Владимир Поселягин - Я - истребитель. Я — истребляю

Для окружающих все было как обычно, я был в командировках, а где никто не знал. Так продолжалось до середины июля, пока я не взвыл. Обещали небо, так давайте.

В принципе я был прав, все что знал, рассказал, так зачем дальше мариновать?

В общем, меня отпустили, правда, с охраной, но все же. Так в конце июля я оказался на Юго-Западном фронте. Начальство о возможно Харьковской катастрофе знало, поэтому приняло меры. Усилилась авиа и наземная разведка, агентура. Все подтвердилось. Как и в моем мире, немцы знали о готовящемся наступлении на Харьков, и приняли меры, устраивая ловушку для наших войск. На данный момент, когда я прибыл на фронт, основной накал боев уже стих. Наши, имея достаточно точные данные, фланговыми ударами разорвав оборону, взяли в окружение крупные силы немцев, включая армию Паулюса. Понятное дело что удержать их не смогли, и те вырвались из колечка, но… Наши успели создать двойную линию обороны и хорошо встретить фрицев. Так что вырвались далеко не все. На тот момент немцы отступив заняли оборону на реке на линии города Лубны, лихорадочно строя оборонительные укрепления. Обескровленные дивизии Красной Армии сбивая небольшие заслоны все шли вперед пока не уперлись в оборону противника.

Командование воспользовалось этим для переформирования и пополнения частей, подтягивания тылов, и разведки.

Так казалось со стороны. Через день после того как я прибыл на фронт, началось массированное наступление германских войск, и опять отступление и бои на сдерживание танковых групп. На нашем фронте их было две, одна сильно обескровленная и пополненная молодежью, другая тайно переброшенная из-под Ленинграда.

Свой первый бой я вспоминаю с легкой улыбкой. Это сейчас, но тогда только зубами скрипел со злости.

Вылет был обычный. Истребительные части Второй Воздушной Армии были слегка потрепаны, но дело свое делали. Поэтому оба спецполка ставки. Наш, Первый Гвардейский Особого Назначения и шестой истребительный спецполк действовали как охотники, по своему прямому назначению. Таких полков насчитывалось уже восемь, и все они были раскиданы по всем фронтам, где один, а где два, как у нас. Трем первых из них было присвоено звание гвардейских.

Так вот, вылетели мы двумя парами. Я с новичком, недавно прибывшим из Центра в группе пополнения, и Степка Микоян со своим уже слетавшимся ведомым, пару их разбивать не хотелось так что, решил взять новичка, младшего лейтенанта Новикова.

Когда мы подходили к линии фронта, где начался прорыв немцев и наше отступление, заметил тут и там группы самолетов, большинство из них были немецкие бомбардировщики обеспечивающие прорыв. Хватало и наших. Я даже заметил шестерку «чаек» идущих на штурмовку. По крайней мере эрэсы под крыльями навевали мысли именно о штурмовке. Да и «чайки» в основном использовали как ночные бомбардировщики и ночники, даже сформировали из них несколько отдельных полков. Правда то, что один из них есть в нашей армии я не знал.

— Беркут, я Слепой, твое прикрытие, атакую бомберы, как понял?

— Понял, мое прикрытие, — был ответ Степки.

Степка пошел на встречу двум парам «мессеров» идущих на перерез, чтобы связать их боем, а я по пологой дуге на двенадцать Хейнкелей. Обычно я был в прикрытии, и связывал истребители противника боем, но не в данном случае. С еще не побывавшим в первом бою новичком, это было чревато.

Однако сделать что-либо я просто не успел. Откуда-то взялись две эскадрильи «лавочкиных» с красным коками обозначающих асов, и не только растерзали прикрытие, но и ссадили все бомбовозы.

— Это что за хрень такая еще? — только и выкрикнул я, когда за одним уцелевшим «мессером» погналась пара истребителей.

Второй вылет был такой же, третий. Только после этого я все понял, и поехал к командующему воздушной армии. Нужно что-то решать, мне так даже повоевать не дадут. Разговор подтвердил приказ из Москвы, за меня командующий отвечал головой. Делать было нечего, генерала подставлять не хотелось, так что договорившись с командиром полка, решил действовать по-своему. Было широко разрекламировано мое появление на этом участке фронта, а дальше мы действовали на живца. То, что у меня в охранении целый спецполк немцы узнали только после четвертой неудачи. Но за это время мы ссадили на землю семь десятков истребителей противника, и это только те кто специально охотился на меня, были еще и встреченные самолеты противника шедшие по своим заданиям.

Что уж говорить о потерях противника, если только на мой счет за два месяца боев записали восемнадцать официально сбитых. В начале осени, когда все атаки наземных войск были отбиты и мы заняли все прежние рубежи меня отозвали в Москву, с направлением на учебу в Академии Генштаба. Ее я закончил блестяще, но меня задержали еще на два месяца читать лекции о взаимодействии наземных войск с воздушными.

Все это происходило в моменты счастливой семейной жизни. О беременности я узнал еще на фронте, так что, несмотря на службу старался быть с женой почаще. Рождение сына, да и вообще семейная жизнь, неплохо повлияла на мой характер. Теперь я еще и отец. Мало того, Дениску я даже на руках держал. До сих пор помню, как шевелился у меня в руках легкий сверток и угуканье младенца. Ради такого стоило жить.

За это время я даже занялся прогресорством. Нет, насчет танков все рассказал и нарисовал все что знал, даже немецкие. Однако на фронтах новых танков не было. Я знал, что Т-34-85 уже делают, но вооружают ими пока резервную танковою армию, и пополняют бойцами выписавшихся из госпиталей. Насчет остальных не знаю, но выпуск самоходок поставлен на поток. Сам на фронте видел такие, их бойцы уже «сучками» прозвали.

Так что я занялся прогрессорством на истребительном фронте. Первым делом решил облетать машину Поликарпова. Истребитель мне понравился, тем более инструктора Центра, где я облетывал пташку, хвалили ее. Машина им тоже понравилась, ее уже все успели облетать. По моим советам Поликарпов ее немного усовершенствовал. Он выпустил четыре экспериментальных машины, из которых после облета я сформировал звено, посадив за штурвалы лучших выпускников Центра, и вылетел на фронт, благо долгожданное разрешение мне дали.

В том, что в одиночку встретился с четырьмя охотниками глубоко у нас в тылу, виноват я сам. Решил проверить парней, и велел им догнать меня. Сбросить их с хвоста сумел, даже оторвался и сбил со следа, а тут две пары охотников штурмуют нашу автоколонну. Атаковал, сходу сбил ведущего, потом завязался бой на малых высотах. Когда подоспели мои подопечные я уже вылезал из истребителя и смотрел на поломанную стойку шасси и дымящийся мотор. В общем, с помощью рации направил прикрытие на ближайший аэродром, там базировались бомбардировщики, а сам, пообщавшись с командиром спасенной колонны и офицером стоявшей рядом части, решил добираться до своих своим ходом. Так я и оказался в своем родном гвардейском полку.