Борис Орлов - Начало великих свершений

– Есть бочки с брони!

– Осколочные заряжай! Досылай!

– Есть заряжай осколочные! Есть дослать!

Ну с Богом. Пошли.

Через двадцать минут у меня устойчивая радиосвязь с командиром саперно-штурмового батальона. Еще на подходе к позициям я уже знаю, что соратники "пустили пузыря". Опьяненные первыми успехами цирики и дарги полковника Одсурэна потеряли осторожность и решили взять Цаган-Ула по методу Чингис-Хана. Не дожидаясь бронетранспортеров штурмбата, застрявших на песчаном участке, монголы с диким визгом и гиканьем конной лавой пошли в атаку.

На их несчастье в Цаган-Ула оказался сильный японский гарнизон (Низкий поклон и троекратное ура в честь разведки!). Командир гарнизона, человек не глупый и храбрый, организовал столь серьезный отпор, что Одсурэн откатился назад, потеряв до 40% личного состава. Теперь уже и батальон подполковника Самохвалова не мог ничего поделать, и теперь они ждут нас, чтобы нанести совместный удар.

Уже на подходе я разделяю батальон. 3-я рота будет обходить слева, а я сам с остальными, правым уступом, пойду в лоб. Подполковник Самохвалов интересуется когда ему поднимать свой батальон? Я отвечаю, что пусть начинает одновременно с нами и прошу его особенное внимание обратить на противотанковые пушки японцев, о которых он уже сообщал ранее. Сапер обещает, и я рявкаю в рацию:

– Слушать всем! Я – Ворон, атака!

Ротные "воронята" подтверждают, и 55 танков батальона, резко ускорившись, вылетают на врага.

Цаган-Ула обнесен глинобитной стеной, из-за которой лупят пулеметы, минометы и гулко ахают винтовки. Но "антитанки" пока молчат. Машины первой роты на всем ходу проламывают стену и врываются в город. Я вспоминаю свой опыт войны с японцами и командую:

– Бейте по фанзам! Там пушки часто укрывают!

Танки рвутся сквозь хилые китайские домики, и, кажется, находят несколько интересующих нас японских 37 мм пушченок. Я высовываю голову из люка. Сзади гремит русское "Ура!", и визжат монголы, дорвавшиеся до тех, кто только что пулеметами прореживал их ряды. Ну, что ж, я не удивлюсь, если после кавалеристов Одсурэна не останется пленных. Если вам хотелось жить, макаки, у вас было время сдаться в плен!

Наша часть формировалась в Палермо. По гвардии Дуче был объявлен приказ. Требовались помощь нашим русским друзьям и единомышленникам. Им сейчас приходилось тяжело – шли жестокие бои на Востоке. Японцы и китайцы лезли, словно взбесившись, и не считаясь ни с какими потерями. Особенно японцы. Этих то понять можно было: сами они в боях участвовали редко, гоня перед собой толпы китайских солдат. Подкрепляя их энтузиазм рисовой водкой и заградительными пулемётами позади шеренг. Поскольку я служил в элитной дивизии "чернорубашечников", то нам иногда говорили больше, чем остальным итальянцам. Иногда даже показывали кинохронику, снятую под пулями отчаянными кинооператорами из русских рот пропаганды. Даже на экране это выглядело жутковато: груды мёртвых тел, самоубийцы-камикадзе, с минами на бамбуковых шестах, беспрерывные цепи наступающих, перемалываемые на жерновах русских укреплений. Резня на Востоке шла жуткая. Если бы не генерал Слащёв, перешедший к активной обороне, русские укрепления просто завалили бы горами мёртвых китайских тел, закрыв сектора обстрела. А отборные японские части прорвались в глубь Сибири и лишили бы наш Союз новейших заводов и богатых ресурсов. Сдача Дальнего Востока была смертельной для нашего нового Союза. Это понимали все, и русский Верховный Правитель, и германский Фюрер, и наш Дуче. Поэтому все старались облегчить ношу русского союзника, чем только могли. Фюрер, например, отдал почти половину своих полугусеничных тягачей, лишая германскую армию мобильности. Часть его транспортной авиации так же в поте лица трудилась на Дальнем Востоке, снабжая обороняющиеся из последних сил части всем необходимым. По темноватым слухам, упорно циркулировавшим в наших войсках, в боях принимали участие и германские добровольцы. Самое главное, что, несмотря на то, что львиная доля ресурсов шла на нужды войны, Верховный Правитель выполнял практически все взятые на себя Союзным договором обязательства. Бесперебойно в Италию поступали топливо, сталь, алюминий, удобрения. Так что, когда был кинут клич: Поможем русским братьям,– откликнулись многие. Причём, очень многие! Добровольцев было столько, что пошли Дуче в Россию всех желающих, итальянским женщинам пришлось бы искать себе мужей за границей…

Мне – повезло. Я попал во вновь формируемую часть, особую фашистскую дивизию "Джузеппе Гарибальди". В её состав входили два мотострелковых полка, танковый полк, артиллерийский полк, части снабжения и обеспечения. Со всей благословенной Италии было собрано лучшее, чтобы не ударить лицом в грязь перед союзниками: наши лучшие танки, лучшее стрелковое оружие, новейшие пушки. Все солдаты прошли строжайший отбор по физическим и политическим качествам. Это были отборные бойцы. В своей новёхонькой оливково-зелёной форме, в ботинках на тройной подошве ребята выглядели просто великолепно. Напутствуемые лозунгами и речью самого Дуче, летним июньским вечером мы погрузились на специальное судно и отправились за славой, как нам казалось. Врезались в память слова из прощальной речи Муссолини: не посрамите славу ваших великих предков, основавших величайшую в мире империю! Будьте их достойными преемниками! Вся Италия, весь мир, и я, Дуче, смотрю на вас! Вперёд, мои верные чернорубашечники, вперёд, к славе и подвигу!…

Впрочем, мы и без подобного напутствия были полны решимости помочь русским. К России нас отношение особое ещё со времён национального героя, чьё имя носила наша славная дивизия. Все мечтали о том, как покажут, на что способны потомки римских легионеров, о том, как разнесут вдребезги этих желтокожих. Мечты, мечты…

Хотя вначале всё шло хорошо. Более того, нам даже очень понравилось, когда вместо четырёх положенных рыбных дней в неделю нас стали кормить до отвала, как только мы пересекли границу России. Едва мы выгрузились в Одессе, как нас сразу перегрузили в поезд, и мы двинулись на Восток. Русские не теряли ни минуты. Те из нас, кто подцепил морскую болезнь, ещё не успели прийти в себя на твёрдой земле, как оказались в вагонах. Ехали мы долго. Даже успело надоесть. Зато собственными глазами убедились в правоте тех, кто говорил о бескрайних просторах России. Пейзажи за окнами казались нескончаемыми. Степи, леса, рощи… Огромные города. Индустриальные пейзажи. Страна казалась просто бесконечной! Впечатления от тайги вообще были неописуемы. Никогда в жизни я даже не мог представить себе существование подобных лесов. Деревья, толщиной в несколько обхватов, вершины, теряющиеся в синеве небес. Колоссальных размеров хмурые ели, синие до неестественности озёра, а какие реки! Одной, кажется, хватило бы для того, чтобы напоить всю нашу Италию! Величие седых уральских гор навсегда останется в моей памяти…