Окаянь - Александр Васильевич Коклюхин

из таблички возле двери, что здесь находится интернат местной общеобразовательной школы. Знакомо. У них в Хорватово тоже был такой для тех, кто у себя мог учиться только в началке. Они жили в интернате, разъезжаясь по домам только на каникулы. Здесь так же, наверное. Ничего не меняется, хоть времена разные. Потому и новые кровати завезли. Готовятся к учебному году.

Зотагин в разгрузке не участвовал. Не его это дело. Мужики сами справятся. Он распахнул обе дверцы, но в кабине всё равно было душно. До климат-контроля здесь ещё не додумались. По крайней мере до его широкого применения. Зотагин вытащил из замка ключ зажигания и огляделся, соображая, чем бы занять время.

Середина августа выдалась жаркой. Оно и хорошо, что дождей нет: уборочная сейчас в самом разгаре. Надо же, удивился про себя Зотагин, и четырёх месяцев не прошло, как он сюда прибыл, а уже мыслит здешними категориями. С другой стороны, чем ему ещё мыслить, как не ими. Прошлое осталось в будущем. Пора бы привыкнуть.

В целом этот мир соответствовал тому, что им о нём рассказывали. Однако имелись нюансы, заметить которые можно только пожив здесь какое-то время. Сейчас Зотагин пообтёрся, но на первых порах, когда только-только начинал привыкать к местному укладу жизни, ему не раз приходилось ощущать непонимание со стороны тех, с кем приходилось общаться. Освоиться помогли занятия по социологии. В учебке Зотагин не считал, их важными. Зато сейчас даже вспоминать смешно, что он когда-то надеялся здесь просто шоферить. Не именно в Сенгилее, а вообще.

Переулок полого спускался, упираясь в идущую через всё село Советскую улицу. С неё Зотагин и повернул сюда, объехав выкопанный прямо посреди переулка колодец. Колодцем давно не пользовались, но засыпать почему-то не спешили. Просто наглухо заколотили колодезный домик над врытыми в землю бетонными кольцами, сняв вместе с воротом больше ненужную цепь с ведром. Дорожная колея огибала колодец с обеих сторон, причём с одной была укатана больше. На поросших жухлой травой обочинах купались в пыли воробьи. Листья на деревьях давно утратили сочную зелень и кое-где уже пожелтели от летнего зноя. В выгоревшем, без единого облачка, небе медленно таял инверсионный след самолёта. Вверху жалобно крикнула пролетавшая чайка. Её товарки белыми точками кружились над речным заливом. Отсюда, с высоты было видно, как от дебаркадера в сторону Волги, вставая на крылья, направляется «Метеор». Противоположный берег залива порос лесом. Дальше, на взгорье среди полей виднелись строения Мордовской Бектяшки. Село, где сейчас разгружали машину Зотагина, тоже называлось Бектяшкой, только Русской.

Рабочие уже сняли с кузова и унесли внутрь здания все матрасы, после чего устроили перекур. Расположились с сигаретами на крыльце в тени дерева. Спустя недолгое время в дверях появилась Алексеевна и что-то сказала грузчикам, указав на машину. Наверное поторопила с разгрузкой. Её выслушали, согласно кивнули, но не двинулись с места. Начальница с минуту постояла, выжидающе глядя на курильщиков, и опять настойчиво посоветовала им приступить к работе, причем её настойчивость отразилась, как в жестах, так и в выражении лица. До Зотагина долетели обрывки фраз, не обещавших грузчикам ничего хорошего относительно будущей премии, если они сейчас же не прекратят филонить. На этот раз подействовало. Грузчики затушили сигареты в консервной банке, нехотя поднялись и с показной неторопливостью направились к машине.

Наблюдая эту сценку Зотагин снова убедился, что деньги здесь пока не стали фетишем. Конечно, от заработка никто не отказывался, да и отказаться, в сущности, не мог. Тунеядцы в Союзе преследовались законом. Поэтому работали все и всем за труд платили. Кому больше, кому меньше. Зависело от того, кем трудишься. Гобсеки – куда ж без них! – тут тоже встречались, но значительно реже, чем в будущем, где качество жизни напрямую обеспечивалось количеством денег на пластике. Здесь карточки пока ещё не придумали. Деньги клали на книжку в сберкассе, надеясь при случае найти своим накоплениям достойное применение. Качество жизни в этом мире больше определялось дефицитом.

О хронической нехватке многих товаров в здешних магазинах Зотагин узнал на лекциях по экономике ещё в учебке. Ему было внове, почему вместо того, чтобы просто купить в магазине необходимую вещь, нужно доставать её по какому-то блату. Лектор тогда довёл до них причины возникновения дефицита в позднем СССР, сделав это с такими научными подробностями, что Зотагин запутался. Разобраться помог Мартынов.

В тот вечер Зотагин увидел его, когда возвращался из гаража Потапыча. Писатель с удочкой в руках сидел на раскладном стуле в конце деревянных мостков причала для учебной яхты. Причал выдавался далеко в озеро и с него было удобно рыбачить. Мартынов с самого начала облюбовал себе это место. Зачем кому-то из обучавшихся требовалось умение ходить под парусом, Зотагин представления не имел, хотя часто видел яхту на озере. Сейчас она стояла у причала с убранными парусами. Иллюминаторы рубки были зашторены изнутри, кокпит на случай дождя закрыт брезентом. Под ним угадывалось колесо штурвала. Яхта называлась «Бегущая по волнам».

Зотагин, направился к Мартынову. Просто так, без какой-либо надобности. Доски причала слегка прогибались и поскрипывали при каждом шаге. От воды тянуло сырой прохладой. Ветер лёгкими порывами налетал с дальнего берега, пробегая по воде мелкой рябью. Остывающий шар солнца готовился закатиться за темнеющие на той стороне деревья. Неподалёку в тинистой заводи пробовал голоса лягушачий хор. Рядом тёрлась бортом о кранцы из старых автомобильных покрышек яхта.

— В спину не дыши! — не оборачиваясь сказал Мартынов вместо приветствия, едва Зотагин приблизился.

— Почему? — растерялся тот.

— Примета плохая. Клёва не будет. Чего тебе? — Мартынов перезабросил удочку, коротко взглянул через плечо на Зотагина и снова уставился на поплавок.

— Ничего, — ответил Зотагин. — Просто шёл мимо.

— Откуда?

— Что?

— Откуда шёл, спрашиваю?

— От Потапыча. На «зилке» сто тридцатом по трассе с ним катался.

— Понятно, — кивнул Мартынов. — Давно хотел узнать, чем вас, юноша, восьмидесятые годы привлекли? Ведь это уже развал Союза, можно сказать. Поделитесь секретом.

— Просто в отделе кадров для меня другого места не нашли, — сказал Зотагин.

— Выходит и у нас кадры решают всё, — засмеялся Мартынов.

— Мне ещё в двадцатые отправиться предлагали, но там дороги плохие, — Зотагин, свесив ноги к воде, устроился на мостках рядом с Мартыновым. — В вашу группу я тоже случайно попал.

— Любая случайность превращает наши возможности в действительность, — философски заметил писатель.

— Вы