Вадим Астанин - Последний трофей Ганнибала

— Да здравствует император Валерий!

Остальные подхватили этот крик, потрясая дротиками и ударяя мечами о щиты. Командиры забегали между солдатами, вперед выступили знаменосцы и вскоре легионы, построившись каждое подразделение под своим значком, принесли присягу новому августу. После этого Валерий отдал приказ, и войска вошли в Город.

Наведя порядок, август незамедлительно информировал провинциальные власти о произошедших в Империи переменах, потребовав от наместников немедля привести к присяге войска, находящиеся на подчиненных им территориях. Однако самое худшее уже произошло, и вскоре Империя испытала новые потрясения. <…>"

Примечания:

[1] Провозглашен императором испанскими легионами. В начале декабря 272 года, разгромив армию Петра Мавра, захватившего после смерти Корнелия Витрувия III опустевший трон, был признан законным правителем Империи. Официальное имя: император Цезарь Гней Сальвий Домиций Клавдий Юний Август Германский, Испанский, Парфянский, Божественный и Непобедимый, Спаситель Империи.

[2] Городские когорты были созданы императором Августом Октавианом. Выполняли полицейские и охранные функции. Сальвий Домиций для обеспечения собственной безопасности разместил в Городе I Италийский легион, переведя его на положение городских частей. Таким образом, в его распоряжении находилось около восьми тысяч человек, помимо шести номерных когорт.

[3] Диадема. Головная повязка. Украшенная драгоценными камнями и расшитая золотом диадема на Востоке и в Империи была знаком высшей власти царей и императоров.

[4] Юлий Домициан приходился сводным братом Сальвию Домицию, усыновлен отцом Домиция Титом Домицием Готом.

[5] Магн Валерий был провозглашен императором сенатом 16 июня 275 года. Официальное имя: император Цезарь Домиций Магн Валерий Клавдий Юний Август Германский, Парфянский и Сарматский.

Лист четвёртый

Примипил [1] Авл Бруктер, командир передового охранения, прислал посыльного, сообщившего о том, что найдено удобное место для лагеря. Солдат — тессерарий [2], передавший деревянную вощёную дощечку, с нацарапанным на ней донесением, смотрел хмуро, отводил взгляд и постоянно хлюпал носом. Глядя на него, Цельс вдруг вспомнил как Фурий Либон в своей "Хронике гражданских войн" предупреждал о необходимости снисходительного отношения к солдатам во время междоусобий. Тессерарий словно бы прочел мысли императора и дерзко посмотрел ему в лицо.

— Можно идти, август? — спросил воин хрипло и в обращении "Август" Цельс уловил откровенную издевку.

— Скажи Авлу, пусть начинает разметку лагеря. Передай также от моего имени трибуну Муцию приказ о направлении когорты в помощь.

— Слушаюсь, император. — Солдат повернулся и побрел не спеша обратно.

Примечания:

[1] Примипил или примипилярий. Центурион первой центурии первого манипула первой когорты легиона. Трибунами и центурионами первых центурий первого манипула первой когорты становились наиболее заслуженные командиры. Среди всех центурионов легиона он единственный входил в состав военного совета. В имперской армии примипил отвечал за целость и сохранность легионного орла.

[2] Тессерарий. Солдат передававший от командующего пароль. Получил своё название от тессеры — деревянной таблички с нанесенным на её поверхность слоем воска, на которой специальной заострённой палочкой для письма — стилом и был написан пароль.

Лист пятый

"… В то время наместником провинции Сирия был пропретор Марк Габиний. Он происходил из древнего и знатного рода Габиниев, первые из которых были, как передает легенда, соратниками и друзьями основателя Города Ромула. Позже они прославились как хорошие администраторы и полководцы. В их роду было несколько консулов, два цензора, множество раз они занимали другие высшие должности в государстве. Во время диктатуры Суллы один из Габиниев, будучи народным трибуном, попал в проскрипционные списки [1] и, преданный собственным рабом, лишился головы.

В молодости Марк был достаточно привлекательным юношей, отличавшимся к тому же благородством души и природной скромностью. Однажды он попал на глаза императору Витрувию, старому распутнику и душегубу. Этот увядший сатир воспылал вдруг неимоверной страстью к Марку, словно тот был прелестной девушкой. Сначала влюбленный действовал весьма осторожно, как бы обхаживая неприступную красавицу, он присылал подарки и часто появлялся сам в родовом доме Габиниев. Через некоторое время, устроив так, чтобы они остались наедине, он сделал Марку весьма лестное, с точки зрения этого чудовища предложение и получил вежливый, но достаточно твердый отказ. Молодой человек ясно дал понять императору, что он стремится быть полезным государству на поле брани, а не в постели. Речь Габиния привела императора в неописуемую ярость, молча он выскочил из комнаты и бросился прочь из дома. Но отказ только ожесточил и распалил его еще больше. Он стал преследовать молодого Габиния открыто, и дошел в своей похоти до того, что похитив предмет вожделенных желаний, взял Марка силой.

Не могу сказать почему, но через некоторое время Габинию понравилось [2] быть любовником императора и он предался разврату открыто, без стеснения принимая от Витрувия дорогие подарки за оказываемые августу известные услуги. Так продолжалось достаточно долго. Габиний занял первое место среди "друзей" и "подруг" Витрувия, составивших со временем огромный гарем, наподобие тех, что собирали вокруг себя восточные цари, и того развратного скопища, что оставил после себя император Тиберий [3]. Но постепенно деятельная натура отпрыска рода Габиниев заставила Марка требовать для себя нечто большее, чем положение императорского любовника. Он начал досаждать Витрувию требованиями предоставить ему возможность отличиться на государственном поприще. Старый сластолюбец долго сопротивлялся желаниям своего любимчика. Как рассказывают очевидцы, они устраивали даже скандалы, похожие на те, что происходят между супругами.

В конце концов, Габиний одержал верх, вынудив Витрувия назначить его наместником Сирии в звании пропретора [4]. Расставаясь с любовником, император устроил неописуемый спектакль, оплакивая Габиния так словно бы он отправлялся в последний путь. Когда Габиния несли в открытой лектике по улицам, он был разодет, нарумянен и надушен не хуже римских матрон, пришедших его проводить.

Тем удивительнее были изменения, произошедшие после того, как кортеж пересек черту Города. Говорят, Габиний мгновенно спрыгнул с носилок, стер с себя всю косметику, сорвал все одежды, делающие его похожим на женщину. Затем он приказал солдату конвоя, схожего с ним телосложением, раздеться, и облачился в доспехи. После этого он потребовал вина, и когда принесли небольшую амфору, выхватил ее из рук раба и стал пить прямо из горлышка, не разбавляя водой.

Он разогнал толпу проституток и проститутов, сопровождавшую его и потребовал себе коня, как подобает военачальнику в походе. И все время, когда Габиний делал то, что, видимо, давно уже хотел сделать, из его уст раздавались проклятья в адрес императора, да такие, что оставшиеся с ним внутренне содрогались, страшась за свою судьбу. Когда солдаты исполнили все, чего он требовал от них, Габиний, вскочив на коня, обратился к ним с краткой речью.

Он заявил, что всякий, сболтнувший лишнего о его прошлом, рискует умереть смертью ужасной и мучительной. При этом у бедолаги будет достаточно времени, чтобы пожалеть о том, что он вообще появился на свет. Взгляд Габиния пылал такой злобой, что солдаты хором поклялись никогда не допускать подобных промахов и сообщать проконсулу обо всех нарушителях данного приказа. Они были так напуганы, что сами не заметили, как назвали проконсула императором. Позже многие сочтут эту оговорку предзнаменованием значительных перемен в судьбе Габиния.

После того как солдаты обязались под страхом смерти хранить молчание, Габиний выхватил меч, и с силой ударив им по крупу коня, помчался по дороге прочь от Рима, словно бы подгоняемый неистовыми фуриями.

Он был уже достаточно далеко от Города, когда толпа ничтожных извращенцев, изгнанная им, добралась до дворца. Представ перед императором, они повалились ему в ноги, плача и причитая, протягивали к нему руки, показывая разорванные одежды, стертые в кровь ноги, рубцы от ударов, которыми вдоволь попотчевали их солдаты Габиния. Ползая перед троном, они рассказали, что с ними сделал императорский любимец, и что говорил он о своем господине. Выслушав их, император впал сначала в оцепенение, потеряв дар речи, а затем пришел в состояние необузданной ярости. Он бегал по залу, нечленораздельно вопя, брызгал слюной, потом вдруг резко остановился и повалился замертво…"