Александр Прозоров - Освобождение

Федор даже позабыл о текущих делах, – такие перед ним разворачивались перспективы. Мысленно он уже наладил торговлю с заморскими странами. «Ладно, – одернул он себя, – пора и войной заняться. А, война, выходит все же прибыльное дело, хоть и опасное».

Впрочем, еще некоторое время он посветил своему новому имуществу, во владение которым еще нужно было вступить, потратив на это массу сил и времени. Рассказав все жене, он неожиданно получил поддержку от Юлии и был тому очень рад. Юлия, у которой была врожденная деловая хватка, – все-таки дочь сенатора, – вместе с ним взялась за дело, объехав все города Бруттия, в которых должен был показаться их новых хозяин. Она просто утонула в делах и быстро помогла Федору найти многочисленных помощников среди управленцев, купцов и торговых людей разного сословия. Глядя, как его жена занялась делами, позабыв обо всем, Федор в тайне бал рад тому, что она за заботами стала забывать о своих переживаниях в плену и, особенно о последних днях в Риме. Тогда на ее глазах собственный отец, – Марк Клавдий Марцелл, – едва не зарезал ее сына. К счастью Юлия лишилась чувств не в силах вынести это и не видела, как Федор был вынужден убить ее отца.

Но, Бодастарт все видел. И по его глазам Чайка понял, – сын полностью его одобряет. Он был еще мал ростом, но все понимал и ненавидел своего деда, как взрослый человек. Тогда он был похож на затравленного связанного волчонка. Отпусти, – укусит. В тот день, поймав его холодный и совсем не детский взгляд, который Бодастарт бросил на тело убитого Марцелла, Федора уверился насчет будущего своего сына. Чайка мгновенно осознал, что Бодастарт не пойдет ни в священники, ни в торговцы, – он будет воином. Как и отец.

Впрочем, теперь, оказавшись владельцем небольшой провинции, нескольких городов и собственного флота, Чайка несколько усомнился в своих первоначальных выводах. «Хотя, торговля – та же война, – успокоил он себя. – Поживем, увидим».

Ознакомившись с ресурсами своих городов, Чайка быстро уразумел, что его личный флот в Карфагене это лишь приятное дополнение к колоссальным возможностям, которые перед ним открывались здесь. В Италии и Сицилии. Конечно, Ганнибал возложил на него и все обязанности по управлению землями и сбору налогов с городов, но Федора, перед которым капитулировал даже сам Рим, такая перспектива не пугала. Он был уверен, что справиться с управлением Бруттием не хуже самого Ганнибала или кого-нибудь из его знаменитых братьев. Кроме всего остального, на Чайке теперь лежала и обязанность выставлять определенное количество воинов от своей провинции, а также кораблей. Как военных, так и торговых. Ибо все города в его владениях были портами и не самыми мелкими. Чего стоил Регий, – одна из ключевых баз военного флота Карфагена, – расположившийся на южной оконечности Италии, аккурат напротив Сицилии. Обычно там находилось не меньше дюжины квинкерем и еще стая из двух десятков триер. Такими силами можно было блокировать пролив между Италией и Сицилией на случай внезапного нападения врагов, причем без помощи Сиракуз.

Флот стоял и в соседних Локрах и даже в Кротоне, но уже всего по несколько кораблей в каждом городе, лишь для охраны своих берегов. Поскольку чуть дальше на восток находился Тарент, в котором тоже имелась внушительная группировка кораблей. Ведь там, как ни крути, находилась столица новой империи. Во всяком случае, за последнее время никакой информации о переносе столицы в другой город или возвращении Ганнибала в Карфаген не поступало. Он по-прежнему обитал в Таренте, там находился его главный штаб, в самом городе и его окрестностях было расквартировано много войск.

Перенос военных действий на новый плацдарм, в близкую Грецию, ничуть не пугал нового тирана. Он привык жить на войне. И, похоже, не собирался из-за такого пустяка как возможность ответного нападения греков по морю, переносить свою ставку вглубь Италии, Карфаген или еще дальше. За морем, в Африке, отлично управлялся его брат Гасдрубал, который после победы над сенатом, восстанавливал и укреплял провинцию, обосновавшись в городе предков. А сам Ганнибал, едва растерзав римские легионы, уже посматривал на восток в сторону Греции.

Несмотря на то, что больше всего войск и купцов находилось в Регии, Чайка решил основать свою ставку в Кротоне. Рассудив, что отсюда одинаково близко и до Тарента, и до Регия, то есть почти до Сицилии. Да и городок был потише, чем остальные, хотя укреплен совсем не плохо. Его окружали мощные стены, а сам Кротон стоял на скалистом возвышении. При нападении с моря здесь было легко укрыться или уйти по дороге через горы в Тарент. Едва приняв такое решение, Федор занял один из пустовавших особняков какого-то римского сенатора, с террасы которого открывался отличный вид на море, и начал принимать местных купцов и военных, спешивших теперь к нему в Кротон с донесениями. Юлия поселилась здесь же, последовав за мужем и с легким сердцем оставив Тарент. У нее здесь тоже образовался собственный «штаб», – масса купцов и приказчиков, на которых были возложены заботы о неимоверно разросшемся имуществе семьи Чайка, – прибывали сюда с отчетами или за советом. Юлия взяла на себя все заботы об этом гигантском хозяйстве, окружив себя массой советников, и, надо сказать, неплохо справлялась. Даже флотилию торговых судов она приказала перегнать сюда в Кротон под охраной собственных триер, тотчас по прибытии снарядив их в плавание к берегам Испании за товарами.

Чайка и сам не упускал собственные дела из вида, уделяя им время сразу после государственных, но был рад, что его участие здесь могло сводиться к минимуму. Из сенаторской дочки вышла настоящая «королева», управлявшаяся в своем новом «королевстве» так, словно родилась с короной на голове. И когда пришел час начинать новую войну и Ганнибал призвал его к себе в Тарент, объявив об этом, Федор мог спокойно оставить Бруттий и не беспокоиться за свои тылы. Поцеловав Юлию и взрослевшего на глазах сына, он отбыл сначала в Тарент, а оттуда в Брундизий, где начал готовить армию к новой экспедиции. За прошедшие после приказа двадцать дней, он лишь однажды смог вырваться в Кротон по делам службы. Разделавшись с делами, он, конечно, посетил Юлию, подарившую ему такую жаркую ночь любви, что Чайка до сих пор вспоминал о ней, с тоской поглядывая на прибрежные скалы. Они закрывали от него сейчас далекий Кротон, а Федор словно надеялся разглядеть его с такого расстояния, с грустью понимая, что уже завтра он двинет всю свою армию в поход и не знает, когда вернется домой.

Также не очень радовала его разлука с друзьями. Урбал, проявивший себя хорошим полководцем, остался в Карфагене после его освобождения от власти сената. Он теперь был почти что правой рукой Гасдрубала и ему прочили большое будущее. Летис ставший, наконец, из рядовых героев командиром спейры служил неподалеку от Тарента. И Федор рассчитывал его взять с собой в новый поход, если его хилиархию не отправят раньше на выполнение другого задания.