Юрий Никитин - Труба Иерихона

Второй удар, ещё тяжелее, ибо пришёлся ближе, потряс авианосец. Адмирал в страхе смотрел на палубу, но пожар почти потушили, огонь и густой чёрный дым полыхают только из жуткого пролома.

Рядом вахтенный прокричал:

Пробоина в правом борту!

И это не страшно, мелькнуло в черепе панически. Там переборки, такими пробоинами авианосец не скоро потопишь. Но что делать дальше?

Приготовиться к бою! велел он. Поднять в воздух все истребители!..

Андрирос спросил быстро:

Прикажете атаковать русский флот?

Адмирал заколебался, спросил:

Каков его состав на это время?

Всего лишь добавились две подлодки, торопливо сообщил вахтенный. Правда, класса «Морской царь», обе несут ракеты с ядерными зарядами. Предполагается, что на них установлены «Тополь-М» нужной модификации.

Что же, сказал Дон зло и растерянно, они собираются засыпать нас атомными бомбами?

Вахтенный заколебался, сказал совсем тихо:

Нет, сэр. Я же сказал, что на подлодках могут быть ракеты класса «Тополь-М». Те самые.

Адмирала обдало холодом. В газеты это не допускалось, но в кругах высшего состава прошли слухи о новых русских ракетах, что способны без помех пройти любую ПВО США и обрушить ядерные заряды на любой город страны.

Значит... пролепетал он. Значит... А что сейчас делают эти подлодки?

Вахтенный бросил быстрый взгляд на экраны:

Ого!.. Простите, сэр, они в боевом положении. Готовность к запуску номер один. То есть, сэр, ключи уже вставлены, пальцы на ключах. Достаточно лишь повернуть...

Холод проник во внутренности. Если на огонь русского крейсера ответить огнём всей эскадры, то от русского флота останутся только обломки. Однако русские подлодки тут же нанесут удар уже по Вашингтону, Нью-Йорку... русские никогда не понимают, где надо остановиться. Они идут до конца, для них не существует чувства меры, рациональности!

Третий тяжёлый удар тряхнул авианосец. Палуба качнулась, донёсся жуткий крик рвущегося, как полотно, железа метровой толщины. И почти сразу же пошли толчки послабее, но заметные, а по всему стальному полю палубы вспыхивал огонь, взрывались самолеты, рушились палубные надстройки.

Крейсер открыл огонь из всех орудий! закричал вахтенный. Господи, они пустили торпеды!.. Что делать? Что делать?

Адмирал опомнился, закричал дико:

Стоп!.. Стоп всем машинам!.. Задний ход!..

Что ответить русскому крейсеру?

Ничего!!!

Вахтенный, уже с синим, как у повешенного, лицом, вскрикнул:

Но они обстрел не остановят!

Авианосец... прокричал адмирал сквозь треск разрывов, не утонет! В переговоры не вступать... Ничего не случилось. Ни-че-го!..

Вахтенный вскрикнул, как истинный военный, ещё не понимая дипломатических сложностей:

Но так избежим новых жертв!

Он ухватил микрофон, всё ещё полагая, что не так понял адмирала, тот сейчас свяжется с командующим русским флотом, попросит прекратить обстрел, сообщит, что уже разворачивает флот в обратную сторону, но Дон ударил его по руке:

С ума сошёл? Массмедики не должны услышать хоть единого слова американского адмирала!.. А повреждения можно будет подать... ещё не знаю, то ли как наши маневры, то ли как неспровоцированное нападение русских в нейтральных водах...

Вахтенный отступил, зажал ладонями уши. Разламывающий череп скрежет, грохот, бухающие удары, воздух наполнился запахами горящего металла, дизельного топлива.

Огненные шары быстро и страшно вырывались из пробоин и уносились вверх. Авианосец вздрагивал, стонал. В огромном организме рвались снаряды, вспыхивали пожары, но он, как допотопный динозавр, всё ещё шёл, не чувствуя, что хищники вцепились в его хвост.

На дисплеях во всех проекциях поворачивались полупрозрачные чертежи огромного судна. Сейчас отдельные узлы заливал красный цвет, а механический голос докладывал о неполадках, повреждениях, перебоях. Ремонтные команды бросались на спасение авианосца, но уже не так слаженно, как на учениях.

Авианосец явно замедлил ход, уже и дураку видно, что мощные турбины работают в режиме «полный задний ход», но русский крейсер тупо долбил из всех орудий, пока авианосец не замер, а затем не двинулся в обратную сторону.

Дон приказал:

Развернуться и следовать подальше от этого берега!

Андрирос сказал робко:

Сэр, следовало бы сейчас остановиться... Ремонт, спасение раненых...

И делать все это на виду у русских? огрызнулся Дон. Эх, мальчик, никогда ты не станешь политиком... А без политики не видать тебе адмиральских звёзд!

Выждав нужное время, пусть думают, что знакомился с состоянием исполинского корабля, он вышел на верхнюю палубу.

Тяжёлая громада медленно двигалась по серой глади. С высоты капитанского мостика волны кажутся настолько мелкими, что авианосец выглядит катком, утрамбовывающим асфальт. И запах бьёт в ноздри такой же: чадный, словно горит асфальтовая смола, горький, временами вовсе удушающий...

Вот так мы выглядим со спутников, подумал он горько. Чёрное облако дыма, сквозь которое едва-едва просматривается корабль. Холодок за это время превратился в лютый холод, зубы постукивали, а чёрный ужас затапливал сознание всякий раз, когда он представлял пальцы русских подводников на кнопках запуска ракет «Тополь-М». Тех самых, с разделяющимися боеголовками.

Эти тупые русские скоты поставили мир на грань ядерной войны! Они готовы запустить ракеты по городам Америки! И хуже всего, у русских именно те ракеты, что достигнут этих городов...

Ладно, сказал он вслух, ладно... Мы вас дожмём, русские скоты! А пока пусть поработают политики, журналисты, разведчики, наша пятая колонна... Обработаем так, что сами позовёте и дорожку для нас коврами... да-да, коврами...

Авианосец двигается с лёгким креном на правый бок. Три серьёзные пробоины, самая крупная ниже ватерлинии. Спасательные бригады работают без отдыха, но работы не на один месяц...

В палубе восемь дыр, любой небоскрёб провалится. Из трёхсот самолетов уцелело только семьдесят, да и то в трюме, а на палубе сгорели и взорвались все. Лазарет переполнен ранеными, убитых складывают в трюме.

В Объединённом штабе тоже сволочи... Теперь понятно, почему вдруг вместо Шеллинга, опытного адмирала, героя войны «Буря в пустыне», послали его, Дона. Шеллинга не так просто снять, как сейчас вышвырнут его, приписав неудачу с высадкой неумению командовать флотом, неспособности разобраться в обстановке!

Ну ничего, сказал он себе угрюмо. Мне тоже не так просто дать пинка под зад. У меня связи в конгрессе, добьюсь рассмотрения на сенатской комиссии, дам материалы всем журналистам... даже пронырам из третьих стран, если понадобится.

И, главное, расскажу и докажу, что русские уже не то растерянное и лижущее наш зад стадо, какими были в начале распада СССР!