Итерация II (СИ) - Корольков

Царицыном, быстро продвинувшись до командира батальона, сражался против красновцев, деникинцев, врангелевцев на Южном фронте, в Воронежской области, на Донбассе, под Ростовом-на-Дону, Новороссийском, Каховке, Луганском, Елисаветградом, Херсоном, Сиваше, в Крыму.

В симферопольском госпитале, приходя в себя после тяжёлого ранения, он получил неожиданное предложение: перейти в «интересную» организацию, о которой нигде, никогда и никому рассказывать нельзя. Поляков согласился, впоследствии нисколько не пожалев о сделанном выборе.

В Сургут Поляков попал случайно. В марте тридцать девятого, вернувшись из длительной командировки в Китай, заехал в штаб округа, где ему вручили приказ об увольнении из рядов Красной Армии. Алексей плюнул, оформил положенные документы и поехал, куда глаза глядят. В центральную часть России Поляков не рвался, за годы Гражданской никого из родни не осталось. На следующем из Тюмени пароходе, у него неожиданно разболелись раны и обострились болячки. На безлюдной пристани его, чуть живого, сгрузили на деревянные доски. Полина, случайно оказавшись поблизости, увидела беспомощного больного, попросила мужичков погрузить на возок и отвезла к себе, поселив на сеновале. В доме места мало, да и больные приходят постоянно.

Сегодня, четырнадцатого декабря тысяча девятьсот тридцать девятого года Алексей решил навестить спасительницу. В окошке стоявшей неподалеку от Югорского тракта, небольшой, словно игрушечной, избы, теплился мягкий свет. Алексей открыл калитку, подошёл по натоптанной в снегу тропинке к дому и тихонько постучал.

Дверь распахнулась и на пороге показалась кутающаяся в шаль, красивая зеленоглазая женщина, с русой косой до пояса. Длинная, ниже колен, простая, полупрозрачная ночная сорочка, мало что скрывала, на ногах — сделанные из обрезанных валенок тапочки.

— Алексей, и чего тебя в такую рань носит? — подбоченилась хозяйка.

— Так простыл я малость, Полюшка. Хотел самогончику на рыбку выменять.

— Ох, Алексей, сопьёшься ведь, один одинешенек мыкаясь.

— Да мне чуток. Только для профилактики, от простуды. Не стану же в такую рань зенки заливать. — потупился гость.

— Ну, если только для прохфилактики. — рассмеялась Полина. — Проходи, не на пороге же разговаривать, да и дом выстудишь.

Алексей обмёл валенки голиком [11], прошёл вслед хозяйке через темные сени в дом, присел возле кухонной перегородки на краешек скамьи и принялся аккуратно рассматривать скромное убранство.

Русская печь, платяной шкаф, два заполненных книгами самодельных стеллажа, старинный, обитый коваными полосками железа, сундук, комод, развёрнутая ширма — вот и всё убранство. Из-за ширмы виднелась кровать, покрытая толстой периной, поверх которой наброшено простенькое лоскутное одеяло. А больше ничего и не рассмотреть.

Из сеней вместе с гостем вошел кружащий голову аромат разнотравья сушившегося на стенах. Хозяйка скрылась за занавеской и вскоре вернулась, уже одетая в старенькое ситцевое платье, держа в руках четверть[12] с прозрачной, как слеза, жидкостью и металлическую кружку.

— Так чего Алексей, меняться будем али здесь полечишься.

— Почему бы и не обменяться? Рыбы вдоволь принёс, и тебе, и мне хватит, ещё и для продажи останется.

— Где же ты ночью рыбачил? Не видно же ни зги. — с подозрением спросила хозяйка, но гость, проигнорировав вопрос, внезапно осипшим голосом спросил:

— А ты, хозяюшка, никак ещё и не ложилась?

— Не-а, закрутилась чутка. В начале паренька привезли, из рыбхоза, попросили руку посмотреть. Вывих. Вроде и мелочь, но пока вправила, после ещё двоих хворых осмотрела, вот полночи и пролетели, как и не бывало. Больные ушли — взялась за книжку. Вот и зачиталась.

— Роман, что ли, любовный?

— Учебник по анатомии! — фыркнула Полина, не представляя себя, сидящей праздно, читающей любовную лирику. — Тебе от участкового-то не попадёт? Дома не сидишь, по ночам невесть куда ходишь…

— А при чём здесь участковый? — слегка оторопел Поляков.

— Разве ты не поднадзорный? В наших краях этого брата хватает.

— Нет. Чист перед законом и властью.

— Вот не пойму я тебя никак, Алексей. С первого дня за тобой наблюдаю, вроде и мужик справный, руки откель надо растут, а живешь — бирюк бирюком. Даже ко мне с подходцем пришёл. Боишься кого или таишь за душой? С нашими мужиками без нужды не разговариваешь, сейчас ить, мужиком тебя назвала, так сразу дёрнулся. Не по нраву, видать. Никак из «благородий»? А выправка? Осанка? Их же не скроешь. Иной раз взглянешь, так ты словно по плацу маршируешь. Вдругорядь посмотришь, будто охотник, зверя неведомого, страшного рыщешь. Языкам иноземным обучен… Ты же, Алексей, когда на сеновале в забытьи лежал, всё не по-нашенски лопотал.

— Это на французском. — с облегчением выдохнул Поляков. — Я в Первую мировую во Франции воевал, там чутка и научился.

— Нет, не европейская то речь. Восточный был язык, то ли японский, то ли… Точно! Китайский!

— Тебе бы Полина в ГеПеУ работать, — просипел Алексей. — Всё видишь, всё знаешь, всё подмечаешь. Врать не буду, рыбу поймал не сам, в рыбхозе договорился. А «охотник» — действительно, бывалый, на зверя необычного, двуногого, человеком называемого хаживал. Видать не зря про тебя слава идёт, что колдунья.

— На чужой роток не накинешь платок. Хоть бы и колдунья, тебе какое дело? — резко ответила хозяйка.

— Извини, хозяюшка, коль обидел. Не со зла.

— Бог простит, по хозяйству поможешь тогда и ступай. Сам знаешь, у нас, колдуний, это запросто. — с улыбкой произнесла Полина. — Не боись, не приворожу, по нраву ты мне.

— Так я и не боюсь. — осмелев произнёс Алексей. — Ты мне очень нравишься.

— Ладно, пошутковали и будет. — слегка сдвинув брови твердым голосом произнесла хозяйка дома. — Показывай «улов», никак златую рыбку принёс.

— Может и принёс, где уж тут в темноте разглядеть, золотая рыбка иль брильянтовая. Может ещё и щука говорящая в уголок мешка затесалась.

— И чтобы попросил у рыбки той златой или щуки говорящей? — с детской непосредственностью и затаённой верой в сказку, шутливо поинтересовалась Поля.

— А пускай рыба сказочная в чистом поле дворец поставит! Огромный, яркий, весь в огнях. Чтобы музыка в нём играла, а внутри было светло — как днём. Пусть чудесами тот дом набит будет по самую маковку, как в сказках писано: яблоко с блюдечком, весь мир показывающее, гусли самогуды, да автомобили диковинные, и других чудес — видимо невидимо.

— Ну да, размечтался. Автомобилей в сказках не бывает! Скажи ещё, про ананасы с шампанским и рябчиками, иль другую невидаль. Да будет так! — сказала Полина и топнула красивой ножкой.

В этот момент округа озарилась ярким светом. Алексей и Полина ринулись на выход, чудом не столкнувшись в дверях. Увиденное их потрясло.

— Рыбка! — улыбаясь произнесла Поля.

— Колдунья! — одновременно с Полиной воскликнул Алексей.

Неподалёку от избы, в одночасье, из ниоткуда, появился что ни на есть настоящий дворец, сверкающий огнями, так, что казалось на улице наступил