Василий Кононюк - Ольга

Командующий 45-й пехотной дивизией и всей операцией по взятию Бреста, генерал-лейтенант Франц Шлипер, раздраженно выбросил в сторону половинки разломанного в руках карандаша. Его часы показывали лишь 4 часа 25 минут по берлинскому времени, а кругом уже было светло, как днем. Он только что наблюдал, как проходила атака большевистских укреплений. Эту атаку он лично организовал после наглого, вероломного, ничем не спровоцированного артиллерийского обстрела немецких войск, не сделавших ни единого выстрела в сторону советской границы!

А ведь еще полтора часа назад генерал-лейтенант и штаб были уверены, — ничто не может помешать реализации блестящего плана захвата Брестской крепости, который они с любовью и немецкой педантичностью готовили на протяжении последней недели.

Общий план овладения Брестским опорным пунктом заключался в следующем: 31-я пехотная дивизия переправлялась севернее Бреста. Два полка, усиленные батареей 152-мм гаубиц и танковым батальоном, двигаются в направлении укреплений села Мотыкалы. После артподготовки, штурмом захватывают данный опорный пункт. Третий полк, усиленный батареей 122-мм гаубиц и танковым батальоном, движется в сторону северного предместья Бреста, по дороге овладевает двумя северными фортами.

34-я пехотная дивизия переправляется южнее Бреста, и при поддержке танкового полка атакует южное предместье и южный форт.

45-я дивизия атакует и овладевает Брестской крепостью, а затем продолжает атаку на город со стороны Северного острова (Кобринское укрепление).

Идея атаки Брестской крепости пренадлежала генерал-лейтенанту Шлиперу, в прошлом артиллеристу, четыре года командовавшему артиллерийским полком. Она заключалась в коротком, но очень интенсивном артналете (три, максимум, пять минут) артиллерией крупного калибра по атакуемым позициям, после чего огонь переносится на полторы-две сотни метров дальше, а в этот момент, обстрелянные позиции моментально атакует пехота, уничтожая оглогшего и не пришедшего в себя врага. Через три минуты ситуация повторяется: перенос огня, мгновенный рывок превосходящих сил, овладение новым рубежом.

Расчет строился в первую очередь на подавление психики обороняющихся, потерю управления войсками из-за чувства паники, растерянности, частичной глухоты вызванной близкими разрывами снарядов. Именно поэтому, основная огневая нагрузка ложилась на реактивные мины большого калибра. Великолепное фугасное действие этих мин, намного превышающее действие снарядов аналогичного калибра, жуткий вой в полете, это было именно то, что надо.

Именно поэтому войска были выдвинуты на исходные позиции в двухстах-трехстах мертах от атакуемых укреплений. В лодки, на западном берегу Буга, уже были заблаговременно погружены 37-мм орудия, чтоб не возиться во время артналета. Все было рассчитано по секундам, три-четыре минуты на преодоление водного рубежа, выход на дистанцию 150–200 метров до обстреливаемых позиций, перенос огня и моментальный рывок. В течение минуты позиции должны быть заняты, еще две-три минуты на уничтожение отдельных очагов сопротивления, и следующий рывок на новые рубежи.

Штаб просчитывал возможные шаги обороняющейся стороны, но любой сценарий при том соотношении сил и средств, которыми располагали защитники (разведка собрала достаточно достоверную информацию о количестве личного состава обороняющего город, и его вооружении) неизменно завершался победой атакующих. Арифметика наука жестокая, если вес твоего залпа в семь раз превышает огневые возможности противника, а соотношения живой силы превышает три к одному, то надеяться ему не на что. Но никому из его офицеров даже в голову не могло прийти, что противник посмеет первым открыть огонь. И что огневая мощь противника будет намного больше разведанных данных. Это было немыслимо.

«Мы слишком привыкли к легким победам, мы перестали обращать внимание на противника, считая его недостойным нашего внимания. Теперь мы пожинаем плоды своего высокомерия…»

Нельзя сказать, что генерал не обращал внимания на непонятные факты. Он требовал у разведки выяснить, что везли составы, которые в субботу вечером прибыли в южный пригород Бреста и там выгружались. Но дома и деревья пригорода надежно заслоняли происходящее. Агентурных данных не было уже неделю, после того, как из Бреста и пригородов было выселено все цивильное население. Еще один подозрительный состав очень медленно курсировал в субботу вечером за Северным островом, то, давая задний ход, то, снова двигаясь вперед. Не смогла разведка засечь и наличие в составах, прибывших в последний вечер, значительного количества орудий и боеприпасов. Все это происходило слишком далеко от границы.

Но самой большой неожиданностью, до сих пор не укладывающейся в сознании генерал-лейтенанта, была ничем не спровоцированная артиллерийская атака русских. Ведь фактически, русский генерал развязал войну! Наплевал на приказ Сталина! Шлипер знал текст этого приказа, накануне ему принесли его из разведчасти, уже переведенным на немецкий язык. В нем было четкое указание, не реагировать на провокации и открывать огонь после пересечения немецкими войсками государственной границы СССР. Следуя букве этого приказа, генерал даже не имел права отвечать на артобстрел с немецкой стороны, не говоря уже о том, чтоб сделать первый выстрел! По всем законам он был военным преступником!

Еще когда в 2-48, на русском аэродроме, расположенном всего в шести километрах от границы, сразу за северным пригородом Бреста, послышался звук моторов взлетающих машин, недоброе предчувствие поселилось в сердце Франца Шлипера. Взлетающие машины были хорошо видны на фоне посветлевшего неба, но когда наблюдатели доложили, что взлетели всего две эскадрильи, а половина базирующихся на аэродроме машин осталась, тревога немного отступила. Однако оставались вопросы, на которые не было ответов…

Согласно объявленной боевой тревоге, советские войска должны были занять боевые позиции, но наблюдатели докладывали, что траншеи на ближайшем валу пусты. Часовые ведут себя спокойно, с обычным русским разгильдяйством, к которому наблюдатели никак не могли привыкнуть. Они постоянно делились увиденными эпизодами из жизни Красной армии с другими офицерами. Но это, вместо того, чтоб успокоить генерал-лейтенанта, тревожило его еще больше. И как оказалось, недаром.

Русские сумели удивить. Несмотря на все принятые меры, они знали и основные места расположения огневых средств, и время начала артподготовки. Наплевав на все цивилизованные правила ведения войны, по которым, тот, кто объявляет войну, имеет право на первый выстрел, они ударили внезапно, подло и, к сожалению, очень болезненно, сумев скрытно подвести большое количество артиллерии, минометов и реактивных снарядов, о существовании которых, не говоря о ТТХ, ничего известно не было.