Отто фон Штиглиц - Андрей Готлибович Шопперт

Событие второе

В голове неожиданно послышался сильный грохот. Это начали рушиться грандиозные планы.

Вчера ещё, когда шли на банкет к господину Франко, заметили, что он совсем не дурак. А может и вовсе не дурак. Выбрал себе диктатор будущий в министры внутренних дел нормального и опытного дядьку. Рамон Серрано Суньер организовал охрану генерала на твёрдую четвёрку. И даже то, что их вагоны прицепили к паровозу Брехта, ничего не изменило. Между двумя вагонами якобы немецкими и тремя вагонами Франко министр разместил плюсом ещё один обычный товарный вагон, в котором находилось два десятка солдат с тремя офицерами и потом ещё платформу с зенитными пулемётами и простыми пулемётами, окружённые мешками с песком. Потом вагон с офицерами и генералами, и только после всего этого вагонства – штабной вагон Франко. За ним снова платформа со всякими разными пулемётами и даже пушечкой игрушечной.

То есть, взять и пробиться теоретически можно, но при этом будет куча трупов и что существенно, с обеих сторон. Да, диверсанты лучше вооружены и обучены, и фактор внезапности будет на их стороне. Вот только нужно пройти три вагона с вооружёнными людьми и эти люди будут стрелять. Повесил же Чехов на стену ружьё. Так и тут, да опешат в первую секунду в первом вагоне солдатики, да, можно используя снайперские винтовки, покрошить и зенитчиков с пулемётчиками, забравшись на крышу первого вагона. Но потом ещё вагон, а там и стрелять толком нельзя. Пуля пробьёт хлипкие досочки насквозь и попадёт по теории вероятности и по правилу бутерброда точно в центр лба каудильи. И всё. Зачем гробили жизни и рисковали, стараясь живым захватить?! Проще взорвать и отправить весь состав под откос, благо горных участков полно. Такой фарш получится из испанцев с каудильями ихними к концу спуска, что можно и не проверять, есть ли уцелевшие. Не будет. Но вот захотелось Ивану Яковлевичу взять товарища Франко живым и преподнести перевязанного ленточкой в подарок президенту Испанской республики Мануэлю Асанья-и-Диасу. Охота пуще неволи. А ещё интересно было. А чего получится? Не будет франкисткой Испании и тогда Гитлеру придётся гораздо тяжелее в войне. Не сможет, используя её нейтральность показную, закупать в США горючее, продукты, оборудование, цветные металлы. А ещё не будет десятков тысяч испанцев на фронтах Великой Отечественной. Не будет «Голубой дивизии» (250-я дивизия испанских добровольцев) под Ленинградом. Чуть полегче нашим станет. Меньше погибнет советских людей. Ну, мечталось так.

Кроме хорошего министра на пути у Брехта с его диверсантами и примкнувшими к ним всякими разными Хемингуэями было ещё одно препятствие. Ну, точно не знал, но судя по Сарагосе, просто обязано там быть. Не могут противные силы не разобрать рельсы или не устроить завал там, где проходит линия фронта. Или мост взорвут? Нет, мосты потом строить… И франкисты должны организовать баррикаду и республиканцы, не конченные же оптимисты они там все. То есть, нужно разгрузиться на виду у сотен франкистов, и с каудильей в мешке перейти линию фронта. Сзади франкисты пуляют, спереди коммунисты с примкнувшими к ним другими комминтерновцами в непонятную группу в полосатых купальниках строчат из … винтовок. А ты с мешком на плече и ромашкой за ухом, насвистывая польку-еньку, всем смертям назло, прёшь по минному полю. Хотя перебор. Зима, какие, нахрехтен беобахтен, ромашки, а ещё 1937 год, какие такие минные поля в Испании. Рановато будет.

Так что, решили отложить на пару часов захват комарильи с каудильей. А потом Брехт накушался яблочного, а потом грушевого кальвадоса и очнулся с волосатой «ножкой» на груди. Все благие намеренья коту под хвост. И тут чего-то припёрся главдиверсант и куда-то зовёт. Нет, полковник Брехт, хоть русский, хоть немецкий, сейчас был не в состояние штурмовать крепость на колёсах. Сейчас он был в состоянии дойти до туалета прицелиться и сунуть себе два пальца в рот. Попал. Потом попить из прихваченного с собой стакана пахнущую железом воду. И снова прицелиться. После третьего раза стало чуть легче. Не так чтоб, как огурец, но хоть целиться не тянет. Умылся, оправился, ещё на всякий случай воды хлебнул и пальцы сунул, одна вода и вернулась. Эх, сейчас бы большую таблеточку упсы или какой алькозельцер. Но чего нет, того нет. Зато имелось ещё немного прихваченных с собой таблеток новальгина. Парочку выкушал Иван Яковлевич, вернувшись в купе.

И прикрыл картину маслом. Ну, в смысле, волосатую почти плоскую округлость испанской коммунистки Адонсии Риберы (Как же всё-таки батеньку у неё звали?) ладно, пусть пока будет Ивановны. Вот интересно, как так получилось, что она на него свои конечности закинула? И почему юбка задрана до пупа? Чьи происки? Почему не пресекли?!

Ну, да не самое главное, как там тётечка одна говорила: «Об этом я подумаю завтра». Сейчас надо подумать, ну когда новальгин из двух половинок взрывающегося черепа соберёт один, подумать …

Блин, о чём-то подумать же хотел? А, о диверсантах. Чего такого Светлов задумал, что с утра пораньше пошёл на штурм штабного вагона?

Есть у вас план мистер Фикс?

Событие третье

Мужик с похмелья подходит к зеркалу, смотрит на своё помятое, заплывшее лицо и тихо вслух говорит:

– Ну как тут не пить?

А может самогона этого яблочного для поправки выкушать? Ведь сувал министер Рамон Серрано Суньер, которого Брехт накушавшись в Руди переименовал. Вон под столом и нашлась пропажа. Грушевый кальвадос 1912 года. Это чего получается? Два пишем три на ум пошло – двадцать пять лет. Серьёзно. Нашли в охваченной гражданской войной, полуразрушенной стране. Интересно, а можно с собой на «Зорком Соколе» пару ящиков отправить бандеролью? А, вообще,