Сталин и заговор генералов - Минаков Сергей Тимофеевич

В слоях общества, мало-мальски способных осмыслить происходившее, доминирующую конструктивную роль играл архетип Великой французской революции со всеми ее для многих «непонятными» понятиями и «словечками»: революция, комиссары, маршалы, трибуналы, комиссии, термидор, брюмер и проч. Со всеми ее знаковыми именами-мифологемами: Робеспьер, Марат, Дантон, Карно, Бонапарт, Мюрат, Фуше и др.

Псевдонимность вождей Русской революции рождала псев-донимность революционной фразеологии и революционных институтов, находя отражение в своеобразном «революционном карнавале», «политическом театре Русской революции», оказавшемся прирожденным ее свойством, как, впрочем, свойством любой другой революции. На подмостках этого театра, на трибунах и площадях Русской революции В. Ленин оказывался Робеспьером, а Л. Троцкий — то Карно, то Дантоном. К. Радек как бы играл роль Марата, а Ф. Дзержинский — то ли Великого инквизитора, то ли Фуше. В Красной Армии «личина» М. Тухачевского скрывала Бонапарта, а Мюрат рядился в С. Буденного или наоборот.

На полях сражений Гражданской войны в России с 1917 по 1922 г. на волнах революции стремительно поднимались на гребень славы и столь же стремительно в бездну позора и бесславия устремлялись многие «герои». М. Муравьев, И. Сорокин, П. Дыбенко, Автономов, Ю. Саблин, Е. Ковтюх, Думенко, Ф. Миронов, П. Славен, И. Вацетис, В. Блюхер, братья И. и Н. Каширины, С. Буденный, М. Тухачевский, И. Уборевич, Г. Эйхе,

А. Павлов, В. Путна, В. Примаков, Г. Гай, В. Шорин и другие — это красные. Л. Корнилов, А. Колчак, А. Деникин, С. Марков, М. Дроздовский, Н. Тимановский, Н. Скоблин,

А. Туркул, В. Манштейн, В. Каппель, А. Пепеляев, Я. Слащов,

А. Шкуро, В. Покровский и др. — это белые. А между ними — Н. Махно, В. Антонов, «зеленые»: «Бей белых, пока не покраснеют, бей красных, пока не побелеют!» И лишь сравните-лыю немногие из них, остались в числе «триумфаторов» 1920—1922 гг., твердо и надолго заняв свои места в перечне вождей Красной Армии. Впрочем, в подавляющем своем большинстве погибли и они, обесславленные в 1937 — 1938 гт. Они были уже не нужны революции, как не нужна была, в сущности, и сама революция. Революция исчезала, «пожирая собственных детей».

В разоренной и не совсем успокоившейся России, чья еще не растраченная бунтарская энергия продолжала фокусироваться в «Мировой революции», важно было не только то, что думают о «революционных военных вождях» внутри ее. Не менее важно было и то, как их воспринимают и ранжируют за пределами России и Красной Армии, в русском зарубежье.

Участь страны в ее советском, большевистском обличии в это время зависела от решения одного главного вопроса: будет или не будет новая война. Большевистское руководство, осознававшее экономическую немощь России, узость социальной базы большевизма и крайне неустойчивое положение социалистической власти, отсутствие армии, способной выдержать натиск интервенции или вторжения белых войск, боялось войны. На Балканах и в Польше еще неразоруженными и в боевых порядках находились части белой армии, в то время как советская власть, «большевистская диктатура», когда ее творец и вождь неумолимо и фатально умирал в Горках, грозила превратиться в блеф. Поэтому формирование и структурирование советской военной элиты в эти годы в значительной мере зависели и от общественного мнения за рубежом. Важно было восприятие Красной Армии и оценка ее «генералов» на Западе, среди лояльных или нелояльных к Советской России кругов, будь то западные политики, коммунисты и социалисты или белая эмиграция.

«Россия — это ледяная пустыня, по которой бродит лихой человек», — как-то мрачно заметил К. Победоносцев. В начале 20-х по разоренной и разрушенной, Опустошенной стране, совсем недавно называвшейся Российской империей, бродил ее «хозяин» и он же ее «жертва» — «человек с ружьем». В распавшемся некогда мощном государственном организме, оплоте великодержавного могущества и «спасительной» надежды на всесильную царскую милость и защиту помазанника божия, ныне уповали на силу и почти первобытную решимость «человека с ружьем», верили в «виртуальное» могущество «полевого командира», в его «харизму». Он был «и бог, и царь, и воинский начальник».

1

Советская военная элита в общееi пвенном мнении и официальной пропаганде в РСФСР—СССР

«Сидит Ленин на березе,

Держит серп и молоток,

А внизу товарищ Троцкий

Ведет роту без порток», — распевались в период Гражданской войны и в начале 20-х гг. частушки с сомнительными политическими симпатиями. И уже совсем с другим, революционным вдохновением на мотив «Прощания славянки» — «...Товарищ Троцкий с отрядом флотским...». «Вождь Красной Армии товарищ Троцкий», инфернально сверкая пенсне, своим мефистофельским обликом смотрел с многочисленных официальных портретов, агитплакатов и осваговских карикатур Вооруженных сил Юга России. Обыватели пересказывали друг другу жуткие истории о свирепом усатом драгунском вахмистре Буденном, который уже к Рождеству обещал якобы поить коней своих в Рейне. Рассказывались романтические легенды о «бессарабском Дубровском» — красном командире Г. Котовском. «Какой-то гвардии поручик князь Тухачевский...» — прорывались на страницы зарубежных газет смутные слухи о «новом Аттиле», вдруг появившемся под Варшавой, у «ворот Европы» во главе «красных полчищ грядущих гуннов», к которым еще совсем недавно с тоской и нетерпением взывал В. Брюсов. Сообщали о каком-то китайском генерале Хаханьяне во главе стрелковой «красной бригады», рвущемся к Вильне, или о предводителе «красной монгольской орды» Гай-хане. '

...На групповых фотографиях высшего комсостава РККА 1921 —1922 гг. в центре, как правило, находился главком С. Каменев. Рядом с ним по обе стороны были начальник Штаба РККА П. Лебедев, А. Егоров, М. Фрунзе и другие. М. Тухачевский, как самый младший, также находился в первом ряду, но крайним. Однако, например, на торжественном собрании в Высших академических курсах, посвященном 4-й годовщине РККА, 18 февраля 1922 г. состав выступавших и их очередность были следующими. Сначала с речью выступил Л. Троцкий, затем выступили командующий Западным фронтом М. Тухачевский, командующий Московским военным округом Н. Му-ралов, профессора А. Верховский, А. Незнамов, командующий ОКА А. Егоров, слушатель Ю. Саблин³. Так постепенно складывалась «неуставная иерархия».

Определяя и характеризуя персональный состав лиц, фактически осуществлявших в 1922 — 1923 гг. высшее руководство Красной Армией, Политбюро ЦК считало, что «...основная работа в Реввоенсовете находится в руках тов. Склянского и группы беспартийных спецов, состоящих из главкома Каменева, Шапошникова и Лебедева. Эта группа — очень добросовестные, трудолюбивые и знающие дело работники»². Среди перечисленных выше общепризнанных фактических руководителей Красной Армии в это время, по распространенному среди высшего комсостава мнению, П. Лебедев играл ведущую роль. Оказавшийся в Красной Армии с 1918 г., с 1919 г. являлся, по сути дела, подлинным организатором и руководителем армии.

Выпускник Александровского военного училища генерал-майор Павел Павлович Лебедев (1872 — 1933) окончил с успехом в 1900 г. Николаевскую академию Генерального штаба. Его служба до и во время Первой мировой войны шла достаточно успешно. К 1917 г. он был уже генерал-майором и занимал должность начатьника штаба 3-й армии.

В Красной Армии он оказался с самого ее возникновения и долгое время — с мая 1918 по март 1919 г. — занимал должность начальника Мобилизационного управления Всероглав-штаба. В период кризиса на Восточном фронте, в мае 1919 г., П. Лебедева назначают начальником штаба Восточного фронта к С. Каменеву. С этого времени и до весны 1924 г. продолжалось их служебное сотрудничество. Именно П. Лебедев своей твердой позицией, в сущности, сыграл главную роль в сохранении С. Каменева командующим фронтом, коща Л. Троцкий по-пытатся отстранить последнего от этой должности. Поддержанный не только П. Лебедевым, но также М. Фрунзе, М. Тухачевским, С. Гусевым и, что самое главное, В. Лениным, С. Каменев не только был восстановлен в должности командующего фронтом, но в июле 1919 г. назначен главкомом всех Вооруженных сил республики. П. Лебедев также был повышен в должности. Его назначили начальником Полевого штаба РВСР. После объединения Полевого штаба РВСР с Всероглавштабом в единый Штаб РККА П. Лебедев был назначен его начальником. В этой должности он оставался до марта 1924 г. В силу своих, несомненно незаурядных, военных способностей П. Лебедев был личностью неординарной, а в изуродованных революцией и Гражданской войной политических и человеческих обстоятельствах — и весьма неоднозначной. «Это человек, — вспоминал о нем генерал А. Брусилов, — который действительно работал много, будучи несколько лет начальником штаба Красной Армии, и, в сущности, создал все дело и поставил на рельсы весь механизм ее. Это чрезвычайно умный человек, и, собственно говоря, работал он, а главнокомандующий Каменев, как очень недалекий человек, был пешкой в его руках...»¹. Однако генерал А. Лукомский, под чьим начальством в свое время служил П. Лебедев, считал последнего «хорошим работником, хорошим исполнителем, но ничем особенным не отличавшимся»^{4 5}.