Александр Солженицын - Красное колесо. Узел IV Апрель Семнадцатого

Верный. Гарнизон и рабочие города в совместной телеграмме Временному правительству: „… обязуемся поддерживать вас на благо родины и просим: Ленина с его сторонниками арестовать и тем спасти Россию от смуты”.

„Правда” предлагает „товарищам банковским служащим” организовать сыск, пошарить по кассам буржуазных министров на предмет учёта их наличности. С такой же развязностью большевики шарят и по чужим убеждениям. Не увидим ли мы скоро в „Правде” предложение товарищам учредить собственное охранное отделение? Место в особняке Кшесинской найдётся…

(„Биржевые ведомости”)

Если Горький считает русского человека жалкеньким, болтуном и бездельником – то как же назвать его проповедь большевизма, бросаемую в такую массу? Но Горький клевещет на русский народ… Кто считает себя учителями народа – несут проповедь разрушения и анархии.

(„Речь”)

Луганск. Духовенством уезда постановлено подписываться на заём Свободы – от каждой церкви минимум 50 руб., от каждого духовного лица минимум 25…

Нижний Новгород. Организованная среди евреев подписка на заём дала около 3 милл. рублей.

Астраханское еврейское общество в первый же день подписки на заём собрало 2 милл. рублей.

… вдали от родины, скорбя, что не могли принять участие в свержении старого режима… очищая жизнь крейсера от остатков тёмного прошлого…

Команда крейсера „Аскольд”

ДА! или НЕТ? ЖЕНЩИНЫ! Заря новой жизни занялась. Скажите, готовы ли вы принять участие в строительстве Новой Свободной России? Если да, то немедленно сообщите свой адрес. Если нет – то скажите: почему?

Общество „Женщина идет!”, телефон…

Совет солдатских депутатов вяземского гарнизона просит своих товарищей, забывших сыновний долг перед родиной, не срамить свой мундир солдата-гражданина и немедленно вернуться в свои части…

Российское Общество покровительства животным, состоявшее под покровительством императрицы Марии Фёдоровны, ликвидируется.

ГРАЖДАНЕ-КВАРТИРОНАНИМАТЕЛИ! В организации – сила! Помните, что вы – громадная сила. Для вас настал момент новой жизни, полной свободы. Создадим временный Центральный Комитет. Пошлём представителей в Совет рабочих депутатов для защиты наших интересов.

КРАСНОЕ ЗНАМЯ – сенсационное политико-сатирическое обозрение.

БЕС СОБЛАЗНА – фарс в трёх частях с участием лучших сил французской сцены.

Кино НИРВАНА. ”ЧАША ЗАПРЕТНОЙ ЛЮБВИ”.

ИНОСТРАНЕЦ ищет БАРСКУЮ МЕБЛИРОВАННУЮ КВАРТИРУ со всеми удобствами.

В КИСЛОВОДСКЕ ищут меблированную барскую дачу 7-8 комнат, на лето.

Нужна камеристка, умеющая причёсывать, бондолировать, очень честная.

Дает советы русская повивальная бабка.

Иван Кожедров попал в делегацию 11 армии так: ворочался из отпуска с родины, из Коробовки Усманского уезда, миновал штаб корпуса, а там как раз на большой поляне бушевало солдатское сборище. Пристал послушать. И – разливались! и – кукарекали на все голоса! Да красно, да цветисто, чего только ни расписывали, и каждый знал, другим насупротив, как надо российскую жизнь уставлять. А что ж? Иван тоже об том много думал – от самой Коробовки и всю дорогу, сна лишился, всё думал, думал. А сам он приземист, а плечи у него железные, он пока и дослышивал, так всё вперёд и вперёд пробивался, уже и под самой лесенкой на ту голубятню. Досада разобрала от этих крикунов – он и сам туда полез: „Теперь я, мол, скажу.” А там как раз перемежек выдался, так и без различия, ну говори. Выстал Кожедров к переднему перильцу, как глянул сверху, всё иначе представилось: ой, голов! ой, умов! только меня тут не хватало. Но, одначе, уже и не пятиться. А голосище у Ивана ничего, сразу как в трубу:

– Вот что. Словами сеять – не много вырастет. Горлом дела не сполнишь. Тут, – задержался, – думать надо хорошо.

И ещё постоял подумал – а что говорить? да больше и нечего. А толпишка только ахнула: вот такого молодца нам и надо! И враз – избрали Ивана! Куда такое? А – делегатом в Питер, от 6-го корпуса. В те ж часы сварнячили ему, мандат называется, и даже в полк не пустили, там по телефону дали знать, а ему шинелку сменили, старая была, и ботинки новые, обмотки старые ладно, – и в штаб армии, гоном, в Кременец.

А там – и ещё несколько собралось, от других корпусов, вот вместе будет делегация 11 армии. И в ту же ночь выехали в Питер. Только-только Иван с поездами рассчитался – на тебе, опять в поезд, сперва до Киева, потом из Киева, долго тянулись.

А в пути сошлись со Фролом Горовым, делегатом 49 корпуса, бочаром из Рамони – земляк! хотя губернии вроде другой, Воронежской, а Рамонь-то с Усманью рядом, так и земляки. Ивану только что не сорок, а Фролу всего тридцать с двумя, и старший унтер, – а сам поджарый, но добророслый, да скалозубый, на всё улыбка. Видать, поворотливый был кадушечник, начинал с того, что по дворам ходил-кричал „обручи набивать”, а потом уже и на Воронеж посуду ставил: „моя бочка год не течёт, хоть на солнце держи, сделаешь хорошо – и продашь хорошо”, что потрудней – сам, что полегше – на подмастерий, мог и сундуки, и дуги, и токарить, ремесло за плечами не тянет, но бочки всего прибыльней. После действительной за пять лет до войны уже четырёх детей накачал, кажегодков, и карточка с собой – трое парней, одна девочка.

А у Ивана – трое, и постарше, а карточки показать нету: в Коробовке заведения нет карточки делать. У князя такая машинка есть, они печатлят и самих себя, и лошадей, и собак. А вот на праздник всё Коробово ходило к князю в гости – так и всех скопом княгиня охватила, верно и Иван попал.

А что за праздник? а что за князь?… От Киева ехали вдвоём на боковой нижней полке, спали в черёд или оба сразу, вразнотычку, а на день серёдку убирали в столик и друг супротив друга разлюбезная беседа, все мимо ходят, не мешают. Да чайку попивали, как на большой станции сбегаешь с чайником за кипятком. И чего б своим в роте рассказывал – теперь, туда не довезя, да вот Фролу в поезде.

Да именно нонешний князь Борис ничего так плохого нам не делал. Ну и хорошего не особливо, рыло у него не слишком приязное. А братец его лихой так на мужиков и лошадью наезжал, правда. А отец их, Леонид Дмитрич, даже очень к нам был хорош. Погорела Ольшанка – всем дал кирпича и тёсу. И церковь нам поставил, и больницу. А у деда их, и прадеда, и раньше – мы ихние крепостные были. И теперь уже всех плохих-хороших не переберёшь. Одначе, и не может так вечно оставаться, чтоб у них и земля и богатства, а? Вот я всё думаю, думаю, как бы они опять нас вкруг пальца не обвели, как наших дедов. Теперь толкуют – за землю выкуп платить? А – за что? Это с их надо выкуп взять, что они землю захватили издавна и держали столько. Старики говорят: ещё пусть нам вернут платежи с 61-го года. Нет, как ни верти, а придётся у господ всё поотбирать.

Горовой: может так, может не так, а всю обширность надо своим порядком поставить. А зорить – опасно сейчас, и в любом деле, хоть и в мужицком, хоть и в солдатском. У вас там – зорят, небось?

Да где как. Нонешней весной, правда, скус к работе сильно потеряли, а к помещичьей и не говори, поконец пальцев. Так ведь зявятся помещичью себе засеять. А помещику как втолковать, чтоб он сам понял и ушёл? Вот и плату подённую бери с их больше, вот и рендаторы прежней цены платить им не хотят – и не взыщешь теперь, выкуси.

Ну, и до чего дойдет?

Да ни до чего хорошего, верно. Меж нами самими никакого согласия нет. Ни внутри села, ни меж деревнями. Землю его возьмём – а как делить? Вот, убедят сходку – дать лес рубить для города, а кучка малая схватится: всё равно не дадим! – и не даст. И городские заворачивай оглобли.

На гляд Горового – то не сила была деревенская, нет. Ещё б войны не было, а с войной пропадём. Ты месяц проездил – не знаешь, что в армии счас. Покуда что перебесимся, а немец нас одной левой ногой выпихнет и затопчет. Пояса-то мы распустили, да, а немец нажмёт – как бы нам при таком фасоне в портках не запутаться. И не скорую перехватку надо себе рвать, а устанавливать, что значительность имеет.

А – как?

А вот. Поедем в Питер, посмотрим. От тысячи хозяев тоже Расее добра не будет. Губодуев много развелось, и на фронте и везде, их заслушаешься. А много ль из них могут дело управить? Похлестала наша большая бочка и ладами и уторами. Сейчас если осадкой обручи не подбить – то и будем порожние намертво. Скопить долго, а раскидать – ума не надо.

Сметлив Горовой да быстр, у себя в волости такого и не знал Иван. Прилепился к нему теперь.

В Питер приехали – суматоха! кружба! людей – до напасти! Семеро от 11 армии, один прапорщик – всей кучкой вместе. Пошли в этот самый Таврический, оттуда им и столованье определили, и кров, где ночевать, тут мол несколько дней перебудьте, раньше не осмотритесь. Да тут этих делегаций – кто от армии, кто от дивизии, а кто даже от отдельного батальона, так собрали их всех заодно в Белом зале, чтоб легше объясниться, уже третий день заседают, – вот и вы к ним туда.