Митральезы Белого генерала (СИ) - Оченков Иван Валерьевич

— Где Семён?

— Ушел звонок ставить.

— Много работы?

— Хватает, — кивнула девушка, и, устало отодвинула от себя тетрадь с учебником.

— Разобралась? — усмехнулся наставник.

— Вроде бы.

— Может тебе все же лучше с Гесей работать?

— Нет, — замотала головой та. — Мне здесь нравится.

— Ну как знаешь. Материалы для мастерской ещё есть?

— Пока да. Провода только маловато. Если закажут освещение в большой дом, то может и не хватить.

— Когда закажут, тогда и будем думать, — отмахнулся Дмитрий. — Там помимо проводки столько всего понадобится, десять раз успеем заказать.

— Ага, — фыркнула девушка.

— Что смешного?

— Да названия смешные, то кобели, то про водку.

— Обхохочешься.

— Ой, — спохватилась девушка, взглянув на старые ходики, висящие на стене. — Пора чайник ставить.

По заведенному Будищевым порядку, его работники столовались прямо в мастерской. Утром им полагался чай с хлебом, в обед и вечером щи или каша, приготовленные Стешей. Бывший детдомовец сам когда-то хлебнул шилом патоки, и, наверное, поэтому проявлял настоящую заботу о своих подопечных. Кормил, заставлял учиться, при надобности покупал одежду и обувь. Это не было благотворительностью. При случае Дмитрий строго спрашивал за промахи, мог и наказать, но заставлять детей работать по двенадцать-четырнадцать часов за сущие копейки, как другие фабриканты он не мог. Во всяком случае, пока.

Сейчас как раз было время вечерней трапезы. Оставив на время работу, мальчишки по очереди мыли руки, дурачась при этом, и плеская друг на друга водой. Затем занимали место за общим столом и терпеливо ожидали свою порцию. Каждому полагалось по миске каши, жестяной кружке круто заваренного чая, да по четверти фунта хлеба. Раздавала всё это, разумеется, Стеша, накинувшая поверх своего щегольского наряда холщовый фартук. Первыми как обычно получили единственные взрослые работники мастерской гальванер Ефим и медник Архип. Заняв место во главе стола, они степенно работали ложками, снисходительно поглядывая на учеников. Те, напротив, мгновенно сметали всё съестное и озирались вокруг чего бы ещё урвать. Сегодня, впрочем, даже они вели себя относительно пристойно. Всё-таки присутствовал хозяин.

— Будете есть, Дмитрий Николаевич? — спросила Стеша.

— Нет, я не голоден, — отказался тот. — Но от чаю не откажусь.

Получив такую же кружку, как и все, он присел за общий стол, и выложил на него ещё один кулек с конфетами со словами:

— Налетай. Подсластите свою горькую жизнь!

Мальчишки, проявив не свойственную им деликатность, поделили угощение на всех, не забыв старших товарищей и Степаниду. После чего бросились дуть чай с карамельками.

— Балуете вы нас, — хмуро заметил Архип, закончив с едой.

— Тебе что, плохо? — шикнул на него недавно женившийся гальванер, пряча конфету в карман.

— Мое дело сторона, — пожал плечами медник. — А вот мальцам, как подрастут, туго придется. В прочих местах с ними нянчиться не станут.

— Хорошие мастера везде нужны, — усмехнулся Дмитрий, шумно прихлебывая чай.

— Всё одно, баловства терпеть не станут!

— Ну, я же тебя терплю?

Будищеву и впрямь иногда приходилось «терпеть» Архипа. Мастер от бога, он обладал желчным и неуживчивым характером, а также злым языком, отчего не раз терял работу. Однако имея весьма востребованную профессию, тот и не думал исправляться, продолжая резать всем вокруг правду матку, или точнее, то, что понимал таковой. Дмитрий тоже ценил его, особенно за умение понять с полуслова, что от него надо и тут же изготовить требуемое, не задавая лишних вопросов.

— Дозвольте закурить? — подобострастно спросил Ефим, доставая кисет.

— В специально отведенных для этого местах! — отрезал хозяин.

Поскучневший гальванер неохотно поднялся со своего места и оправился в «курилку» — огороженное место во дворе, вокруг которого стояли ящики с песком для окурков. Вообще, с пожарной безопасностью вокруг царил полный мрак. Поначалу казалось, что ей вообще никто не заморачивался. Рабочие дымили, где хотели, тут же бросали окурки, иной раз не озаботившись затоптать. Угли при чистке печей тоже вываливались, где попало. Опасность, разумеется, осознавалась и даже существовали известные правила по складированию горючих материалов и допуску к ним, но на практике никто на это не обращал внимания, отчего пожары случались с удручающей регулярностью, но воспринимались большинством народа, как кара Божья.

Дмитрий в своей мастерской первым делом завел строгие порядки на этот счет и требовал их неукоснительного соблюдения. Как ни странно, желчный Архип воспринял их как само собой разумеющееся, а вот Ефим, похоже, считал господской блажью.

Семён появился вскоре после ужина, уставший, голодный, но при этом ужасно довольный. Похоже, клиенты не обидели парня с чаевыми, и теперь он чувствует себя добытчиком.

— Где же ты столько времени пропадал, горе моё? — напустилась на него Стеша.

— Работал, — солидно пожал плечами тот и тут же жалобно спросил: — поесть-то, оставили?

— А как же, — начала хлопотать девушка, — только остыло уже всё!

— Ничего! — повеселел юный монтажник. — Хоть не обожгусь.

— Жуй, давай, да домой пойдем, — улыбнулась она и показала на часы: — Смотри который час!

— Кстати, о часах, — спохватился Дмитрий и достал из-за пазухи небольшой сверток.

— Что это?

Будищев, загадочно улыбаясь, развернул его, и там оказалось настоящее чудо — маленькие часы, сделанные заодно с серебряным браслетом. Щелчок и замочек защелкнулся вокруг Стешиного запястья.

— Какая красота! — ахнула девушка. — Где ты их взял?

— Где взял, там нет! — усмехнулся тот. — Нравится?

— Ещё бы!

На самом деле, эти часики ещё совсем недавно были женским кулоном и его в числе прочего, предложили Дмитрию, когда они с Гесей выбирали ей подарок. Гедвиге Генриховне они не приглянулись, и она остановила свой выбор на другой модели, более дорогой и презентабельно выглядевшей. А вот Будищев сумел оценить украшение и купил его позже. Затем был визит к ювелиру, а тот, в свою очередь, изготовил к нему изящный браслет. Подарок получился на загляденье.

— Я не могу его принять, — замотала головой Стеша.

— Что так?

— Они очень дорогие и вообще…

— Прекрати, — отмел возражения наставник. — Ты принимаешь клиентов и должна выглядеть на все сто! Такие вещи сейчас не делают, я узнавал. Дамы носят часы как кулоны, да к тому же, частенько, их даже не заводят. Так что у тебя будет вид модный и деловой.

— Ты с ним такая красивая, — подключился к уговорам Сёмка. — Даже лучше, чем Гедвига!

— Только при ней это не ляпни! — ухмыльнулся Будищев.

Степанида, ещё некоторое время посомневалась, но браслет так хорошо сидел на руке, что отказаться от подарка казалось выше её сил.

— Нет, не возьму! С чего такие подарки, чай не праздник…

— Вот что, Степанида! — разом прервал все более слабые возражения начальник. — Это тебе не безделушка какая-нибудь, а рабочий инструмент. И нужен он не для того, чтобы перед кавалерами форс держать, а производить благоприятное впечатление на потенциальных клиентов. А если непременно нужен праздник, то, пожалуйста. Сегодня какой день?

— Какой?

— Ну, здравствуйте! Поминовение Стефании Дамасской. [16] Именины у тебя, солнышко!

— Ой, и правда. А я и забыла, столько всего случилось в последнее время…

— Это верно, — вздохнул Дмитрий и с нежностью провел рукой по волосам девушки. — Тяжелый выдался год у нас. Я бы сказал насыщенный. Надеюсь, следующий будет легче.

Стеша в ответ благодарно обняла его, но сама подумала, что следующий 1880 — год високосный и от него, как известно, добра не жди. [17] Но она была девушкой умной, а потому говорить ничего не стала.

Паровоз был похож на огромное чудовище из сказок. Он пыхтел, отдувался, иногда оглушительно гудел, отчего сердце Фёдора всякий раз замирало. Да и как тут не испугаться? Оно, конечно, приходилось ему и прежде добираться до места на поездах, да и на войне он всякого навидался, а только разве к такому привыкнешь? К тому же, приехал он не куда-то, а в саму столицу! Санкт-Петербург, понимать надо!