Александр Абердин - Три недели в Советском Союзе

Услышав, с каким уважением в голосе Хранитель произносит слово судьба, Сергей вежливо склонил голову. Его буквально переполняло желание продолжить этот разговор. Он прекрасно отдавал себе отчёт в том, что этот лон был подобен утёсу, рядом с которым любой мудрец с планеты Земля был лишь крохотной песчинкой, обладал колоссальными познаниями, а потому переминаясь с ноги на ногу попросил:

— Учитель, уберите, пожалуйста, моё кресло и дозвольте мне сесть так, чтобы я мог внимать вашим словам без напряжения и стеснения. Понимаете, мне просто не подобает сидеть вровень с вами. Извините меня, но это не лесть и не попытка угодить вам, а просто земная форма вежливости. — Хранитель улыбнулся, кивнул головой и кресло мгновенно исчезло, а на полу упругом полу появилось нечто вроде небольшой круглой циновки, а бокал с напитком встал рядом с ней на небольшой подставке. Сергей Чистяков отступил немного назад, сбросил с ног туфли, затем снял пиджак, накрыл им свою обувь и сел на циновку в позе лотоса, после чего поклонившись сказал — Учитель, если вы за мной наблюдали всё это время, то наверное помните, что я уже будучи координатором провёл четыре месяца в монастыре Шаолинь. Там я тоже нисколько не кривил душой, когда выполнял все предписанные ученикам требования. Когда хочешь постичь знания такого масштаба, по другому просто нельзя.

Хранитель Аэрх сел в своё кресло, принял удобную, раскованную позу и выпив напитка ответил Сергею:

— Ты хорошо понимаешь, каким должен быть ученик по отношению к своему Учителю, друг мой. Ты прав, без должного почтения к своему Учителю, кто бы он не был, такой древний в твоих глазах старец, как я, или твоя малышка-дочь, ты ничему не сможешь научиться. К тому же не имея в своей душе смирения, ученик никогда не сможет стать впоследствии настоящим Учителем. Тем более на такой стезе познание, как духовное развитие. Это ведь совсем не те знания, которые можно получить в ваших школах или университетах, где студенты могут спорить с профессорами из чистого озорства. Хорошо, теперь, когда между нами уже нет прежнего барьера, я уже и сам очень хочу продолжить с тобой беседу, Сергей. К сожалению у меня в жизни из-за того, что я принадлежу нашему духовному Ордену, который мы для простоты называем Советом Развития, и душой, и телом, у меня было не так уж и много учеников. В твоих глазах я вижу множество вопросов, на которые ты хочешь получить ответы. Давай начнём с тех, которые для тебя особенно важны.

Лон умолк и посмотрел на Сергея с такой теплотой во взгляде, что его даже обдало каким-то жаром. Он с готовностью кивнул головой и ответил:

— Спасибо, Учитель. — Немного помолчав он спросил — Учитель, скажите, когда моя дочь станет для меня тем главным моим Учителем, который поможет мне открыть внутреннее зрение, нужно ли мне и моей жене воздерживаться от близости?

Ответ Учителя его не удивил, когда он услышал:

— Да, это желательно. Внешне ваша дочь останется всё тем же ребёнком, каким она была, но на какое-то время она будет находиться в очень тесном и, главное, прямом контакте с Высшими силами, формирующими всё мироздание. Поэтому с вашей стороны будет не очень правильно предаваться в это время любовным утехам. Для этого у вас будет впереди ещё столько времени, что об этом вы даже не можете пока что и помыслить, а если и отважитесь, то всё равно ошибётесь в оценках, если пойдёте по пути духовного развития. Ваша пища должна быть простой и желательно чистой, то есть вы должны будете на время отказаться от мяса убитых животных. Злаки, овощи, молоко, сыр, различные растительные соки. Всего этого на Марсе вы производите сейчас даже с избытком. Думаю, что такая диета не будет для вас слишком уж мучительной. Зато соблюдая её, вы сможете гораздо полнее усвоить все те знания, проводником которых будет ваша собственная дочь, а не чужое вам разумное существо.

Сергей воспринял это совершенно спокойно и даже с какой-то радостью. Уже сам факт того, что это рекомендовалось, а не жестко предписывалось, говорил о том, что в духовном развитии существовали свои собственные ступени и табели о рангах. Он поклонился и задал Аэрху несколько неожиданный вопрос:

— Учитель, скажите, когда разумное существо достигшее высокого уровня своего развития общается с обитателями техномиров, как они относятся к нему? С почтением или страхом?

Хранитель Аэрх энергично замотал головой и даже вскинул руки, словно бы защищаясь, оживлённо воскликнув:

— Нет-нет, Сергей! Ничего подобного не происходит. Нас никто не боится, хотя всем и известно, что с такими, как мы, лучше даже не пытаться тягаться силами. Результат такого соревнования, а точнее поединка, заранее предрешен. Особого почтения мы к себе также не требуем, но нас уважают, как правило, практически во всех мирах. Даже в тех, в которых на путь духовного развития смотрят таким удивлением, словно он ведёт во тьму, когда оказывается бессильна их хвалёная наука и особенно медицина, сразу же прибегают к нашей помощи. — В ответ на это Сергей неодобрительно покрутил головой, но его Учитель миролюбиво сказал — Друг мой, в этом нет ничего страшного. В конце концов любая точка зрения имеет право на существование. Как знать, может быть они когда-нибудь разовьют свою науку до такого уровня, что превзойдут даже Высшие силы и сами станут с её помощью истинными творцами. Этого ведь нельзя исключать. Вот скажи мне, Сергей, разве ты овладев искусством создания сложнейших мыслеформ откажешься от привычного тебе материального окружения? Ведь всё же что-то ты сохранишь?

Сергей на пару секунд закрыл глаза, представляя себе термоядерный космоплан, которому можно будет придавать различную форму с помощью этих самых мыслеформ, ответил:

— Учитель, я прежде всего постараюсь соединить одно с другим и сделать так, чтобы из этого получилось что-то действительно очень удобное и надёжное. — Широко улыбнувшись он добавил — Возможно мыслеформы и могут питать человека, но я всё же предпочитаю придуманному хлебу шашлык из хорошей, нежной и сочной баранины. Мне кажется, что он будет вкуснее.

Лон Аэрх широко улыбнулся и перед ним, немного правее от кресла, немедленно вырос из пола небольшой столик, на котором стояли две тарелки. Точно такой же столик, только втрое ниже вырос и перед Сергеем. На одной тарелке лежали три небольших продолговатых хлебца, а на другой что-то вроде шашлыка на деревянных шпажках, но на них были нанизаны не кусочки мяса, а какие-то ноздреватые комочки желтоватого цвета с поджаристой корочкой, покрытые крупными разноцветными крупинками, пахнущие осетриной. Учитель, беря в одну руку шпажку, а во вторую хлебец, держа его снизу поднёс блюдо ко рту и сказал Сергею, кивая головой: