На небо сразу не попасть (Нельзя сразу на небо) - Вильчур Яцек
Помощь проекту
На небо сразу не попасть (Нельзя сразу на небо) читать книгу онлайн
Сегодня украинский полицейски ударил маму за то, что хотела подать кусок хлеба еврейке, которую везли в Белжец. Когда я вернулся домой, она оборачивала руку мокрыми компрессами. Юлек сказал маме, что её когда-нибудь за это застрелят и мы не будем даже знать, где её похоронят («po?oz.a;»).
В доме чертовски холодно, если не топим печку. Мама заботится о добыче топлива, но не всегда это ей удаётся. На протяжении последних дней мне не удалось стянуть ни угля, ни дров, и в квартире было холодней, чем на улице.
11 февраля.
За тонну угля хотят злотый или серебрянные часы. Люди уже сожгли много заборов и посрезали вокруг домов декоративные деревья. Разбирают даже веранды. Железнодорожники говорят, что этой зимы немцы в России не выдержат. Раненных привозят с каждым разом всё больше, а многие из них имеют отмороженные руки, ноги, животы и лица. Их стало уже столько, что их от нас вывозят товарными поездами, в которых ставят железные печурки.
17 февраля.
Зима в этом году очень суровая и многие люди не верят, что переживут её. Полиция всё суровее обыскивает селян, привозящих продовольствие. Немцы перестали цацкаться с украинским населением, и если поймают крестьянина с мясом, то бьют его независимо от того, какой он национальности [27].
21 февраля.
Возле фабрики Рукера на Замарстынове немцы расстреляли двух молодых священников за то, что пытались провести из города в стоящий неподалёку монастырь две еврейские семьи. Тела этих священников отдали людям, которые завези трупы на кладбище в Голоско [28]. Немцы объявили, что в случаях оказания помощи евреям со стороны священников полиция будет жечь костёлы, в которых эти священники правят службу.
Вечером в том месте, где расстреляли священников, справили службу, в которой приняли участие поляки и украинцы.
28 февраля.
Сегодня опять застрелили монаха, которых под убранством заносил пищу и деньги в еврейскую часть. Шуповец сказал ему задержаться, но монах убегал, и тогда он выпустил очередь из автомата. Полиция не хотела выдать труп полякам, а только проследила («poleci?a»), чтобы евреи похоронили его на территории своего участка. С той поры полиция стреляет в каждого, кто по первому приказанию не останавливается для обыска.
1 марта
Возле самого дома НКК лежат на подстилках и спят венгерские солдаты. Они все грязные, измазанные и заросшие. Их стянули во Львов с русского фронта, где они воевали в венгерской армии против русских. Украинцы, работающие в НКК, говорят, что эти венгерские солдаты являются по происхождению евреямии и после изъятия у них оружия и обмундирования они поедут на смерть в Белжец.
7 марта
Сегодня прицепился к нам какой-то маленький мальчик и просил, чтобы мы его взяли на заработки. Мы пошли на перрон к итальянскому эшелону, который тут задержался по дороге на фронт. Солдаты ехали в товарняках, в которых були установлены железные печурки. Поскольку сегодня было трудно заработать, то Миколай и тот новый свистнули у итальсянских солдат целый набитый рюкзак. Кто-то из солдат заметил это и погнался за парнями. Отобрал у них рюкзак и собщил об этом случае в итальянскую жандармерию.
Приехали на двух машинах и сильно на нас кричали, но никого не задержали. Потом всю нашу компанию отвезли в комендатуру итальянской полевой жандармерии, которая размещается на соединении улиц Сикстуской и Леона Сапеги [29].
Не нашлось итальянца, владеющего польским, так что переводили с польского и итальянского на немецкий язык.
Следствие было очень коротким. Мы сказали итальянским солдатам, что воруем их пишу и одежду, поскольку мы голодные и нам не во что одеться. Добавили также, что наши семьи живут только с того, что мы заработаем на вокзале или таскаем из итальянских и немецких складов.
Итальянцы нам даже не сказали, что мы поступаем плохо, обворовывая итальянскую армию. Посовещались между собой, потом подофицер выпроводил на на улицу и сказал нам идти отсюда.
14 марта.
Если один входит в вагон, то второй не в состоянии одновременно вытаскивать товар из вагона и следить, не идёт ли баншуц. Для этого мы создали группу, в которй нас четверо.
Кроме товара, который можно унести домой или продать, есть и такой, который трудно забрать. На железнодорожных станциях, на боковых и пролётных ветках («na bocznych torach i na torowiskach przelotowych») стоят вагоны-цистерны с бензином. Почти через день мы сливаем бензин из цистерн. Откручиваем контрольные краны, срываем эти краны с цепочки, и бензин толстой струёй вытекает в землю. Если открутить краны в нескольких цистернах, то можно за час спустить пару тысяч литров бензина.
Лучше всех спускает бензин Брудас. Он родился и вырос возле вокзала, и о вагонах и цистернах знает всё. По несколько десятков литров этого бензина мы забираем, поскольку его можно пронести в гетто и там продать евреям. Немецкая администрация города прекратила поставку воды («pra;du») и газа в гетто, и вместе с этим, не даёт евреям ни угля, ни дров. Таким образом, евреи тайно покупают топливо. Этот бензин мешают с чем-то ещё и жгут в машинках («maszynkach» – непонятно, что это, возможно, примус - От переводчика ). В гетто можно в данный момент входить и нет стражи на границе арийской и еврейской части города. Хуже бывает, когда засады («tajniacy») ловят кого-то с товаром для гетто. Если поймаюл маленького пацана, то изобьют и отпустят, старших сажают или – если им чем-то не понравился – расстреливают.
19 марта
Сегодня вагоны-цистерны поставили недалеко от итальянской комендатуры вокзала. Мы с Брыдасом пришли под вечер, когда было ещё видно. Когда мы возились возле кранов, из-за дома вышел итальянский солдат. Времени убежать не было, а у солдата на поясе был револьвер. Мы перестали откруичвать краны, а он неспеша подошёл к нам. Потом внимательно прочитал немецкие надписи на цистерне и осмотрел краны. Потом поправил на себе ремень, кивнул нам головой и пошёл себе. Мы ждали пару минут, но никто не шёл и тихо было в доме итальянской комендатуры. Мы открутили попорядку краны в трёх цистернах. В одной цистерне мы взяли около 15 литров бензина, которое Брудас продаст сегодня в гетто.
21 марта
Слишком много народа уже знает о том, что у нас есть на продажу бензин. Это вина Миколая, который весьма неосторожен и когда хорошо примет и есть настроение, то хвастается перед пацанами на вокзале. Уже дважды приходили ко мне какие-то люди и предлагали мне, чтоб я продал им бензина. Встретил на вокзале железнодорожника, которым платит мне цену, какую захочу. Он сказал, что может я меня взать любое количество. Ходим теперь с Брудасом и Юликом каждую ночь и бензин приносим на улицу Гродецкую [30] недалеко от костёла св.Эльжбеты [31]. Путеец даже одолжил нам резиновые мешки, в которые мы сливаем этот бензин. Путеец платит нам в марках и злотых. Спросил его, что он с этим бензином делает, но путеец посоветовал мне этим не интересоваться. Нам сейчас так удобно, потому что не нужно рисковать, принося бензин в гетто. Наконец, путеец мне сказал, что долго туда нельзя будет носить товар, потому что евреев будет с каждым месяцем всё меньше. Путейца зовут Стефаном, и он ещё сказал, чтобы мы были очень осторожны, потому что за кражу бензина нас могут расстрелять. Сказал ещё, что после набора бензина в мешки мы должны закрутить на место краны так, чтобы никто не смог догадаться, что оттуда брался бензин.
Мне кажется, что путеец имеет виды на собственную выгоду и ничего его больше не касается. Юлек сказал, что он и так будет спускать бензин в землю, потому что это ничего не стоит.
23 марта
На Главный вокзал сегодня прибыл эшелон итальянцев. Охранаяти их только эсэсманы, которые били каждого, кто приближался к вагонам. Итальянские солдаты были без оружия и небритые. Всех их упаковали в машину и вывезли на пески около Винников. Когда их высаживали их открытыъ кузовов, солдаты кричали что-то по-итальянски, но невозможно было понять, что они говорят. Путейские работницы рассказывали, что это солдаты, которые не хотели помогать немцам в облавах на партизан в лесах под Равой Русской и Дрогобычем.