Елена Асеева - Коло Жизни. Средина. Том второй

– Толиттама, – явно довольно отозвалась Кали-Даруга и степенно испрямив спину, на чуть-чуть вроде как отдалилась от юноши, схоронив часть своего лица в тени, кою порой отбрасывали цепляющиеся за стены пряди облаков. – Мне она тоже понравилась больше всех. У вас господин хороший вкус, – рани сызнова сказала так запросто, точно говорила о давешнем ужине. – Апсарасы удивительные существа, каковые могут не только менять рост, формы тела, но и цвет кожи, волос, глаз, длину рук, ног, перст. Ко всему прочему они достаточно умные, могут слушать, одарены способностями играть на музыкальных инструментах, петь, танцевать… И главное они умеют любить.

– Любить, – повторил вслед за демоницей Яроборка, наблюдая за тем, как она медлительно поднялась с табурета.

– Думаю, вам будет хорошо, господин с Толиттамой. Она принесет вам много радости, – добавила Кали-Даруга, с нежностью оглядев мальчика с головы до ног.

– А как же Айсулу? – едва слышно прошептал Яробор Живко, ощутив, как яристо затрепетала его человеческая плоть в желании хотя бы прикоснуться к темно-бурой, шелковистой коже апсарасы.

– Айсулу еще девочка, – отметила рани, несомненно, той молвью поучая юношу и тело ее качнулось, так как она переступила с ноги на ногу. – Ей надобно многому научиться, чтобы сметь коснуться вас, господин. И, тому ее будут обучать апсарасы, каковые поколь доставят вам радость.

Кали-Даруга смолкла и степенной поступью направилась к полотнищу в углу стены комли, коя нынче колыхала почти серебристыми лохмами облаков, будто плохо спутанных косм волос, оставив мальчика в дюже томительном состоянии. Не прошло, видимо, и нескольких минут, когда пошедшие круговертью космы облаков, поглотившие демоницу, выпустили из себя Толиттаму. Ноне обряженную в прозрачную, ажурную, белую рубаху, столь плотно облегающую ее тело, что зрелись не только плотные ее очертания, но и та самая желанная темно-бурая, шелковистая кожа. Темно-русые волосы апсарасы, убранные на спину, были схвачены позадь головы в хвост, одначе, даже так они покоились на ней весьма мощной массой.

Толиттама в доли секунд преодолевшая расстояние до ложа, остановилась почти подле него и тот же миг преклонила голову, томно и единожды женственно сказав:

– Доброй ночи, господин.

По телу Яробора Живко махом от той молви проскочили горящие искорки… Кажется, не только по венам, но и по самой коже, обжигая его своей жаркостью и тугой ком перегородив дыхание враз сомкнул рот, а после и очи. Теперь прошло и вовсе малая толика времени, и нежданно трепетно-мягкие губы апсарасы коснулись уст парня… и своей нежностью пробудили к жизни плоть.

Солоновато-горький ветер порывисто ударил в лицо Яробора Живко и вместе с жаркими лучами солнца, возвышающегося прямо над головой, придал ему какое-то парящее состояние. Отчего вдруг показалось еще миг, и мальчик шагнет вперед, да, раскидав руки в стороны, взлетит. Перший, стоящий подле парня, судя по всему, уловил данное состояние и немедля положил свои тонкие перста ему на плечо, тем самым возвращая к действительности.

Они стояли на скалистом берегу океана, где темно-синяя, точно подсвеченная изнутри марностью света, вода мягко переходила далеко на линии горизонта в серо-голубой небосвод. Подступающая к отвесной и почему-то черной, каменной, высокой стене брега (растянувшейся повдоль прибрежной океанской полосы вправо и влево) вода яростно ударялась белыми кучными верхушками в ее мелко изъеденную червями и бороздами поверхность, инолды выступающую малыми ступенями поросшими зелеными мхами. А после, гулко ворча, вроде досадуя, сызнова откатывалась назад.

Позадь стоящих на берегу мальчика и Бога расстилалась пологим склоном долина, покрытая невысокой растительностью: аржанцем, тонконогом, дятлиной красной, житняком гребенчатым, кострецом, местами сбрызнутая белыми, желтыми пежинами луговых цветов. Там же где непосредственно поместились Перший и Яробор Живко, склон резко брал вверх, теряя всякую растительность, и живописал ровные пласты камня вроде как залащенного, однако все же имеющего шероховатые выемки али борозды по своему полотну, да обрывистые сечены по самому краю. По правую сторону от юноши слегка вдаваясь вглубь океанских вод, расположилась высокая одиноко стоящая скала, купно изрезанная широкими трещинами, словно сердито рубленная топором, каковой создал на ее несколько угольной форме множественные выемки, выступы, террасы, аль отдельные островерхие зубцы. Казалось в ней также, как кое-где и в самой береговой стене, вода пыталась выдолбить ступени или долгие заусенцы. В самом его начале, подле рубежа плещущейся воды и вовсе виднелся здоровенный проем с обтесано-рваными краями, высеченный ударом молота, прорубавшего себе проход в каменном лбище.

– Земля, – негромко дыхнул Яробор Живко и глубоко вогнал внутрь легких океанский дух. – Так прекрасна, правда, Отец.

– Возможно, мой бесценный, – уклончиво отозвался Бог и теперь переместил пальцы с плеча мальчика на его голову, оправляя на ней локоны длинных волос.

После прибытия апсарас и близости с Толиттамой, цепь видений у юноши столь усилилась, что не просто высосала из него силы и утомила. Протекая как-то весьма порывчато и мощно, изредка сменяя одно видение за другим, она не давала времени Яробору Живко набраться сил. В общем, достаточно обыденное для людей превращение мальчика в мужа довольно-таки неоднозначно сказалось на Яроборке. По-видимому, такое развитие опытная Кали-Даруга предполагала, посему и саму близость и взросление юноши провела подле себя… на маковке четвертой планеты.

Последняя цепь видений не просто вызвала слабость в мальчике, она принесла с собой потерю сознания и обильное кровотечение из носа, отчего его пришлось срочно поместить в кувшинку, а как таковое отбытие на Землю поколь отложить. Стараясь справиться с видениями, и тем не доставить боли Темряю и Мору, Яробор Живко, а вернее Крушец проявил истинность своей божественной сути… которая в целом и завершилась тяжелым обмороком плоти.

– Мне, кажется, видения многажды усилились, – огорченно проронил сидящий в зале маковки Перший, прикрывая левой дланью свое лицо, абы схоронить, таким побытом, переживания.

– Это пройдет Господь, – мягко отозвалась Кали-Даруга, поместившаяся в шаге от кресла Бога и вельми заботливо оглядевшая его понуро-опущенную голову.

Рани Черных Каликамов пару минут назад вошла в залу маковки доложив находящимся там двум Богам: Першему и Темряю о состоянии доставленного и переданного на попечение бесиц-трясавиц Яробора Живко, пред тем и потерявшего сознание да этим точно втянувшим в плоть само видение. Ноне на маковке не было Велета и Мора, первый отбыл по делам в Галактику Атефов Крепь, а второй проверял состояние неких систем в Млечном Пути.

– Важно Господь, что ноне не пострадал мозг господина. Надобно вам позже потолковать с Господом Крушецем, и предупредить, абы он таковое более не творил. И не подвергал опасности гибели плоть, мозг и собственное здоровье, – продолжила сказывать Кали-Даруга.

И стараясь снять охватившее старшего Димурга волнение, пронзительно глянула на стоящего подле ослона его кресла Темряя. Тем взглядом, посылая последнему какое-то указание и просьбу. Темряй немедля протянул навстречу сидящему Отцу левую руку и дотронулся перстами до его плеча, требуя внимания к себе, ибо, несмотря на старания Крушеца последнее, не до конца погашенное видение, прибольно зовом ударило по нему. Перший торопливо убрал руку от своего лица, и, перехватив пальцы сына, ласково их сжал, стараясь передать ему не только любовь, но и собственные силы.

– Господь Крушец уникальное создание, Господь, – отметила демоница и легохонько улыбнулась, довольная тем, что Темряй не дал замкнуться в собственной смури Отцу. – Даже сейчас, в плоти человека, не в состоянии поколь воспользоваться в полной мере своими способностями, во всем проявляет собственную божественность. Однако, по поводу состояния самого господина, я убеждена, не стоит тревожиться. Волнение вмале улягутся, когда господин почувствует в себе мужское начало. Поэтому я и настаивала, свершить первую его близость под моим руководством, поелику господин, вопреки лечению, так и сохранил психо-эмоциональную нестабильность. Думаю, бесицы-трясавицы оказались правы, предполагая, что это генетически прописано в самой плоти, вряд ли так влияет лучица. Поколь дадим господину отдышатся, успокоится, побыть в близких отношениях с апсарасами и только погодя, когда видения нормализуются, вновь продолжим говорить о Земле… И тогда можно будет поначалу, как господин того и желал, вам вместе Господь Перший побывать подле океана.

– Живица, – медлительно произнес старший Димург, дотоль обернувшись и внимательно обозрев стоящего позади Темряя. – Ты, точно меня не слышишь. – Бог медленно перевел взор на рани и тотчас затрепетало золотое сияние его кожи, как угасающее пламя свечи. – Я сказал, что у мальчика усилились видения, что возможно связано с развитием лучицы, а не с близостью которую испытала плоть, потому и указал обследовать Крушеца, Отекной.