Влад Савин - Сумерки богов

   - Прочел. И думаю, не поторопился ли ты? Если британцы так жаждут влезть в Италию - пусть бы их люди вступили с русскими в конфликт?

   - К сожалению, таких указаний я не получал. И теперь уже не переиграть.

   - Ладно, старый друг. Сейчас я хочу поручить тебе еще одно дело. Генуя показала, что оно тебе вполне по силам.

   - Что на этот раз?

   - Еще один заговор с целью убийства нашего обожаемого фюрера.

   - Кто? Есть улики?

   - А вот это, дорогой Руди, ты мне и предъявишь. Предупреждаю, что положение очень опасное - вдруг заговорщикам удастся осуществить свое гнусное дело? Что ж, тогда нам останется лишь отомстить, чтобы никто не ушел от возмездия. Предполагаю, что все мерзавцы из верхушки армии - эти генералы спят и видят, как после берут власть и расправляются с неугодными им. Ты хорошо меня понял?

   - Один вопрос, Генрих. Месяц назад, в этом же кабинете ты говорил мне противоположное. Что мы никоим образом не заинтересованы в ...

   - Это было до Ватикана, Руди. Кто ж знал, что на нас ополчится весь мир? И теперь наш лично шанс спастись - лишь если кое-кто умрет.

   - Критический срок исполнения?

   - Чем раньше, тем лучше. Пока Германия еще не стерта с географической карты. А это неизбежно случится, когда русский каток двинется с Одера дальше.

   - Станут ли русские с нами разговаривать? И что мы можем им предложить - кроме того, что они могут взять сами?

   - А это уже не твоя забота, Руди. Ты только сделай свое дело - и поверь, что Германия тебя не забудет!

   "Не забудет, - подумал Гиммлер, когда за Рудински закрылась дверь, - войдет твое имя в анналы истории, только вот в каком качестве? Ты уж прости, старый приятель - но в таком деле свидетелей оставаться не должно!

   И с чего ты решил, что мы будем договариваться с русскими? Британцы с янки очень не хотели бы отдавать Сталину Европу, но любое соглашение с фюрером для них - это потеря лица! Что ж, в этом вопросе мы охотно пойдем навстречу. Что выберут англосаксы, если мы предложим им альтернативу: или наша односторонняя капитуляция перед ними, или русские орды первыми войдут в Париж? И что останется Сталину, когда на Одере встанут уже британские томми?

   А ты, Руди, не обессудь. Ты был настоящим другом и очень ценным инструментом. И я никогда не стал бы, при ином раскладе... но уж очень крупная игра идет, так что прости".

   Гиммлер не был бы так спокоен, если бы узнал, о чем в эту минуту думает группенфюрер Рудински: "Считаешь меня всего лишь исправным служакой, Генрих? Что ж, служакам тоже хочется жить. И в твоем плане не учтена одна важная деталь - мой контакт с русскими. А потому, возмездия не будет! Вопрос лишь технический: русские настаивают, чтобы ефрейтор был передан им живым".

Вместо эпилога. Берлин, рейхсканцелярия, 7 марта 1944

- Мерзавцы! Трусы! Мне не нужны ваши оправдания! Мне нужна лишь победа! Отчего русские еще не сброшены в Одер? Манштейн, вы дурак или предатель? Я дал вам все самое лучшее, что еще осталось у Германии! Если верить вашим докладам, то вы успели уже дважды уничтожить всю русскую армию, так с кем вы там воюете, черт побери? А вас, Гудериан, я назначил начальником ОКХ в надежде, что ваш полководческий опыт принесет нам успех - как вы можете даже задумываться о возможности сдать русским Берлин?! Что это - глупость или измена?

- Мой фюрер, если русские начнут наступление такой же силой, как на Висле, мы их не удержим. Наш единственный шанс - это навязать маневренное сражение на своей территории, когда у противника будут растянуты коммуникации и мы будем локально сильнее. Но для этого нужно большее пространство, чем пятьдесят километров от Зеелова до Берлина. Причем Берлин должен будет превратиться в осажденную крепость, даже в полном окружении связывающую значительные силы русских. И когда славянские варвары будут измотаны, мы нанесем решающий массированный контрудар. Здесь приведены все обоснования и расчеты. Стоя в обороне, мы неминуемо проиграем - русские показали, что они хорошо умеют взламывать самые сильные рубежи.

- А Зеелов показал, что они научились и искусству подвижной войны. Вы утверждаете, что ваш план принесет успех? Хорошо - но тогда я останусь здесь! И вы все, вместе со мной - если, по вашим утверждениям, "крепость Берлин" неприступна!

- Мой фюрер, мы как верные солдаты Германии подчинимся любому вашему приказу. Но смею заметить, что управлять всеми вооруженными силами рейха из окружения невозможно! Также и вы гораздо лучше воодушевите германский народ к сопротивлению русскому нашествию, находясь, например, во Франкфурте на Майне!

- Что ж, я подумаю. А чем вам не нравятся Штутгарт, или Бонн?

- Мой фюрер, Бавария находится под угрозой русского вторжения! А северо-западные земли подвергаются наиболее интенсивным американским бомбардировкам. Полагаю, что даже временная столица Германии должна быть равноудалена от этих опасностей.

- Вы понимаете, что если ошибетесь, то смертный приговор вам подписывать буду уже не я, а русские?

- Мой фюрер, Варшава в тридцать девятом держалась в осаде двадцать дней. Поскольку германская армия гораздо боеспособнее каких-то поляков, то смело можно рассчитывать, что Берлин продержится три месяца. При условии что будут в достатке боеприпасы и продовольствие - об этом надо подумать уже сейчас! И хотел бы заметить, что если мы хотим встретить русское наступление полностью готовыми, с точки зрения управления войсками, то начать передислокацию высших учреждений и штабов надо уже завтра!

- Мы сильны, как никогда, запомните это! Когда Германия стоит у последней черты, и нет дороги назад. У нас еще хватает солдат - можно снизить призывной возраст еще на год, пятнадцатилетние вполне пригодны для службы в ПВО, а шестнадцатилетние для фронта! И прекратить разброд и шатания - после римских событий, все католики должны будут принести мне особую присягу, определившись, кого они считают выше - своего бога или меня! Наши враги еще узнают истинно германскую ярость, будут ползать у наших ног, моля о пощаде! Кого вы считаете достойным - на должность коменданта осажденной "крепости Берлин"?

После генералов Гитлер принял Шпеера, рейсхминистра вооружений. Тот, не говоря ни слова, положил на стол докладную записку, основанную лишь на анализе экономического положения Германии. Фюрер кинул взгляд на первое предложение документа и бросил министру одно лишь слово:

- Вон!

Доклад начинался со слов: "Война проиграна". Настроение испортилось окончательно - любой, вызванный для беседы наедине, обязательно желает сказать что-то крайне неприятное!