Сергей Гужвин - Иванов, Петров, Сидоров

Первая жена от него сбежала где-то между старлейскими и капитанскими погонами. О ней он никогда не жалел, как и обо всем, что было и прошло. Новая жена у него появилась внезапно, но вошла в его жизнь ловко и надёжно, как с победным щелчком вставляется магазин в автомат Калашникова. В гарнизонном госпитале был аптечный пункт. Сидоров как-то зашёл в него, и увидел новую аптекаршу. Он посмотрел на неё, потом на её безымянный палец без обручального кольца, сунул руку в карман, достал ключи от квартиры и сказал: — Если нравлюсь – переезжай ко мне, адрес в строевой возьмешь. И уехал в командировку. Когда же вернулся через две недели под вечер, и увидел светящиеся окна своей квартиры, сначала подумал, что забыл выключить свет. О ворах не подумал – ни одному вору не придёт в голову залезть грабить нищего капитана. Об Ирине тоже не подумал – не то, что забыл о ней, просто не верил, что она всерьёз воспримет его предложение. Но она переехала, и через год у них родилась дочь Дашенька, и Алексей был счастлив.

Сидоров был среднего роста, худощавый, с большими и сильными руками. Лицо, шею и кисти рук навсегда обожгли солнце и мороз, поэтому он любил носить светлые рубашки, которые оттеняли его офицерский загар. Черты лица можно было бы назвать приятными, если бы не близко посаженые почти черные глаза, которые смотрели на собеседника, как прицелившаяся двустволка. Ельцинское сокращение армии он встретил в чине майора с 26 годами выслуги при 16 календарях, поэтому уволился без особого трепета. Отгуляв положенный отпуск, он отправился в местный отдел милиции устраиваться на работу, чем ужасно напугал начальницу-капитаншу, которая сообщила ему, что майоры у них не работают, майоры их только проверять приезжают, и посоветовала обратиться в областное управление. Мадам из областного управления, презрительно повертев временное удостоверение офицера запаса, представляющее из себя клочок почти туалетной бумаги с фотографией и печатью, выразила сомнение, что им требуются сотрудники с "такими" документами. Сидоров не стал объяснять, что эту бумажку дали в военкомате по причине наличия острого дефицита бланков, забрал сей документ и решил, что с государством он больше не связывается.

Старый приятель устроил его директором полуразрушенного дома отдыха одного из московских НИИ в ближнем Подмосковье. Жирным плюсом было то, что предоставлялась служебная жилплощадь – флигелёк о двух комнатах с крошечной кухонькой. Сидоровы переехали. Ирина устроилась работать в местную аптеку, Дашенька пошла в школу, жизнь потекла своим чередом. За шесть лет Сидоров превратил дом отдыха в прибыльную конфетку, был на хорошем счету у начальства, и ничто не указывало на перемены.

Уволили его просто, позвонили утром и сказали, чтобы передал дела заместителю.

Заместитель, миленькая женщина тридцати лет, которую Сидоров вырастил с кассирши до своего заместителя, ходила за ним весь день с глазами полными слёз и причитала "Как же я без вас". В шестом часу пришла с работы Ирина, узнала обо всём и села на кухне плакать.

Сидоров подписал акт и уехал, не мог смотреть, ни на плачущую Ирину, ни на Дом отдыха, в который вкладывал всю душу.

Сидя в своём "ниссане" на обочине Ярославки в 30 км от МКАД, Сидоров пытался собрать мысли в кучу. Но они не слушались, разбегались самыми причудливыми закоулками и перескакивали с извилины на извилину. Фиг с ней, с работой, но где жить… С армейским сертификатом было глухо, как в танке. В местной администрации сказали чисто конкретно, по понятиям, ехать туда, откуда призывался. По всему выходило худо. Сколько раз говорила Ирина откладывать на черный день, да все не получалось, все казалось, что вот-вот и начнём откладывать, вот-вот это купим, а потом да, отложим. Всё казалось, что впереди куча времени и куча в будущем заработанных денег. К тому же Дарья в следующем году оканчивает школу, надо определяться, где учить. О-хо-хо. Когда зазвонил мобильник, Сидоров был уже в совершеннейшей депрессии.

Николай Сергеевич Иванов всем говорил, что он фрилансер. Фриланс все переводили как "свободный художник", и это Иванова устраивало. Фрилансить он начал, когда понял, что должность сисадмина он перерос, и ему стало неинтересно учить девочек-бухгалтеров не бояться мышек. Иванов ещё в советские времена окончил политехнический институт, факультет АСУ. После окончания немного поработал в "почтовом ящике", а после развала всего и вся, и вхождения в моду компьютеров, сисадминил в разных коммерческих заведениях, пока не понял, что хватит.

Личная жизнь у него была. Вот в принципе и все, что можно о ней сказать. По молодости девушки неутомимо тащили его в ЗАГС, впрочем, без успеха, нынешние женщины такими глупостями уже не занимались, и Иванову было комфортно. Большая голова с залысинами венчала сухощавое тело, но диспропорции в глаза не бросались, потому что главными были глаза, внимательные и строгие на сосредоточенном лице.

Дом в Подмосковье достался ему случайно. Бабуля – божий одуванчик, двадцать восьмая вода на киселе, отписала ему дом с участком, и отошла в мир иной с твёрдым убеждением, что она облагодетельствовала несчастного. Иванов справедливо считал, что ему повезло.

Хоть все и ругают интернет за вирусы и прочие грехи, Иванов был ему благодарен. С его помощью он нашёл всех старых друзей, кого хотел видеть. Так распорядилась жизнь, что друзья ещё со школьной скамьи, Петров и Сидоров, жили рядом, в Москве и ближнем Подмосковье.

В тот вечер, это была пятница, Иванов засел за телефон звонить друзьям.

Переговорив с Петровым и Сидоровым, Иванов набрал Ирину Сидорову.

— Привет, Ирина, это Коля Иванов.

— Здравствуй, Коля, а Лёши нет, уехал.

— Да, я знаю, мы созванивались. Ира, тут дело такое, Леха сегодня у меня переночует, ты не волнуйся, хорошо? Есть дело на миллион, надо его аккуратненько устаканить.

— Именно на миллион?

— Контрольное слово не "миллион", а "устаканить".

— Ну, понятно, а почему он сам не позвонил?

— Он ещё об этом не знает, для него сюрпрайз.

— Ну, хорошо, когда к тебе приедет, пусть позвонит, чтоб я не волновалась, дороги сам знаешь, какие.

— Договорились, пока-пока.

Отключившись, Иванов набрал Татьяну Петрову.

Разговор с ней был точной копией разговора с Ириной.

Закончив дипломатию, Николай пошёл готовиться к встрече друзей.

Переговорив с Ивановым, Сидоров прикинул, как лучше проскочить на Горьковку. На МКАД соваться – три часа потеряешь, легче всего получалось у Пушкино свернуть на Ивантеевку, и далее через Щелково на Балашиху.