Робин Пэк - Евангелие от иуды

 "…хотелось все исправить, вот и выторговал судьбу Иоанну. Все мы уходим понарошку, только все равно страшно идти, зная, что претерпишь. Мне жаль его, безумно но я уже пообещал, или Иоанн побежит, дурачок, не зная, что жизнь его уже решена, что уже не страшно и не будет боли… А Назарянин убийственно спокоен. В его глазах блеск куполов и шорох свечей - он уже решил и теперь знает все. Немного страшно смотреть на него - он уже за той гранью, которую нам всем предстоит переступить - он уже вновь не человек. Мне не стыдно - Назарянин  тоже торговался: его жизнь за их возможность увидеть эту черту, за их возможность до нее дойти… А я - нет. Я спасаю одного, наверное потому, что сам не дорого стою, и потому, что уже есть Назарянин, который спасает меня… Нельзя позволить человеку умереть, если ему просто страшно! Нельзя позволить человеку умереть… Смешной Иоанн - Назарянин знает его мысли - Иоанн хочет пойти завтра… Значит, я пойду уже теперь. Необыкновенно вкусная пасха, свежий мед, бедный мальчик, так тяжело - уже скоро… Вот Назарянин поднимает глаза, и Иоанн кидает в мою сторону исполненный ужаса взгляд. "Делай быстрее", - говорит Назарянин, удерживая его руки. Все. Все"

 "…в эту слякоть - грязно-бурый снег. Ночь перед Рождеством, они ставят свечи. Ладан. Темный блеск икон. Я просто встану на колени и еще раз попрошу…"

 - В овраг сбрасывай, в овраг! - Симон Кифа - безумный и истерзанный - слепо побрел к Иоанну, постоял, сел на землю рядом.

 - Как так? - спросил он горько. - Подобрали змею, выходили… Делать-то что теперь?

 Иоанн молчал, листая маленькие сшитые вместе пергаменты, будто надеясь в неведомых закорючках найти ответ на вопрос Кифы.

 - Не знаю, Симон, ничего не могу понять. - Иоанн взглянул на него искоса - Кифа, задрав бороду, глядел в огромное небо. Иоанн решился:

 - Ждать будем. Когда третий день…

 Кифа тяжело поднялся и вздохнул.

 - Ждать, мальчик. Значит, будем ждать… - Иоанн тоже встал, и они вместе пошли по обрыву.

 - А это тебе на что? – взрыкнул гневно Кифа

 Выброси эту дрянь… - и записная книжка Иуды полетела в овраг, запуталась в жестких кустах и повисла в полуметре от страшного мертвого лица Искариота.