Василий Сахаров - Северная война

  Я не ошибся. Векомир, худой и совершенно седой длиннобородый старец в перетянутой ремнем белой рубахе, действительно, наблюдал за морем. Как обычно, он сидел в удобном глубоком кресле, рядом с которым, справа и слева, стояло еще два, попивал какой-то пахучий травяной настой, время от времени покашливал в платок и о чем-то размышлял.

  'Сдает старик', - машинально отметил я его худобу и кашель. После чего подошел к старцу, остановился рядом, слегка поклонился и поприветствовал его:

  - Здрав будь, Векомир.

  Волхв посмотрел на меня и кивнул:

  - И тебе не хворать, Вадим. Присаживайся, поговорим.

  Обитое темным английским сукном мягкое кресло приняло меня в свои объятья, и я присел. После этого я ожидал, что жрец сразу перейдет к делу, ради которого он меня вызвал, однако он не спешил. Векомир сделал очередной глоток настоя и спросил:

  - Давно из похода вернулся?

  - Седьмицу назад.

  - И как сходил?

  - Неплохо. Прогулялся до самой Бретани, несколько деревень пожег и пару замков разорил, а потом между Англией и Ирландией прошелся и несколько кораблей взял. Добыча знатная, хотя и не такая богатая как раньше.

  - И какой это у тебя по счету поход в Ла-Манш?

  - Четвертый.

  - Ну, а так, вообще, что у тебя происходит?

  'Зачем ему мои дела? - немного удивился я. - Может быть, просто время тянет? Да. Скорее всего, так и есть. Наверное, будет еще один гость, а пока мы его ожидаем, можно и поговорить, тем более что от волхва у меня секретов нет, слишком многим я ему обязан'.

  - Да много чего происходит, - начал я. - Жена по весне дочь подарила, назвали Ярославой, и тогда же караван вернулся, который я в Студеное (Белое) море посылал. Старшим там Корней Жарко был и все у него сложилось по уму, в Северную Двину вошел и в Иван-погосте с новгородцами расторговался. Он поморам железо, гвозди, соль, парусину и ткани предлагал, а они ему меха, китовую ворвань и моржовую кость. Два когга и кнорр с драккаром под самую палубу товарами забил.

  - А сбывал все это богатство кому?

  'Ведь знает хитромудрый старик, с кем я дела веду, а все равно спрашивает. Ладно, отвечу'.

  - Датскому купцу Маргаду Бьярниссону, который некогда у меня в плену побывал. Он сейчас в городе Рибе обосновался и свою торговую контору там открыл. Вот с ним я и торгую. Само собой, не под своим именем, а через факторию ладожских Соколов все проходит, так что приличия соблюдены. Датчане в настоящий момент бедствуют, до сих пор после налетов Никлота и Мстислава не восстановятся. Поэтому за малейшую возможность цепляются, чтобы свои дела поправить, и берут почти любой товар. Благо, меха, воск, пенька, мед, янтарь и шведское железо европейцам нужны, а Ольденбург с Любеком разрушены.

  - Они эти товары германцам перепродают?

  - Да.

  Векомир прищурился, посмотрел на солнце и задал новый вопрос:

  - Сколько у тебя сейчас воинов?

  - В старшей дружине, которая получает жалованье по старым расценкам, четыреста воинов. Это моя гвардия. Да в младшей дружине еще триста пятьдесят человек. Всем униформу пошил и погоны, про которые тебе говорил, ввел. Правда, пока без знаков различия.

  - И что дружинники?

  - Сначала немного поворчали, мол, все друг на дружку похожи, а теперь уже привыкли и гордятся тем, что они от остальных венедов отличаются.

  - А с кораблями что?

  - Кораблей сейчас одиннадцать. Шнеккеры 'Яровит' и 'Крес' используются для патрулирования и обучения варогов. Три драккара и один шнеккер: 'Каратель', 'Перкуно', 'Святослав' и 'Соколенок', боевые корабли. Еще есть два нефа, пара военно-грузовых коггов и один кнорр. Ну и, помимо этого, на верфи строят совершенно новый корабль, большое океанское судно вроде каракки. Что из этого получится, пока не знаю. Но мастера заверяют, что сделают именно то, что мне нужно.

  - Ну, а как твои вароги поживают?

  - Датский молодняк учится воевать, убивать и чтить Яровита. Вскоре думаю первую полусотню из старших возрастов в дело бросить, чтобы кровушки вражеской немного пролили.

  - А ты не думаешь, что они могут обернуть оружие против тебя?

  - Думаю, конечно. Причем постоянно. Поэтому за варогами присматриваю даже больше, чем за собственными детьми.

  - Угум! А по хозяйству что?

  - Развиваюсь потихоньку. Бумажное производство перетащил в Рарог и Блажко там уже все отладил. Крестьяне не бедствуют, снабжают город продовольствием и высаживают кукурузу, что из Винланда варяги привезли. Сейчас каменные башни строим и третью ветряную мельницу. Лесопилку налаживаем и расширяем меловой карьер. Огненные смеси производим, кислоты начинаем делать и красители свои, а скоро порох появится. Рыболовецкую артель организовал и зимой попробую рыбий жир получить. Кузнецы куют оружие, инструменты и все, что потребно в хозяйстве. Ткачихи молодых датчанок к делу приставили. В прошлом году Гончарная слободка появилась, и пару трактиров с постоялыми дворами поставили, а в следующем кирпичное производство, если получится, надо организовать. В храме Яровита уже полтора десятка служителей - все молодые да рьяные, учат варогов и молодежь из городка. В общем, нормально все, не без дурости, конечно, и со своими трудностями, но дело идет. Что-то покупаем, а что-то продаем. На вывоз мясо и солонина, льняные ткани, водка, гвозди, скобы и оловянная посуда, да трофеи с походов, а ввозим смолу и железо, строительный камень и соль, клей и кожу. От соседей приезжают мастера к нам учиться, и мы им рады, что не тайна, всем делимся и ничего не скрываем, ведь народу это на пользу, а европейцы за нами все равно не успеют. Времени вот только постоянно не хватает, а так-то живем хорошо...

  Прерывая меня, Векомир закашлялся, затем сделал пару глотков настоя и мотнул головой:

  - Тяжко... Дряхлею я, и недолго мне жить осталось... Год-другой, и все, отправлюсь к богам. Вот только неизвестно к каким... К Святовиду в Ирий или в Пекло к Чернобогу.

  - За что же тебя в Пекло? - спросил я.

  - А зачем я великим предкам нужен, если не сберегу свой народ от крестоносцев?

  - Ты делаешь, что можешь, так что насчет этого переживать не стоит.

  - И все же нет-нет, проскакивает мыслишка, что слишком мы медлительны, а главное, дума тяжкая меня гнетет, что некого после себя верховным жрецом оставить. В Ночь Сварога люди становятся слабее, больше на оружие и хитрость полагаются, а в День все обратно отыгрывается, железо прежней власти уже не имеет и во главе всего ставится кровное родство и сила духа. Поэтому все меньше среди нас, не только венедов, но и других народов, способных к волхованию людей. Да и мы, кто помнит прежние времена, слабеем, многое забываем и теряем свои знания.