Николай Александров - Мы из розыска…

— Да… Кажется, повезло, — взволнованно произнес Константин.

— И сегодня, — продолжал Еремеев, — если подтвердится с ремнем, прокатимся на машине и узнаем все о пункте Б.

— Вы, ребята, поедете без меня, — сказал Воронцов. — Предварительную информацию о ремне могу дать через полчасика, а точную — только вечером.

— Ну, вот и решено! Как, Костя, едем?

— Согласен… — Снегирев отошел к окну.

А дождь все лил и лил, превратившись из ливневого в нудный, по-осеннему моросящий. На улице не было видно пешеходов, только, с головы до ног закутанный в плащ-накидку, стоял одинокий постовой ГАИ да проскакивали мимо него автомобили.

Воронцов работал у микроскопа. Внутри прибора мерно, в такт дождевым каплям за окном, урчал вентилятор.

— По-ля-ри-зационный, — по складам прочитал Еремеев непривычно сложное название микроскопа. — Это для чего такой?

— Для работы с микрообъектами. Долго, Паш, объяснять. Я тебе как-нибудь при случае подробно растолкую. Ладно? А сейчас могу поздравить дорогих розыскников с победой… — торжествующий голос Анатолия застал Снегирева и Еремеева врасплох. Столь быстрого результата они не ждали — думали, придется потерпеть.

Анатолий встал из-за стола и освободил место у микроскопа.

— Получается примерно так — кожа свиная. С одной стороны лакированная, с другой видна фактура обработки. Поверхность эта достаточно шероховатая и имеет тенденцию все на себя собирать. Смотрите, — он включил телевизор, соединенный кабелем с микроскопом.

На экране как будто расстилался фантастический пейзаж. Красные и коричневые холмы с мохнатыми порослями, булыжники, разноцветные змеи заполняли все пространство до самого «горизонта».

— Обратите внимание на эти ворсинки, — Воронцов ткнул пальцем в синее «бревно» на экране, — синтетическое волокно. Не исключено, что лавсан. Красная — окрашенная шерсть, вот чешуйки. А это, — он обвел карандашом скрученную слоистую змейку, — скорее всего вискоза…

— Это набор с ремня… — Воронцов щелкнул клавишей, и картинка сменилась. — Теперь рассмотрим материал брюк. Как видите, сочетание остается прежним: синий цвет — синтетика, красный — шерсть, а это… — он указал на змейку, — вискоза…

— Ясно! Костя, я звоню в прокуратуру Митрохину, а ты собирайся. — Еремеев взял телефонную трубку. — Дело сделано!

Рядом с деревней березовую рощу прорезала трасса газопровода. Большие деревья, потревоженные работами, словно расступились в стороны, уступая место людям. Тракторы, подвозившие трубы, другие строительные материалы, подмяли гусеницами нежные листья земляники и кислицы, росшие поверх осыпавшейся с деревьев хвои. Непрекращающийся дождь поливал и поливал землю, вода скапливалась в размытых колеях.

Размокшая глина нещадно прилипала к ботинкам. Обувь набухла, значительно прибавила в весе. Единственный зонт мужчины галантно предложили Елене Петровне — судебному медику.

«Слякотный денек, — поежился Константин, заправляя мокрыми руками кассету в видеомагнитофон. — Как бы аппаратура не подвела…»

Объектив камеры остановился на группе людей. Очертания их были размыты то ли из-за дождя, то ли из-за стелившегося над землей тумана. Отсутствие резкости раздражало, заставляло в который раз подкручивать шкалу дальности объектива, но объектив был ни при чем. Константин решил укрупнить кадр и повернул рычажок трансфокатора — все сразу стало резким и отчетливым. Пропал лес, грязь, трубы. В кадре остались двое — пожилой мужчина в блестящем от измороси плаще и Еремеев.

— Что скажете, гражданин Крюков? — долетел до Константина усиленный микрофоном голос Павла. — Где это место?

Мужчина, опираясь на заступ, не поднимая глаз, показал в сторону и тихо, но достаточно внятно сказал:

— Возле сварного шва на трубе… Витюха закапывал…

— Товарищи понятые… — в кадре появились следователь прокуратуры Митрохин и двое молодых людей. Парень и девушка, обутые в резиновые сапоги, прятались от дождя под клеенчатым плащиком.

— Товарищи понятые… — повторил свое обращение следователь, — прошу обратить внимание на слова гражданина Крюкова.

— Мы все поняли, — ответил за обоих парень.

До Константина долетел шепот Павла:

— Пишешь? Микрофоны включены?

Константин, кося краешком глаза в экран, повернулся к Еремееву и, в свою очередь, шепнул ему:

— Все нормально! Форсируйте события, ленты минут на сорок!

Павел кивнул и пошел вперед. Процессия медленно тронулась вдоль труб. Из кожуха магнитофона, сквозь шорох дождя, доносилось едва слышное урчание моторов. Константин на мгновение выключил камеру, подскочил к «уазику» с желтой полосой вдоль борта и с размаха швырнул на сиденье рядом с водителем свою промокшую шляпу.

Через минуту он догнал людей, пробирающихся к стыку труб.

— Можно продолжать? — обернулся к Константину Митрохин.

— Да, да, пожалуйста. Все готово!

Впереди всех шел Крюков. Рядом с ним, словно привязанный к нему незримой нитью, шел Павел. Крюков остановился.

— Здесь, — он воткнул лопату в землю и поплевал на ладони, приготавливаясь к работе.

Еремеев осторожным, не терпящим возражений уверенным движением забрал лопату и засучил рукава плаща:

— Я помоложе, да и с руки мне все это…

Резкими рывками он выбрасывал из-под огромной трубы пласты глины. Мокрая желтая почва липла к лопате, срывалась с нее, падала в лужу.

— Павел Николаевич, — обратился к нему Митрохин, — осторожнее, пожалуйста, копайте…

Павел молча кивнул и продолжал швырять глину: штык в землю, с чавканьем вверх, удар о трубу, брызги… Штык в землю, вверх, удар, брызги…

Об лопату что-то звякнуло. Девушка-понятая вскрикнула.

Павел выковырнул из земли и бросил в лужу какой-то предмет.

— Банка из-под сгущенки, — пояснил он.

— Валялась какая-то… Не помню, — тихо сказал Крюков. — Копайте, или давайте я сам…

Никто не ответил. Елена Петровна зябко передернула плечиками и поправила шарфик.

— Есть! — неожиданно громким показался голос Еремеева.

— Осторожнее, пожалуйста, товарищи! — воскликнул следователь.

Константин медленно приблизился к яме. Из раскопа, моментально заполняемого водой, показалась рука. Скрюченные пальцы, застыв в судорожном движении, сжались.

— Ну вот и все, — с облегчением сказал Павел, — поставлена последняя точка.

— И дождь кончился, — сообщила Елена Петровна, убирая зонтик. — Приступим к осмотру?

Ключ медленно вошел в прорезь замка, дверь плавно распахнулась. «Дома, — с наслаждением подумал Константин. — Сейчас, наверное, попадет. — Щелкнул выключатель — прихожая наполнилась светом. Часы на стене показывали половину первого. — Воскресенье наступило…»

На кухне горел свет, звякнула чашка.

— Явился, полуночник, — улыбнулась жена. — Ужинать будешь?

— И обедать тоже, если можно…

— Удачно поработали?

— Угу, — подтвердил Константин, прихлебывая чай, — любопытная житейская история получается…

Приехал из одного города старик. Решил подлечиться… Может быть, выехал из дома раньше, чем это требовалось, или в больнице какие-то передряги… Одним словом, не приняли его — не было мест, и несколько дней надо было подождать, не ехать же обратно… С гостиницей трудно, знакомых нет. Тут и подвернулся ему один старичок доброжелатель, предложил: «Живи на даче. Природа, воздух!» Не безвозмездно, конечно…

Жил с ним на даче и сам хозяин. Однажды ночью, дня через два, появляется новое действующее лицо — сын хозяина. Пьяница, забулдыга.

Его, кстати, сегодня пришлось во всесоюзный розыск объявить. Он нигде не работает, а парень тертый… Два года уже за ним было. Судимый. Приехал, начал с отца деньги требовать. Раз есть постоялец, значит, есть и деньги. А старик, естественно, ни в какую. Началась потасовка…

Проснулся наш приезжий, спустился на шум. Сына он в глаза, понятное дело, не видел и решил, что это грабитель… Пытается помочь хозяину дачи, оттаскивает молодого парня…

И в этой кутерьме сын хозяина, замахнувшись на отца топором, попадает постояльцу по затылку. Смерть наступила моментально — много ли старику надо? Один удар…

Протрезвел сынок сразу, а отец и говорит: «Про него никто не знает, скажем, что не видели… А если кто из соседей приметил? Тогда — уехал! Потащили в сарай, там все сделаем!»

— А голову зачем в Кузыкинский парк отвезли?

— Хотели следствие пустить по ложному следу… Кстати, о сарае. Он незадолго до нашего приезда, позавчера, при невыясненных обстоятельствах сгорел. Не случайно, конечно, сома понимаешь…