Сергей Филимонов - Крымская епархия под началом святителя Луки (Войно-Ясенецкого). Сборник документов

«правительственная

Молния. Симферополь. Облздравотдел.

Командируйте профессора Войно-Ясенецкого на съезд хирургов в Москве 1 октября.

Заместитель министра здравоохранения Приоров».

Телеграмма Облздравотделу была вручена 27/ГХ, на левой стороне в верхнем углу ее резолюция:

«Тов. Белокуренко

Направьте телеграмму Войно-Ясенецкому.

28/ІХ Басюл».

К телеграмме приложено отношение со штампом, на котором дата от 28/К-46 г., следующего содержания:

«Профессору Войно-Ясенецкому

Госпитальная, 1

Направляю Вам телеграмму.

Н-ник лечебного сектора Белокуренко».

И эта телеграмма вместе с отношением была вручена Войно-Ясенецкому только 2/Х-46 г.

С этой телеграммой я обратился к председателю Облисполкома тов. Кривошеину, доложил ему, что был у меня архиепископ Лука и что он подозревает умышленное задержание о вручении ему телеграммы через 5 дней после ее получения.

Тов. Кривошеин вызвал зав. приемной и предложил последнему непременно проверить, почему не была своевременно вручена телеграмма.

Проверкой было установлено, что телеграмма на второй день получения, т. е. 28/IX-46 г., попала к нач-ку административно-хозяйственного сектора тов. Басюл, последний передал ее со своей резолюцией н-ку лечебного сектора Белокуренко, а Белокуренко передал своему секретарю Коваленко, а последняя с отношением, подписанным Белокуренко, того же 28/IX передала курьеру для вручения профессору Войно-Ясенецкому, а курьер заболела, таким образом, телеграмма вместе с отношением пролежала в столе секретаря Коваленко, пока не выздоровела курьер, т. е. до 2/Х, которая после выздоровления и вручила ее Войно-Ясенецкому.

Тов. Кривошеиным было дано распоряжение наложить на виновных взыскание.

25 октября 1946 г. последовал по Областному отделу здравоохранения Крыма приказ за № 670 такого содержания:

«В результате расследования выявлено, что работники аппарата Облздравотдела: нач-к административнохозяйственного сектора тов. Басюл, секретарь лечебного сектора Коваленко и нач-к лечебного сектора Белокуренко допустили канцелярско-бюрократическое отношение в доставке правительственной телеграммы профессору Войно-Ясенецкому, вызванному на съезд хирургов к 1/Х-46 г.

Телеграмма получена Облздравотделом 28/IX-1946 г., а доставлена 2/Х-46 г., благодаря чему профессор Войно-Ясенецкий не мог выехать на съезд.

Приказываю:

1. Секретарю лечебного сектора тов. Коваленко – объявить выговор.

2. Начальнику адм. – хоз. сектора тов. Басюл и нач-ку лечебного сектора тов. Белокуренко поставить на вид за слабый контроль.

Подпись зам. зав. Облздравотделом Сысоев».

Однажды при встрече с тов. Сысоевым я сказал последнему:

«Как-то нехорошо получилось с вручением телеграммы Войно-Ясенецкому».

Тот мне ответил:

«Ничего в этом плохого нет, если профессор Приоров хотел его вызвать на съезд, то выслал бы ему приглашение лично, а не через Облздравотдел».

Далее о следующем случае считаю необходимым информировать Совет.

Лука обратился с письмом к председателю Облисполкома тов. Кривошеину такого содержания:

«Многоуважаемый Дмитрий Александрович!

Мой хороший знакомый, отличный музыкант Николай Иванович Ливанов, чтобы ознаменовать получение мною лауреатского диплома, пригласил троих своих товарищей по филармонии и устроил в моей квартире прекрасный струнный квартет, доставивший мне большое удовольствие.

Последствием этого квартета было увольнение Ливанова из филармонии, строгий выговор инспектору филармонии и крупнейшие неприятности в комсомоле для одного из участников квартета – комсомольца.

В вину было поставлено общение с архиереем, – но двое из участников квартета (комсомолец и еврей) хотели почтить не архиерея, а лауреата Сталинской премии.

Что же, – я, значит, поставлен в положение зачумленного, с которым запрещается общение? И разве комсомолец и еврей не могут иметь общение и с архиереем? Не перестраховщики ли это, затеявшие расправу за квартет? Не сомневаюсь, что Ваш взгляд на это дело будет иным.

С совершенным почтением и уважением Архиепископ Лука. 13/XII-46 г.».

Тов. Кривошеин дал распоряжение нач-ку Обл. отдела по делам искусств тов. Молоденкову проверить причину увольнения Ливанова и ему сообщить.

16/XII тов. Молоденков сообщает тов. Кривошеину: «Артист оркестра Крымгосфилармонии Ливанов Н.И. уволен за совершенные им прогулы 7/ХII-46 г. и ранее.

Не согласовывая с руководством филармонии вопроса о работе по совместительству, Ливанов нарушил закон о совместительстве, без ведома филармонии работал в церковной организации.

Более того, имея это совместительство, Ливанов уходил с работы, заявляя об этом только инспектору оркестра, который административными правами не располагает и который Ливановым вводился в заблуждение.

Считаю увольнение Ливанова правильным.

Молоденков».

К этому отношению приложены: копия рапорта директора оркестра на имя директора Крымгосфилармонии от 9/ХII-46 г.; копия объяснения инспектора от 9/ХII-46 г.; выписки из приказа по Крымгосфилармонии от 10/ХII-46 г. об увольнении Ливанова и выговора инспектору.

Весь этот материал тов. Кривошеиным был направлен мне с резолюцией: «Прошу при случае сказать архиепископу».

Ливанов по профессии артист симфонических оркестров и играет в них с 1927 г. Характерно то, что архиепископ Лука через несколько дней после увольнения Ливанова из оркестра посвятил его в диакона, а затем, через 8 дней, посвятил в священники и назначил его вторым священником в Николаевскую церковь гор. Бахчисарая, где настоятелем является 82-летний старик.

В беседе со мной во время его регистрации как священника Ливанов сказал – его уволили за то, что он, имея хороший голос, иногда пел в архиерейском хоре, и петь ему приходилось только потому, что получаемой зарплаты в оркестре на жизнь не хватало, а когда его уволили из оркестра, ему ничего не оставалось делать, как пойти на церковную службу14.<…>

Уполномоченный Совета по делам

Русской Православной Церкви при Совете Министров СССР по Крымской области Я. Жданов

ГААРК, ф. Р-2647, оп. 1, д. 4, л. 77–94.

февраль 1948 г.

Общие сведения по епархии

1. Изменений на епископской кафедре епархии в отчетном году не было.

2. Важнейших событий церковной жизни епархии не было.

3. В отчетном году не было надобности в созыве благочиннических или епархиальных съездов. Созыв благочиннического съезда намечен в феврале мес. 1948 года по вопросам о тяжелом финансовом положении епархии и о мерах к поднятию посещаемости сельских церквей.

В отчетном году Архиепископ объехал 50 приходов из 58 приходов епархии, повсюду проповедуя и беседуя с народом. Во всех городах служил (в иных не раз).

Миссионерская деятельность в епархии невозможна по четырем причинам: 1) Низкий уровень образования и развития крымского духовенства. В епархии только 16 священников с полным семинарским образованием, и из них 10 в возрасте 69 – 83 лет. Такие старцы вряд ли много помнят из курса семинарских наук и по возрасту мало способны к миссионерской деятельности. Нет ни одного священника с академическим образованием.

2) И те, единичные, священники, которые могли бы проявить хотя бы небольшую миссионерскую деятельность, бессильны ввиду почти полного отсутствия в Крымской епархии литературы о расколе и сектантстве.

3) Некому слушать проповеди против сектантства, так как народ почти не посещает сельских церквей.

4) Собеседования с сектантами, которые я считаю вообще мало полезными, невозможны при существующих политических условиях.

Небольшую миссионерскую деятельность осуществлял только сам Архиепископ, выступавший в восьми городах и селах с большими, полуторачасовыми речами о сектантстве, его истории и происхождении и нередко проповедовавший в Симферопольском соборе на догматические темы.

Впрочем, сектантов в Крыму не особенно много.

Организовать духовно-учебное дело также невозможно по следующим причинам:

1) Священников, получающих менее чем нищенские доходы, трудно обязывать приезжать в Симферополь хотя бы на краткосрочные курсы.

2) Их совершенно негде поместить и нечем кормить, ибо продовольствие в Симферополе до крайности затруднено.

3) Некому почти поручить занятия с курсантами.

По первым двум причинам нельзя привлечь к пополнению знаний и псаломщиков, из которых в епархии только 16 мужчин (остальные церкви обслуживаются монашенками, женами священников или полуграмотными крестьянами).

В 1947 году я попробовал организовать в Симферополе обучение церковному чтению и пению желающих подготовиться к должности псаломщиков. Желающих нашлось очень немного, да и те скоро разошлись.