Анастасия Цветаева - О чудесах и чудесном

Г. О. М. сказал «Извините!» и положил лампу на место. Можете представить себе состояние следователя! — заключила свой рассказ Анастасия Ивановна.

Вот к какому кругу принадлежал Б. М. Зубакин, который обладал развитыми гипнотическими способностями. О них помнит и знает сын Анастасии Ивановны, Андрей Борисович Трухачев, с которым в жизни тоже случалось немало таинственного.

Андрей Борисович рассказывал, что Зубакин однажды находился в гостях у одной знакомой дамы, у которой с детства была атрофирована рука. Посреди общего разговора, между прочим, Зубакин попросил ее принести ему стакан воды. Та взяла стакан… всю жизнь недвижной, как плеть висящей, атрофированной рукой, сделала это совершенно для себя незаметно, бессознательно, выполняя «приказ» посланный на расстоянии гипнотизером и донесла его до Зубакина, который не отрывал настойчивого, волевого взгляда от безжизненной руки, несущей воду. Но в момент, когда он готов был принять у хозяйки стакан, кто-то отвлек его и, так и не донесенный, стакан упал на пол…

Гипнотический дар Зубакин проявлял не раз и при разных обстоятельствах. К примеру, Анастасия Ивановна описала, как он заставил певца, Глинку-Измайлова забыть о том, что он на выступлении сфальшивил, «дал петуха». И старый певец радостно уехал из Москвы в счастливом неведении относительно происшедшего, гордым тем, что концерт его был на редкость удачным.

Интеллигенция любила Зубакина, круг московской профессуры был для него открыт. О нем говорили, как о блестяще-образованном собеседнике. Восхищались им как поэтом-импровизатором.

Ему как то на одном из выступлении — по рассказу Анастасии Ивановны — бросили из зала слова — «сберкасса», «черт», «берет»… Он их не записал, запомнил; вот он побледнел и — началась импровизация, свободная, как полет птицы над далекой землей:

Бывало, Борис Михайлович в минорном строе сочинял импровизацию в прямом порядке брошенных ему слов, а потом мог сразу сказать другую, мажорную, на те же слова, но употребленные в обратном порядке.

Нет случайности в том, что мы специально остановились на рассказе об этой яркой и почти забытой личности. Ведь Б. Зубакин, как было сказано, имел на Анастасию Ивановну духовное влияние.

Мистик-Зубакин был близок православию. Патриарх Тихон, имевший с ним беседу, высоко оценил его духовные качества, его красноречие. Ему был дан патриархом чин благовестника. Чин этот позволял, не будучи священником, проповедовать в церквах.

Известно, что на несколько дней в месяц Зубакин полностью уединялся, уходил от всякого общения, известно, что неустанно молился. Существует легенда о том, что он в левитационном подъеме зависал на несколько сантиметров над полом во время молитвы. Он был, как и Анастасия Ивановна, вегетарианец. И он Анастасии Ивановне посоветовал взять на себя на довольно большой срок обет молчания. Когда человек долго молчит, его духовная и душевная энергия возрастают. Как то давно, несколько лет назад, я взял за руку 17-тилетнюю девушку, которая молчала четыре дня, обещала, что не проронит ни слова — хотела себя испытать. И что же? От прикосновения меня ударило током! Мы редко задумываемся о том, сколько силы у нас уходит в речь. Не знаем, не ценим силу слова… Анастасия Ивановна исполнила этот обет в 20-ых годах, когда работала в музее, основанном ее отцом. Работа была спокойная, позволяла поступать по словам Христа:

«Но да будет слово ваше «да, да», «нет, нет» а что сверх того, то от лукавого».

Сколь многое изменил Борис Михайлович в жизни своей духовной сестры, понятно даже из такого, казалось бы малозначительного эпизода: — Я как-то чертыхнулась, — рассказывает Анастасия Ивановна, — а Борис Михайлович сказал, — Вы, Анастасия Иоановна, сами не знаете, что творите. Ведь в русском языке падеж именительный есть одновременно, и падеж звательный. Вы не в шутки шутите, Вы на помощь своей ярости его (сатану) вызываете! Вы же при этом чертыхании, в этот миг можете умереть. В каком же состоянии вы перейдете в другой мир!? — С тех пор дурную привычку Анастасия Ивановна решительно отбросила…

В словах Зубакина действительно скрыта истина, исток ее таков: пространство фиксирует все происходящее, подобно воде, бывшей в сосуде и помнящей его форму; ругательство помогает разрушающим силам фиксировать в пространстве отрицательный импульс, выраженный в слове. Звук ведь может как созидать, так и разрушать. Тем более — звук осмысленный, ритмически организованный. Ответственность за каждое слово — удел человека духовного. Биоэнергетически слова влияют и на среду и на человека. Слово — ритм, а ритм сопряжен с волновым миром, который всегда невидимо вокруг нас. 3а пределами элементарных частиц — царство волновых функций и есть волны такой метрики, что могут в единый миг донести информацию Земли в любую точку Вселенной. С точки зрения такого знания еще яснее, сколь важны были советы Зубакина.

О самых высоких вещах беседовали поэт-импровизатор и писательница. Зубакин говорил: «- Никогда Люцифер не придет к Богу, никогда, потому что он закрутил мироздание в обратную сторону и сделал это с божественной силой… Прежде всего Сатана — сумасшедший, он не может выйти из этого…»

На протяжении семи лет Анастасия Ивановна записывала за Б. Зубакиным философские лекции отвлеченного, тонко-метафизического характера — для этой записи она специально освоила стенографию. Лекции читались для узкого круга людей, в котором была подруга Анастасии Ивановны Нэй Мещерская, Л. Ф. Шевелев и другие.

Преданно записывая все лекции Зубакина, Анастасия Ивановна была, тем не менее, нелюбопытна к сеансам гипнотического плана, которые для друзей устраивал Зубакин и, сам понимая некоторую несерьезность этих легких выходов мысли из тела по волнам воли, Зубакин говорил, что ценит в своей духовной подруге именно ее нелюбопытность ко внешним проявлениям чудесного, а углубленность, напротив, в христианское осознание мира как чуда творения Божьего.

Однако, конечно, жить рядом с Зубакиным и не сопричаствовать чудесному, было нельзя, потому для Анастасии Ивановны и для сына ее Андрея Борисовича было совершенно естественным, что если хочешь Б. М. увидеть, надо подумать о нём, вызвать в воображении его образ и вскоре — звонок в дверь — на пороге — Зубакин:

— Вы меня звали, Анастасия Иоановна? — так он называл А. И. Цветаеву. Так проявлялось качество — телепата, одно из многих «необычных» его паранормальных качеств…

Потом Зубакин был арестован, но вызволен друзьями. За него хлопотал М. Горький, у которого в 1927 году Зубакин и Цветаева были в гостях в Сорренто, в Италии.

Взаимоотношения А. И. Цветаевой, Б. Л. Пастернака, Б. М. Зубакина и М. Горького — особая тема.

Горький был очарован Зубакиным, его сверхспособностями и даром импровизатора, но потом, убедившись окончательно в его идеализме и мистичности, — испугался, отстранился. Были и другие причины, но — внешние. И все же хранится в архиве Горького письмо, о котором долго намеренно не упоминали, ибо то, что в письме сказано, парадоксально. В нем рукою Горького начертано следующее:

«Я знал трех гениев за свою жизнь, это — Л. Толстой, В. Ленин и Б. Зубакин».

Горький очаровывался людьми. Горький разочаровывался, но известно, по свидетельству долго жившего в доме Горького поэта Вл. Ходасевича, что в политически сомнительных случаях писатель осторожно отходил, не совершал опасного шага и говорил, вздыхая: «Нельзя, биографию спортишь!»

Мне кажется, именно данный мотив возобладал и в отношении к Б. Зубакину и А. Цветаевой, которые оба были религиозны и не подходили к материалистическому «светлому завтра».

Что до Б. Пастернака, который взял под защиту А. Цветаеву после одного эпистолярного недоразумения, то тут, видно, у Горького, сработал тот же «испуг»:

М. Горький хотел материально помочь сестре Анастасии Ивановны — Марине Цветаевой, помочь, конечно, анонимно, ведь речь шла о жене бывшего представителя белого движения, белой армии. А тут об этой помощи упомянули открыто в переписке… И — ответно — у Алексея Максимовича вырвалось: «А о сестре ее Вы не должны были писать того, что написали» (в прощальном, разрывающем отношения письме М. Горького Б. Пастернаку от 7 октября 1927 г. «Известия АН СССР сер. лит и яз». т. 45, № 3, 1986).