Норман Полмар - Авианосцы, том 2

Вопрос посадки самолета на корабль оказался более сложным, по крайней мере для колесных самолетов. В феврале 1911 года Гленн Кертисс посадил свой гидросамолет у борта броненосного крейсера «Пенсильвания» и был поднят краном на борт корабля. В ноябре этого же года лейтенант Королевского Флота Лонгмор посадил оснащенный поплавками самолет Шорт S.27 на реке Медуэй. Если состояние моря было подходящим, посадка на воду давала возможность кораблю забрать свой гидросамолет. Но посадка колесного самолета на палубу все еще считалась невозможной, хотя тот же Эли в январе 1911 года посадил свой самолет на платформу, установленную на крейсере «Пенсильвания». Взлетные платформы были далеко не идеальным местом для посадки. Прежде всего, они были слишком короткими, даже при использовании мешков с песком, которые Эли приспособил в качестве финишеров. А попытка зайти на посадку навстречу движущемуся кораблю вела к почти неизбежной катастрофе. Отдельная посадочная палуба, установленная для опыта Эли в январе 1911 года, занимала слишком много места. Вдобавок, взлетная и посадочная платформы оставили бы корабль вообще без вооружения, поэтому такая перспектива в то время даже не рассматривалась.

Адмиралтейство остановило свой выбор на гидросамолетах. Они требовали минимальных переделок корабля. Требовались лишь место для хранения самолета и кран для спуска его на воду. Наиболее привлекательно в этом отношении выглядел квартердек, который был относительно защищен от брызг и волн и в то же время был достаточно свободным, чтобы на нем можно было разместить самолет. Там можно было даже установить брезентовые экраны для защиты самолета, что никак не повлияло бы на мореходность и управляемость корабля. Больше удобств представлял запуск гидросамолета с бака на специальной роликовой тележке, но здесь имелись и очевидные недостатки.

Если не считать установки поплавков, переделки самолетов были минимальными, хотя моряки сразу попытались складывать крылья самолета, что он занимал меньше места на корабле. Гидросамолеты требовали особенно большой площади крыла, так как оторваться от воды было труднее, чем от земли. Это создавало дополнительные сложности при хранении их на корабле. Если же гидросамолет использовался только для ведения разведки, то он ничем не отличался от своих сухопутных братьев, которые уже показали свои атакующие возможности. Например, Сэмсон в 1912 году взлетел с макетом бомбы на борту. В 1914 году прошла успешные испытания 1,5-фн пушка, установленная на самолете. В том же году Лонгмор успешно сбросил 456-мм торпеду с гидросамолета Шорт «Фолдер», показав, что самолет может превратиться в грозное оружие. Во время маневров британского флота в 1913 году особенно успешно действовал переоборудованный в гидроавианосец бронепалубный крейсер «Гермес». Таким образом, к началу Первой Мировой войны все основные компоненты авианосной авиации уже существовали, хотя пока еще в зародыше.

«Силу аэроплана легко преувеличить. Если поверить некоторым писателям, то можно вообразить, что в будущем самолет станет всемогущим», – писал в 1913 году известнейший ежегодник «Брассей». В те годы это мнение разделяли очень многие влиятельные люди. Жаль, что нельзя почитать тот же самый ежегодник года так 1953, когда после появления атомной бомбы самолет действительно начали считать всемогущим. Девиз «Ultima ratio regis» – «Последний довод королей» – перекочевал с пушек на атомную бомбу, которую должен был доставить к цели самолет. А пока, в 1913 году, в разгар «дредноутной лихорадки» никто не сомневался, какой именно класс кораблей обеспечивает национальную безопасность. Тем не менее, «Гермес» на маневрах показал себя столь эффектно, что британское Адмиралтейство, используя фразеологию сегодняшней российской Госдумы, решило «предусмотреть об создании» настоящего авианосца. А через 4 года, когда Первая Мировая война уже близилась к завершению, англичане занялись разработкой проектов авианосца специальной постройки.

Хотя все соглашались, что пока самолету лучше ограничиться только разведкой, никак не удавалось прийти к соглашению о том, на каком именно корабле этот самолет должен базироваться. После начала военных действий сам собой отпал вопрос о переоборудовании для этой цели военных кораблей. Впрочем, это и не считалось необходимым. «Гермес» пока оставался единственным военным кораблем, превращенным в гидроавианосец. Адмиралтейство обратило свой взор на гражданские суда, хотя это порождало свои проблемы. В идеале гидроавианосец должен был иметь высокую скорость и достаточную дальность плавания, чтобы действовать совместно с разведывательными отрядами Гранд Флита. Но ла-маншские пакетботы имели относительно высокую скорость, зато им не хватало дальности плавания. А какой-нибудь трэмп, способный пересечь Атлантику, делал это более чем неспешно. Вдобавок, корабль должен был иметь достаточно вместительные трюмы, чтобы разместить там самолеты и необходимое оборудование.

В конце концов за основу был принят именно этот критерий, и в поле зрения адмиралов попали суда для перевозки насыпных грузов, имеющие большие трюмы. Но при этом заранее приходилось смириться с тем, что эти корабли не смогут действовать вместе с флотом. Они были лучше приспособлены для самостоятельных операций – ведения разведки, корректировки артогня и так далее. Поэтому в 1915 году бывший угольщик/зерновоз «Арк Ройял» был отправлен в Дарданеллы сразу после завершения переоборудования. Другие гидроавианосцы этого поколения (например, японский «Вакамия») выполняли аналогичные задания на других театрах. В быстроходные гидроавианосцы англичане превратили несколько пакетботов. Переделки были самыми минимальными, как и в случае с «Гермесом». Чтобы как-то попытаться совместить высокую скорость и приличную дальность плавания, Адмиралтейство приобрело и переоборудовало лайнер «Кампэниа».

Первому «Арк Ройялу» повезло в том отношении, что его переоборудование началось во время постройки, поэтому его внутренние отсеки удалось переделать без больших проблем. Его можно считать первым в мире авианосцем специальной постройки, так как внутреннее расположение было полностью изменено, чтобы соответствовать новым задачам. Пакетботы, наоборот, получали только брезентовый ангар и кое-какое оборудование, совершенно не меняясь внутри.

События Первой Мировой войны помогли сформулировать требования к авианосцу специальной постройки. Подтолкнули к этому англичан полеты немецких цеппелинов над Северным морем. Они вели разведку в интересах флота и бомбили английскую территорию. В марте 1916 года контр-адмирал Вон-Ли , начальник авиационной службы, предложил оснастить корабли гидросамолетами, чтобы организовать службу раннего оповещения и перехвата вдоль восточного побережья Великобритании. Однако сразу стало ясно, что гидросамолет придется слишком долго готовить к взлету, к тому же ему не хватало скорости, скороподъемности и потолка для перехвата цеппелинов. Первым шагом к решению сложной проблемы стали баковые взлетные платформы. Но для перехвата цеппелина требовался самолет с высокими летными характеристиками, чему мешали громоздкие поплавки гидросамолетов. Вопрос о посадке на корабль пока не ставился. Пилот должен был или лететь к берегу, или садиться на воду рядом со своими кораблями. Но угроза со стороны цеппелинов считалась настолько серьезной, что пришлось пойти на почти верную потерю самолета. В начале ноября 1915 года Бристоль «Скаут», пилотируемый суб-лейтенантом звена Таулером, успешно взлетел с «Виндекса», что открыло путь полетам колесных самолетов с борта кораблей. И все-таки командиры военных кораблей неохотно соглашались принять на борт такой летающий «снаряд». Это сравнение было тем более точным, что самолет, как и снаряд, можно было выпустить только один раз. Поэтому количество операций с использованием колесных самолетов было относительно невелико.

Лишь резкое увеличение длины взлетной платформы могло помочь преодолеть трудности. Настоящий авианосец должен был нести на себе настоящую взлетную полосу, а для этого он должен был иметь довольно длинный корпус. И тут не было бы счастья, да несчастье помогло. Подвернулся один из «белых слонов» адмирала Фишера – легкий линейный крейсер «Фьюриес». Он имел огромный корпус, длинный полубак, высокую скорость и, самое главное, был совершенно непригоден для использования в той роли, ради которой его строили. В начале 1917 года было принято решение превратить его в «противоцеппелинный» авианосец. Однако проблема посадки так и осталась не решенной. Отважные эксперименты командира эскадрильи Э.Г. Даннинга завершились гибелью пилота. Поэтому было принято решение соорудить на корме «Фьюриеса» отдельную посадочную палубу. Но к концу 1917 года стало ясно, что лишь гладкая сплошная полетная палуба по всей длине корабля может обеспечить нормальные действия самолетов.