Балтийские комбинаторы - Константин Николаевич Буланов

в качестве оплаты за поставленные во время войны материалы и вооружение, но даже так 32 с копейками тонны золота выглядели откровенной насмешкой над победителем, которому и забирать-то у разоренной войной страны виделось более нечего. А деньги Российской империи были ой как нужны. Впрочем, как и всегда. Ведь, одолев одного противника, она не избавилась от непрестанного давления со стороны ведущих европейских держав.

Пусть даже с немцами вышло заключить новый договор о таможенных тарифах и поделить зоны влияния в азиатско-тихоокеанском регионе. Пусть изрядно перепугавшиеся подобного сближения французы отныне сами предлагали взять у них очередной кредит под пустяшный процент. Пусть понесшие огромные финансовые потери и лишившиеся очень полезного исполнителя англичане продолжали торговать с Россией, как ни в чем не бывало. Нагнетаемое международное напряжение попросту чувствовалось в воздухе. Слишком уж добротные зубки смогла продемонстрировать в завершившейся войне Россия, чтобы военные и политики прочих мировых держав могли продолжать чувствовать себя относительно спокойно.

Англичане более чем ревностно отнеслись к размещению на российских верфях заказа со стороны Германии на постройку четырех аналогов броненосного крейсера «Славы», что показал себя великолепным прерывателем торговли и убийцей крейсеров. Да, каждый подобный корабль выходил изрядно дорогим. Но, как показала практика, свою роль он отыгрывал на все двести процентов. А выделять по броненосцу на охрану каждого транспорта, не представлялось возможным. К тому же, обладающая огромными ресурсами Россия сделала первый значимый шаг для выхода на внешний рынок в той самой отрасли, кою англичане прежде полагали своей вотчиной. Пусть не через пять и даже не через десять лет, но уже через пятнадцать она могла достичь того уровня развития производства, когда окажется возможным подвинуть в сторону английских корабелов за счет более дешевых ресурсов и рабочей силы. И это пугало, ведь вся мощь Британской империи зиждилась на ее морском превосходстве над всеми прочими странами мира. Том самом превосходстве, что уже дало заметную трещину из-за боязни подводных лодок, коя начала гулять по Адмиралтейству, и на фоне которой даже «Балтийский позор» отошел на второй план.

Откровенно напряглись и немцы от того, что победа над японской армией, построенной по канонам германской, была достигнута без привлечения тех войск, что защищали западные рубежи Российской империи. Да еще и минимум трехкратное превосходство японцев в живой силе оказалось совершенно недостаточным при штурме заранее подготовленных оборонительных позиций русских. А крепостей у последних на границе с Германией имелось вдосталь. Так что идея быстрой победоносной войны в ситуации с Россией стала видеться уже не такой реальной, как было прежде. Да и с Францией тоже.

Французы же тряслись от того, что сами бросили своего союзника в столь тяжелый для русских момент. Пусть даже по заключенному еще прежним российским императором соглашению дружить предполагалось исключительно против общих врагов в Европе, им хотя бы ради приличия следовало продемонстрировать всемирную поддержку Российской империи на политической арене. Во всяком случае, в центральных российских газетах время от времени проскакивали статьи делающие акцент на столь некрасивое поведение вроде как пока еще союзника. А после же задавались вопросом — «Нужны ли России такие „друзья“?»

Было попытавшиеся сунуться в большую европейскую политику американцы, чей президент предложил свою кандидатуру в качестве посредника для мирных переговоров между Россией и Японией, тут же получили от ворот поворот с предложением заниматься проблемами своего континента. Естественно, это не пошло на пользу их политическому весу в мире, что и так был изрядно пошатан по итогам недавней войны с Испанией. И даже их грандиозная кораблестроительная программа, по которой менее чем за десятилетие уже вступили в строй или находились в постройке три десятка одних только броненосных кораблей океанской зоны, оказалась самым натуральным пшиком по причине рождения нового класса кораблей — линкоров. Правда о последнем факте еще мало кто знал или хотя бы подозревал, отчего те же немцы с англичанами тратили сотни миллионов марок и десятки миллионов фунтов стерлингов на достройку устаревших еще до спуска на воду эскадренных броненосцев и броненосных крейсеров, чем прежде «славилась» российская кораблестроительная школа.

Но если все указанные выше «игроки» были недовольны сложившимся положением дел, то в Османской империи испытывали откровенный ужас. Мало того, что сама Блистательная Порта находилась в глубочайшем социальном, политическом и экономическом кризисе, выхода из которого в ближайшей перспективе не было видно, так еще русские распробовали свою накопленную за последние десятилетия силу. Силу, которую можно было бы приложить для осуществления давней мечты всех российских императоров о возвращении Стамбулу наименования Константинополя со всеми вытекающими последствиями. И противопоставить России сами османы могли уже мало что. В армии царил жесточайший некомплект винтовок и дефицит патронов, а не самый могучий флот устарел уже на 30 лет. Вот и оставалось им дрожать, да надеяться на нежелание готовящихся к противостоянию друг с другом европейских держав позволить «северным варварам» укрепиться еще больше.

Именно в такой обстановке Российская империя вступила в подготовительный этап к началу неизбежной мировой войны, становиться в которой жертвой ей уже было не суждено. Не для того столь многие люди прикладывали столь много усилий, дабы перевести ее на новые исторические рельсы.

— Знаете, какой основной вывод я для себя сделал по окончании войны с Японией? — задал своему гостю явно риторический вопрос император всероссийский.

— Откуда же мне это может быть известно, ваше величество? — дал вполне ожидаемый ответ барон Иванов, принесший обещанный доклад о собственном видении корабельного состава Российского Императорского Флота на ближайшие два десятка лет.

— Воевать надо чужими руками и желательно за чужой счет, — не стал мучить того ожиданием Николай II, у которого днем ранее состоялось совещание с министром финансов. Оставшийся на своем посту Витте, словно лев, дрался за каждый рубль уже сверстанного и утвержденного Государственной думой бюджета на 1905 год, всячески стараясь не допустить его пересмотра. А ведь уже сейчас выяснялось, что в нем не было учтено многое из всплывшего на поверхность по окончании боевых действий с Японией. Пусть война уже завершилась, но затраты флота даже не думали снижаться, грозя пробить в «кармане государства» огромную дыру, которую виделось возможным закрыть лишь очередным внешним заимствованием многих сотен миллионов рублей.

— С вашего дозволения я бы добавил еще один пункт, — понимающе улыбнулся Иван Иванович, припомнив лозунг советских военных 30-х годов.

— О! Будет очень интересно услышать! — слегка кивнул тому самодержец, тем самым давая дозволение на озвучивание пришедшей в голову мысли.

— Воевать надо на чужой