всего просто кислятина. И спорить с ним по поводу вкуса этого напитка бесполезно.