Хрен знат 2 - Александр Анатольевич Борисов

Глава 1

Поезд с востока

Глава 1 Поезд с востока

На 16 июня не выпало ни памятных дат, ни профессиональных праздников. Обычный серый листок, коих много в календаре. С лицевой стороны шахматная задача, на обороте небольшая заметка из рубрики «Это интересно» о склеивании спутников. Я так часто её читал, что выучил наизусть.

«В настоящее время органическими клеями из смеси различных смол можно соединить многие металлические сплавы. Считают, что в принципе можно склеивать любые металлы, в том числе титан, нержавеющие стали и все без исключения неметаллические материалы. Клеевые соединения применяются в самолётостроении и ракетостроении. На поверхности спутника связи „Курьер-1В“ было наклеено 20 000 солнечных элементов. Такая конструкция имеет наименьший вес. Не исключено, что склеивание будет широко применяться и при сборке частей космических орбитальных станций».

Ох, как бы я удивился, если б прочёл такую статью в прошлом своём существовании. Столярный клей дед варил сам, в кастрюле с повреждённой эмалью, канцелярский стоял у меня на столе. Тюбик «БФ-2» я ещё ни разу не видел, с эпоксидной смолой сталкиваться не пришлось. А тут сразу такое!

Заветный листок был согнут посередине. Он выделялся в толще календаря. Но сколько бы дней ни прошло, мне всё равно казалось, что до приезда мамки ещё далеко.

За минувшие дни на нашем краю ничего экстраординарного не произошло, за исключением новых соседей. В хату, где когда-то жила бабушка Лушка, откуда-то переехали братья Музыченко с родителями. Новость мне рассказал Валерка Погребняков, когда мы стояли в очереди возле ларька и ждали подвоза хлеба. Конечно, я сразу их вспомнил, но не подал вида. Мишка, Серёга и Лёха — все трое заядлые футболисты, болельщики киевского «Динамо». Через

каждое слово — Бышовец. С лёгкой руки Жоха, их так и прозвали. Старшего Мишку Бышем, а младших погодков — Овцами. Точнее, Овец-1 и Овец-2. Они близнецы, с первого взгляда хрен различишь.

— Телевизор у них есть, — между делом сказал атаман. —

Приглашают завтра к шести кино про войну смотреть. Называется «Два бойца». Зовут всех пацанов. Ты тоже можешь прийти, если отпустят. А насчёт баллона забудь.

Он сквозь зубы цедил слова, но смотрел на меня открыто, без негатива. Насколько я понял, ему край как хочется помириться.

— Так придёшь?

Хотел я Валерке сказать, что завтра в это же время я уже буду смотреть на мамку, что для меня это важней любого кино. Целую жизнь не виделись. А потом подумал, зачем? Да и хлеб привезли. Поэтому буркнул:

— Угу.

Обедали во дворе, потому что с утра я красил кисточкой окна. И пол в коридорчике ещё не совсем просох.

— Проветрится ли до завтрева? — тревожился дед.

— Как погода, — откликнулась бабушка, разливая по кружкам «кохвий». — Сегодня исповедник Никифор. Если солнце не сядет в облако, будет вёдро.

Вот те раз! Про цветы-то я и забыл! А вдруг ливанёт⁈

— Можно мне велик взять на час-полтора? — спросил я, когда все замолчали.

— Здрасьте! А в лавку за керосином? — напомнила бабушка.

— Нехай берёт, — вступился за меня дед. — Сашка сегодня у нас молодчага. Хорошо окна покрасил. Может же, если захочет! А в лавку я сам схожу вечерком. Заодно и к Петру загляну. Что-то там у него…

Он ещё проговаривал последнее предложение, а я выскочил из-за стола, пока взрослые не заметили моих пылающих щёк.

— Только не допоздна! — догнал меня бабушкин голос. — Ты ж не забыл? Завтра маму едем встречать…

Приятно когда тебя хвалят не за какую-то мелочь, а за хорошее дело, к которому голову приложил. Подумаешь, окна! Для моряков это пыль. Я когда-то за сорок минут радиорубку покрасил. От рог до копыт: подволок, палубу, переборки, включая труднодоступные ниши за аппаратурой. Не по работе, не на спор, просто устал ждать, когда у матросов руки дойдут до моего хозяйства. С утра подошёл к боцману:

— Давай кисточку, грунтовку, эмаль…

— Зачем тебе?

— Красить.

— А колер?

— Сам подберу.

Сунул он мне ключи от кандейки:

— Ну, иди, подбирай!

И усмехнулся. Типа не хватит в моей голове извилин, чтобы салатную краску на четверть разбавить белилами. Заходил потом в радиорубку. Любопытствовал, как я «перевожу добро на говно». Хвалить не хвалил, но поинтересовался:

— Быстро ты. Откуда таланты?

— От деда. С детства ещё…

Он и правда, сегодня с утра учил меня этому ремеслу. Открыл банку с масляными белилами и тщательно перемешал содержимое.

— Смотри, Сашка! Краску нужно размазывать, а не лепить. Вот так, сверху вниз, или слева направо. Чтобы не было там густо, а там пусто…

— Да понял я, понял! — Ох, и не терпелось мне самому взяться за дело, показать всю свою прыть.

— Ну, добре!

Дед никогда не стоял над душой. Сказал, показал и ушёл. У него ведь тоже дела. Стены и потолок большой комнаты были уже покрыты известковой побелкой, пол покрашен, остальное за мной. Нужно же когда-то заканчивать с этим ремонтом. Последние двое суток я ночевал в половине Ивана Прокопьевича, а мои старики на топчане, под виноградником. Хорошо хоть дождя не было!

Я докрашивал второе окно, когда появился Петро со смолы. В мою сторону он не смотрел — солнце в глаза. И ладно, буду нужен — найдёт.

Посидели они с дедом на брёвнышке, подымили и разошлись.

Радио не фурычило из-за неполадок на линии. За временем я не следил, но убил на четыре окна более часа. Можно было быстрей, если бы так не старался. Кисточка-самоделка из конского волоса. Пока к ней приноровился, несколько капель на стекло уронил. И «Правда» двухлетней давности, на которой дед размешивал краску,