Пётр Капица - Письма о науке. 1930—1980

9 ноября заместитель главного редактора ЖЭТФ профессор Е. М. Лифшиц направил Борису Румянцеву следующее письмо: «Многоуважаемый тов. Румянцев,

Ваша статья «О механизме ускорения некоторых частиц плазмы» была направлена нами специалисту по рассматриваемому Вами вопросу физики плазмы (копия его отзыва прилагается), после чего была рассмотрена на заседании бюро редколлегии 31 октября.

Хотя публикация этой статьи по причинам, указанным в отзыве, была признана нецелесообразной, все члены редакции были рады отметить высокий научный уровень, на котором эта статья написана.

Было высказано пожелание, чтобы Вы приехали в Москву, где Вы могли бы установить связи с физиками, работающими в области физики плазмы в Институте физических проблем и Институте атомной энергии.

На случай, если такая поездка встретилась бы с затруднениями материального характера, акад. П. Л. Капица выразил готовность принять расходы по поездке на счет Института физических проблем».

С. П. Капица.

См. письмо № 141 и комментарий к нему.

Вскоре Борис Румянцев приехал в Новосибирск и был принят в летнюю физико-математическую школу Сибирского отделения АН СССР. Руководил этой школой проф. А. А. Ляпунов. В августе 1962 г. Борис начал работать лаборантом в Институте ядерной физики. Он сдал экстерном экзамены на аттестат зрелости и поступил на физический факультет Новосибирского государственного университета. Учился, совмещая учебу с работой в Институте ядерной физики. В 1970 г. в Москве, на заседании ученого совета Научно-исследовательского института ядерной физики МГУ состоялась защита его кандидатской диссертации на тему «Исследование коллективных колебаний атомных ядер»

Приводим отрывок из статьи «Будущее науки» с редакционными «изменениями», о которых пишет П. Л. Капица. Слова, которых не было в первоначальном тексте, выделены квадратными скобками.

«Естественно поставить вопрос: почему даже в наше время, которое многими называется временем научно-технической революции, [во многих странах] общественные науки так слабо развиваются? Мне думается, что наиболее естественное объяснение задержки развития общественных наук заключается, как всегда в таких случаях, в существующих сейчас [там] неблагоприятных условиях.

Я позволю себе пояснить эту мысль несколько прямолинейной аналогией, которая объясняет то состояние, в котором сейчас находятся общественные науки [в капиталистических странах].

Мне думается, что создавшиеся [там] сейчас внешние условия для общественных наук несколько подобны тем, в которых естественные науки были в средние века. Хорошо известно, что главным тормозом развития естественных наук в то время было схоластическое окружение. В те времена церковь брала на себя монополию схоластически-догматического толкования всех явлений природы, решительно отметая все, что хоть в малейшей мере противоречило каноническим писаниям. Этим и тормозилось развитие естественных наук. Только триста лет тому назад естественные науки вырвались из-под опеки церкви и стали быстро развиваться, и это развитие идет нарастающими темпами по сей день! Сейчас в [капиталистическом] мире существует большое разнообразие государственных структур, которые признают за истину только то в общественных науках, что доказывает целесообразность этих структур. Естественно, что при таких условиях развитие общественных наук сильно стеснено».

В оттисках этой статьи, которые Капица разослал многим ученым, он тщательно вымарывал все цензурные вставки.

Справедливости ради надо отметить, что редакция журнала была вынуждена изуродовать статью очень уважаемого ею автора. Когда часть тиража журнала была уже напечатана, пришло указание высоких идеологических инстанции печатание номера приостановить. Из готового тиража «крамольный» текст выдирался и заменялся новым — «исправленным»

Статья Ф. Н. Каплуненко посвящена двум публикациям П. Л. Капицы: «Будущее науки» (Наука н жизнь, 1962, № 3, с. 18) и «Теория. Эксперимент. Практика» (Экономическая газета, 1962, 26 марта).

Это выступление Капицы (22 июня 1966 г.) было опубликовано в журнале «Химия и жизнь» (1987, № 7, с. 37).

В Институте физики высоких давлений Л. Ф. Верещагиным и его сотрудниками в 1960 г. впервые в СССР были синтезированы алмазы. Книга, о которой идет речь в этом письме: Е. de Boimenu. Fabrication synlhetiquo du diamant. Paris. Ltb-rairie Bernard Tignol, publication de l'Ecole Centrale des Arts et Manufactures. 1913.

«Мотивы, побуждающие людей к работе: деньги — это не все» («Ныосуик», 22 апреля 1968 г.).

«Консультант правительства США Ричард Морзе о советской экономике» («Ю. С. Ныос энд Уорлд Рипорт», 14 августа 1967 г.).

Впервые опубликовано в журн.: Вопросы философии. 1972. № 9.

Речь идет о письме А. Н. Колмогорова от 5 ноября 1971 г., которое он направил Капице в ответ на присылку оттиска его статьи «Некоторые принципы творческого воспитания и образования современной молодежи» (Вопросы философии. 1971. № 7).

В своей статье, в основу которой положен доклад, прочитанный 11 сентября 1971 г. на Международном конгрессе по вопросам подготовки учителей физики для средней школы (г. Эгер, Венгрия), Капица высказал некоторые критические замечания о спецшколах. В частности, он писал:

«...Школы, созданные для избранной, одаренной молодежи в области математики, физики, химии, биологии, оказываются даже вредными. Вред их заключается в следующем. Если талантливого школьника изъять из школы, то это ее как бы обескровливает и сильно сказывается на уровне всей школы. Это объясняется тем, что способный товарищ может уделять своим одноклассникам гораздо больше времени, чем учитель, и взаимная помощь между ними налаживается проще и теснее. Талантливые школьники часто играют большую роль, чем учителя, для обучения своих товарищей. Но этого мало.

Хорошо известно, что в процессе обучения сам обучающий учится. Чтобы объяснить товарищу теорему, надо хорошо ее самому понять, и в процессе объяснения лучше всего выявляется своя собственная неполнота понимания. Таким образом, талантливым школьникам для своего умственного роста нужны товарищи, с которыми они могли бы заниматься. В школе для талантливой молодежи такого взаимного обучения обычно но возникает, и это сказывается на эффективном развитии способностей».

А. И. Колмогоров, создатель и руководитель физико-математической школы-интерната при МГУ, сообщает в своем письме, что «разные авторитетные товарищи» уже ссылаются на статью Капицы в виде аргумента против «школ с ранним конкурсным отбором». Это письмо А. Н. Колмогорова было опубликовано в «Вопросах философии» (1972, № 9) вместе с другими откликами читателей журнала на статью Капицы.

Капица был членом бюро Советского комитета за европейскую безопасность. На одно из первых заседаний бюро он пришел за полчаса до назначенного времени — чтобы дать возможность председателю комитета А. П. Шитикову, если бы тот захотел, познакомиться с ним и поговорить с глазу на глаз до того, как соберутся остальные члены бюро. Петру Леонидовичу казалось, что председателю Советского комитета за европейскую безопасность будет интересно поговорить со старым академиком, тесно связанным с европейским научным миром. А. П. Шитикову это было неинтересно, и он поговорить с Капицей не захотел... Петр Леонидович рассказывал потом об этом эпизоде с некоторым недоумением. Он был обижен, конечно, и больше на заседания бюро не приходил.

Впервые опубликовано в журн.: Химия и жизнь. 1987.

Черновик неотправленного письма. В более сжатом виде, мысли, высказанные в этом черновом наброске, вошли в письмо Капицы Л. И. Брежневу от 28 июня 1972 г., в настоящую книгу не включенное. Поводом для того письма был срыв ряда зарубежных командировок Капицы (см. об этом письмо № 149). «Описанные случаи, в которых отражается пренебрежительное и чиновничье отношение к ученым,— пишет Капица,— не единичны, и это отношение у нас, к сожалению, начинает проникать и в партийный аппарат».

«Байкальский вопрос» в том письме рассматривается как еще один пример неуважительного отношения к науке и ученым.

Речь идет о книге М. В. Нечкиной «Василий Осипович Ключевский». М.: Наука, 1974.

В ответном письме от 28 сентября 1974 г. М. В. Нечкина пишет: «Поправка: я нигде не упрекаю Ключевского за то, что он не марксист! Нигде. Я констатирую это. А так как наука не лишена эмоций, я могу делать это (имею «право»), констатировать с сожалением, с оттенком печали. Но и только! Это не упрек, это только констатация! Научная. Ключевский был такой, а не иной, и я обязана изучать его таким, каким он в действительности был».