Иоланта Ламарр - Шарнирные куклы. Мир под стеклом. Исторический детектив

Светловолосая девушка не находила слов, чтобы выразить своё удивление. Она не могла поверить в то, что всё это происходит на самом деле. Убийство служанки, которая ещё совсем недавно была жива и здорова, казалось ей совершенно невозможным событием. Алина вспомнила, как девушка предупреждала их не доверять никому из местных жителей. Вполне возможно, она знала нечто такое, что могло кому-то сильно навредить, и потому от неё решили избавиться. Но в таком случае почему девушка ничего не рассказала о своих опасениях служебникам? Почему ограничилась лишь одним туманным предостережением?

Кроме того, Алину мучила досада, что кому-то удалось так быстро раскрыть их секрет. Она почти не сомневалась в том, что их расследование теперь рано или поздно провалится: судя по всему, тон письма не предвещал ничего хорошего. Конечно, Сирша старалась сохранить присутствие духа, но Алина догадывалась, как ей должно быть нелегко. Девушка чувствовала себя виноватой: именно она убедила актрису нарушить ряд королевских законов и притвориться служебником.

Собрав небольшую сумку, Сирша немногословно попрощалась с Алиной и удалилась. Девушка тяжело вздохнула и, с трудом заставив себя подняться с постели, поплелась к старинному дубовому шкафу. Открыв его дверцы, она была приятно удивлена, обнаружив там всю одежду, которую они привезли с собой из столицы.

На улице сегодня и правда стояла отвратительная погода. Алина, не встретив в особняке никого из своих вчерашних знакомых, отправила одного из слуг в конюшню, чтобы тот приготовил ей экипаж. Навес над парадным входом, у которого она стояла, защищал её от проливного дождя, но холодные порывы ветра постоянно наполняли её лёгкие нестерпимо сырым воздухом и швыряли в лицо колючие капли. Несмотря на выпитую чашку горячего чая, которую принесла к ней в комнату угрюмая толстощёкая служанка, и тёплое кашемировое пальто поверх платья, она чувствовала, как у неё начинают стучать зубы.

Однако она не могла отрицать, что не хотела заходить в дом, потому что ей нравилось любоваться окружающим пейзажем. Было в этой неприглядной, до серости скучной картине нечто такое, что заставляло её испытывать весьма странное чувство, похожее на ностальгию.

Впрочем, Алина сама не знала, за что так сильно любила осень. По правде сказать, она никогда не жаловала ни холод, ни сырость, ни даже дождь – верных спутников этого времени года. Всё это наводило на неё лишь грусть, уныние и нечеловеческую тоску, заставляло её чувствовать себя больной и даже немного старой.

Но почему же тогда она из года в год, словно одержимая, отсчитывала последние летние дни, молясь, чтобы поскорее наступил долгожданный сентябрь? Почему ждала промозглую, дождливую осень с таким нетерпением, едва ли не с предвкушением? Впрочем, наверное, это объяснялось тем, что меланхолия была неотъемлемой частью её натуры.

– Доброго вам дня, миссис Лайтер, – хриплый мужской голос, который, казалось, раздался из ниоткуда, заставил девушку вздрогнуть. – Скверная сегодня погодка, не правда ли?

Алина повернулась на звук и с удивлением посмотрела на говорившего. Напротив парадного входа остановилась крытая карета, в которой, высунув лысеющую голову из окна, расположился почтённый судья. Он как-то странно, возможно, слишком пристально, рассматривал сентенку и почему-то улыбался ей во весь рот. Впрочем, жёлтые, чуть кривоватые зубы нисколько не красили его обвисшее, неприятное лицо.

Судья Стефан Сентмель

Девушка рассеянно пробормотала приветствие и непроизвольно отступила назад: неожиданно ей сделалось не по себе.

– Простите моё любопытство, – начал судья вкрадчивым голосом, – но вы ведь собирались посетить кладбище, не так ли?

Алина утвердительно кивнула, не видя причин скрывать очевидное.

– Прошу вас, садитесь в карету: я подвезу, куда нужно, – вдруг щедро предложил мужчина, облизывая свои сухие, потрескавшиеся губы. – Не нужно стоять под дождём, моя милая: не хватало вам ещё простудиться. Кто же тогда восстановит справедливость в этой глуши?!

На его последнюю фразу Алина незаметно поморщилась: ей показалось, что судья над ней глумится. Впрочем, она не стала отказываться от его предложения, прежде всего потому, что ей хотелось попасть на место преступления как можно скорее. Слуга, посланный в конюшню, явно не торопился исполнять её поручение: она прождала экипаж уже около получаса. К тому же, она прекрасно понимала, что отклонить приглашение судьи, каким бы любезным оно ни выглядело, было бы, пожалуй, крайне неразумно: судя по тону и выражению лица её собеседника, в таком случае она нажила бы себе злейшего врага.

– А, позвольте спросить, куда девался ваш уважаемый супруг, дорогая Алина? – несколько фамильярно поинтересовался у неё Сентмель, в то время как она открывала зонтик, чтобы дойти до кареты.

– Он… – девушка тщетно пыталась придумать оправдание отсутствию Сирши, но ей ничего не приходило в голову.

К счастью, она была неожиданно избавлена от дальнейших объяснений.

– Не утруждайтесь, господин Сентмель: это, пожалуй, весьма опасно в вашем почтённом возрасте. Думаю, я сам мог бы подвезти нашу столичную гостью, – неожиданно прозвучал знакомый равнодушный голос. – К тому же, вам совершенно незачем ехать со всеми на кладбище: можете отправляться домой. И передайте, пожалуйста, моё глубокое почтение вашей уважаемой супруге.

Оглянувшись, Алина увидела, как Эштон Блад вышел из особняка. В первые несколько секунд она испытала странное чувство облегчения, но потом ей пришла в голову смехотворная мысль, что скоро к парадному входу, наверное, соберётся весь город.

Стефан Сентмель по неизвестной причине бросил на городского представителя весьма недовольный взгляд и даже, казалось, скрипнул зубами от злости. Алина мимолётно подумала, что, наверное, именно так смотрят избалованные дети, когда что-то происходит не так, как им того бы хотелось.

– Да и вам не стоило бы утруждать себя, дорогой барон, – примирительно махнул морщинистой рукой судья и сухо, едва ли не зло, улыбнулся молодому человеку: – Впрочем, я уверен, милой леди будет намного удобней ехать в тёплой карете, чем стоять на холодном ветру до тех пор, пока слуги приготовят экипаж.

– Милая леди, – с нажимом ответил ему Блад, – сама решит, что ей будет лучше. Не правда ли, миссис Лайтер?

Последние слова были обращены к растерянной девушке. Внезапно ей, как никогда раньше, захотелось отправиться на место преступления вместе с судьёй. Эштон Блад выглядел до того заносчивым и отстранённым, когда навязывал ей свою помощь, что у неё, признаться, не было ни малейшего желания соглашаться с ним в чём бы то ни было. Она бросила на барона крайне раздражённый взгляд – он ответил ей тем же.

Впрочем, на секунду ей показалось, что его лицо также выражает беззвучное предостережение. Алина помедлила с ответом: внезапно ей совершенно расхотелось проявлять своеволие. К тому же, перспектива ехать в одной карете с судьёй, который вёл себя крайне странно, признаться, совершенно её не привлекала.

– Я искренне благодарна за вашу помощь, господин Сентмель. Однако я обещала дождаться мистера Лайтера, так что, боюсь, мне в любом случае пришлось бы немного задержаться, – неуклюже, но с максимальной вежливостью объяснила ему свой отказ Алина. – Надеюсь, вы не в обиде.

Сначала лицо мужчины исказилось в досаде и едва сдерживаемой злости, но спустя мгновение он расплылся в благожелательной улыбке. Метаморфоза произошла так быстро, что Алина даже не была уверена в том, что всё это не было плодом её воображения. В самом деле, зачем почтённому судье было настаивать на том, чтобы она поехала именно в его карете?

– Разумеется, нет, моя милая, – тепло и несколько слащаво улыбнулся ей господин Сентмель. – Желаю вам удачи… в расследовании.

Коротко попрощавшись с молодыми людьми, судья приказал кучеру немедленно отвезти его домой.

Ливень к тому времени успел превратиться в надоедливую морось, но температура воздуха, казалось, наоборот, упала ещё на несколько градусов. Алина зябко поёжилась, мысленно проклиная весь сегодняшний день, который не задался с самого утра.

Эштон Блад продолжал стоять с каменным лицом, облокотившись на перила парадной лестницы, и, судя по всему, не собирался вступать в беседу. Девушка искоса поглядывала на своего молчаливого соседа и не знала, что делать дальше. Ей очень хотелось расспросить его о том, чему недавно она стала свидетельницей, но прошло немало томительных минут, прежде чем Алина набралась достаточной храбрости, чтобы обратиться к нему со следующими словами:

– Я искренне ценю вашу… помощь, но надеюсь, вы простите моё любопытство и ответите на один волнующий меня вопрос. Что собственно сейчас произошло?