Евгений Таганов - Рыбья кровь

Дарник не был в этом уверен, для него решающим являлся следующий день: «забудут» про его свадьбу с Всеславой или нет? Поздно вечером в мучениях умер гребенский князь и после короткого прощания с другими князьями прямо в ночь увезен в Гребень. Наутро липовцев разбудил посланник кагана: свадьбе быть.

С разрешения кагана в свадебном пире участвовала вся столица, гуляли не только Гора и Белый город, но пьян и сыт был и Малый город. Разговорившийся тесть рассказал своему зятю немало интересного про каждого из князей и что означали те или другие их речи на самом деле. Объяснил и недоконченность разговора в отношении Дарника: мол, решение все-таки принято и сводилось оно к тому, чтобы не менять сложившееся положение вещей, то есть Рыбья Кровь может и дальше гнуть свою линию, а другие князья свободны сами решать, как себя с ним вести.

Всеслава на свадебном пиру была сама строгость и сдержанность, невольно заставляя и жениха соответствовать своему поведению. Никогда еще Дарнику не приходилось чувствовать столь сильного желания женщины навязать ему свою волю. Черна по сравнению с ней была ласковым щенком. Несколько раз он даже пытался строго заглянуть ей в глаза, дабы упредить: не будет этого, девочка, не будет. Но ее глаза не желали что-либо понимать и принимать, а лишь излучали властность. Командирство княжны, как ни странно, продолжилось и за дверью опочивальни, порядком испортив первую брачную ночь. Вскоре выяснилась причина такого поведения молодой жены: ее бесконечная вера во всякие приметы и предвестия. Вместе с двумя служанками ее в Липов сопровождали старик-звездочет и гадалка-колдунья, с которыми она сверяла едва ли не каждый час своей жизни. Дарник всю дорогу домой посмеивался над собой: самому неверующему ни во что мужу досталась самая суеверная жена.

Впрочем, Всеслава в его мыслях стояла на втором месте. Память услужливо восстанавливала подробности недели, проведенной в Айдаре. Восторженные впечатления от столицы и от высшего княжеского окружения постепенно сменялись пониманием, что это окружение ничуть не выше его Кривоносов и Лисичей, а уж Меченый с Бортем так и вообще поярче и посообразительней будут. Даже примеривать на себя каганские одежды уже совсем не хотелось – со всеми советуйся, все учитывай, всему подчиняйся.

Давние слова Тимолая, что человек сначала учится правдоподобно жить, а уж потом учится своей правде, получили свое неожиданное завершение. Правдоподобная жизнь уже освоена им до конца, дальше требовалось жить по своей правде, которую еще предстояло придумать. И было интересно, справится ли он с этим?