Кир Булычев - Возвращение из Трапезунда

Андрей кивнул, вроде бы соглашаясь, но он был не уверен в том, что оставит портсигары в Симферополе. К нему возвратилась радость и надежность существования, словно ему, герою американского Дикого Запада, кто-то вернул верного иноходца… теперь берегись, коварный шериф!

Они больше не говорили о портсигарах. И Лидочка даже не стала спрашивать Андрея – взял он их с собой или оставил, как договаривались. Ей казалось, что, если она станет от них избавляться, они появятся вновь, как неразменный пятак…

Колю Беккера они больше не видели – когда Андрей зашел попрощаться к Нине, она сказала, что Коля ушел еще на рассвете. Глаза ее были красные, распухшие, она находилась в таком глубоком горе, что Андрею было стыдно: ведь он не один!

Вечером прискакал нарочный. Джанкой был взят татарскими эскадронами и бронепоездом Ахмета Керимова. Мокроусов с феодосийцами бежал в степь. Ночью отходит литерный поезд в Киев.

Они приехали на вокзал в уговоренное время и думали, что поезд стоит где-то на дальнем пути и к нему проходят на цыпочках, повторяя пароль.

На самом деле поезд стоял у главного перрона и его штурмовали толпы людей различного звания. Весь Симферополь знал о поезде, и никто не был уверен, что после него будет еще много других. Эскадронцы Ахмета смогли втиснуть Берестовых в вагон. К счастью, вещей у них было мало.

Джанкой поезд прошел без остановки, зато долго стоял у Турецкого вала, будто не решался переправиться через Сиваш. Только утром он не спеша выполз в украинскую степь. Степь была покрыта тонкой непрочной снежной простыней. Ветер рвал ее и пытался смять, затыкая снегом овраги. Было пасмурно, студеный ветер гнул вершины тополей. В вагоне было душно, шумно, но уютно, как уютно птенцам в переполненном гнезде.

Впереди был Киев – столица вольной Украины, а потом Москва.