Игорь Емец - Спецагент спецотдела ОГПУ-НКВД. Миссия во времени

Дисциплина в гимназии была довольно строгая. Телесные наказания не практиковались, но нерадивого ученика могли запереть в пустом классе до вечера, оставив тем самым без обеда. Не только на занятия, но и в свободное время по городу разрешалось ходить только в форме строго установленного образца, которая шилась по специальному заказу. Гимназистам даже в сопровождении родителей не позволялось посещать рестораны и кофейни. Учащимся также запрещалось заходить по любому поводу, а тем более без такового, на некоторые улицы, например, на Кузнецкий Мост, который заманчиво сиял витринами самых дорогих и престижных в городе магазинов или же на Тверской бульвар, по которому предпочитала гулять самая богатая и изысканная публика. Считалось, что подобные ограничения воспитывают у гимназистов чувство скромности и твердость характера. Нарушение любого из этих запретов могло повлечь за собой самые серьезные последствия, вплоть до исключения из гимназии с «волчьим билетом».

Хотя далеко не все из этих правил Ивану было по душе, он учился с большим удовольствием и прилежанием. Среди множества предметов он отдавал явное предпочтение древней истории, классическим языкам и географии. В глубине души он мечтал посетить много разных стран и сделать какое-нибудь великое археологическое открытие, способное изменить наши представления о прошлом человечества. Иван часто представлял себя путником, с трудом пробирающегося через непроходимые джунгли или карабкающегося по крутым горным кручам. И вот, когда его силы уже были на исходе, внезапно перед ним представали загадочные руины, скрывающие вековые тайны…

Годы учебы в гимназии пролетели незаметно, и к моменту ее окончания у Ивана не возникало никаких сомнений относительно дальнейшего выбора жизненного пути. К тому же за успехи в учебе он получил золотую медаль, что позволяло ему продолжить обучение без сдачи экзаменов в любом высшем учебном заведении Российской империи. Естественно, что Иван не преминул воспользоваться подобной возможностью, решив поступать на историко-филологический факультет Московского университета…

События последних дней вовлекли молодого студента в свой водоворот стремительно и даже, можно сказать, незаметно для него самого. Еще утром 26 октября, в четверг, Иван, как обычно, проснулся за пару секунд до того, как массивные настенные часы с курантами громко пробили семь часов. Вылезать из-под теплого одеяла у него не было особого желания, но многолетняя привычка всегда вставать в одно и то же время победила и на этот раз. Иван сладко потянулся на своей пружинистой кровати, украшенной по бокам блестящими никелированными шишечками, и быстро вскочил.

Утро выдалось пасмурным, промозглым. Сквозь задвинутые портьеры пробивался неяркий осенний свет. Выглянув из окна своей комнаты на улицу, он по привычке окинул взглядом купола кремлевских соборов. Впрочем, любоваться окрестными пейзажами у него особого времени не было, поскольку надо было собираться на занятия в Университет.

Согласно давно заведенному порядку. Иван умылся, почистил зубы порошком «Ландыш», который, как уверяла реклама в журнале «Нева» навсегда избавлял от кариеса, тщательно причесал свои темные вьющиеся волосы и в довершение всего облачился в студенческую форму, ладно сидевшую на его высокой, атлетически сложенной фигуре. Затем он еще раз внимательно оглядел себя в зеркале, а затем отправился на кухню завтракать. Отца дома уже не было. Как обычно, у него был какой-то срочный заказ, и он отправился к себе в мастерскую, которая располагалась на первом этаже во дворе их дома.

Александра Никитична в своем домашнем темном платье и в накинутом поверх него таком же темном переднике, привычно хлопотала на кухне.

— Доброе утро, мамочка!

— Доброе утро! Как спалось?

— Отлично! Что у нас сегодня на завтрак?

— С утра побывала на Таганском рынке. Вот, удалось кое-что обменять на старые вещи.

Александра Никитична почти с гордостью показала на довольно увесистый кусок сала с розовыми прожилками, от которого она отрезала несколько ломтиков. Затем она высыпала на тарелку горсть горячей вареной картошки «в мундире» и подала сладкий чай, в котором даже плавал ломтик лимона. По нынешним непростым временам подобный завтрак можно было считать поистине роскошным. Обычно он бывал гораздо скромнее. Деньги совсем обесценились, и крестьяне, приезжавшие из окрестных деревень в Москву на рынки, не горели особым желанием ничего на них продавать. Фактически, процветал натуральный товарообмен. Продукты питания можно было выменять либо на какие-нибудь вещи, либо на ценности.

Пока сын с аппетитом поглощал завтрак, Александра Никитична пересказывала ему последние новости, которые она сегодня слышала на рынке.

— В городе явно происходит что-то необычное, однако, что именно, пока точно никто не знает. Вот на днях красногвардейцы с завода Михельсона явились на квартиру городского головы Руднева на Чистопрудном бульваре, и устроили там самочинный обыск. Представляешь, просто вломились в дом, заявив, что по имеющимся у них сведениям здесь хранятся запасы оружия и боеприпасы, которые Рудневу прислали прямо с Тульского оружейного завода. Якобы, весь этот арсенал предназначен для каких-то вооруженных отрядов буржуазии, которые вот-вот должны выступить против рабочих. Будто в Москве и без того мало оружия, а Рудневу его больше негде хранить, кроме как у себя дома. Красногвардейцы ничего не нашли, и преспокойно себе удалились, и никто даже не попытался им помешать. Что же это за власть такая! Говорят, что теперь Руднев просто боится бывать в собственной квартире, и каждый раз ночует в разных местах.

Потушив газовую конфорку, на которой она варила к обеду суп, и, попробовав для верности еще раз содержимое на вкус, мать продолжила:

— Возле дома генерал-губернатора на Скобелевской площади, где теперь, как ты знаешь, располагается Моссовет, стоят вооруженные солдаты, и туда время от времени подъезжают грузовики, набитые какими-то ящиками.

Перейдя почему-то на полушепот, словно опасаясь, что ее кто-то может подслушать, Александра Никитична продолжила:

— А еще на рынке все только о том и говорят, что большевики готовят в городе восстание. Вооруженные солдаты занимают некоторые здания в городе, в том числе Центральный телеграф, междугородную телефонную станцию у Мясницких ворот, Государственный банк на Неглинной улице и другие. В ответ юнкера также стали занимать некоторые здания, теперь там стоят их караулы с пулеметами. Ох, что же теперь будет?

Уже прощаясь с сыном в прихожей, Александра Никитична строго наказала: