Аптекарь в СССР (СИ) - Турков Алексей

Продолжая тему кино скажем, что в Африке у негров до сих пор самым популярным фильмом являлся «Чапаев». Особенно чернокожим братьям полюбилось то место, где говорилось: «Вот всех белых вырежем, и настанет счастливая жизнь!». За рубежом, в Южной Атлантике лилась кровь и гремела Фольклендская война, в Афганистане тоже было неспокойно, а тут, в обычной советской школе, проходил очередной урок в классе.

— Саблин, давай к доске, — приговором раздался строгий голос учительницы геометрии.

Это было совсем не к месту. Мальчик, словно зачарованный, до этого момента пялился, переводя плотоядный взор с груди то одной школьной красавицы то другой, и пытался определить опытным путем у кого же из них грудь красивее. У кого же сиськи самые марксиские? Кто займет первое место в личном рейтинге? Гормоны, переполнявшие нескладное подростковое тело, 14 лет от роду, делали свое черное дело… Все мальчишки этого класса были влюблены в двух Ленок — Васильеву и Ильину и разделились на противоборствующие партии. И тут такой коленкор! Как же так? Никакой личной жизни. Ванька, словно обреченный на казнь, нехотя встал, громко хлопнув крышкой парты.

— А чо, меня опять спрашиваете, Серафима Матвеевна? — тоскливо заныл он, спеша пробежать глазами заданные параграфы из учебника за 7 класс. — Ну право же, и на том уроке к доске вызывали, и на этом тоже.

Одноклассники, обрадованные, что вызывали не их, тихо захихикали. В детстве все мы не склонны к компромиссам и детей не похожих на остальных не любили. В СССР в те годы ученики одевались достаточно скромно, девочки красовались в обычных школьных платьях, коричневых с белыми фартучками, а мальчишки, были одеты в уродливые синие костюмчики с алюминиевыми пуговицами. Но Ванька и на таком фоне явно выглядел хуже всех. По потрепанной одежде Саблина можно было сразу понять, что с деньгами в его семье дела обстоят не очень хорошо. Рукава его заношенного пиджака, были постыдно коротки. Та же беда была и с брюками. А застиранная рубашка, уже давно потерявшая наглость называться белой, была скорее серовато-желтого цвета. Неприглядную картину довершали на ногах разбитые сандалии.

— Хватит дурью маяться. Не задерживай класс. Кого хочу, того и вызываю, — сварливо сообщила учительница, толстуха у которой так же совершенно не было личной жизни. — Сейчас Саблин поведает нам, как он уяснил домашнее задание.

Ванька печально вздохнул и обреченно направился к доске. Грусть-тоска.

В классе откровенно заржал как конь дородный Витек Ларин, по прозвищу Дыня, глядя на его трагическую фигурку. Тот еще любитель кого-нибудь подколоть. Действительно, именно Дыня, чей отец был инструктором методистом в одном из отделов городского комитета партии (настоящая шишка), переделал старую школьную кличку Саблина — «Сабля» на «Соплю». Благо невзрачное телосложение затюканного паренька подходило к новому прозвищу просто идеально. К окончанию седьмого класса в школе все уже знали Ваньку под издевательским прозвищем Сопля, и мало кто помнил, с чего все начиналось.

Кое-как, с грехом пополам, ответив все, что успел лихорадочно прочитать из учебника, пережив минуту позора и получив тройку, Ванька уселся за парту и почти сразу же зазвенел долгожданный звонок.

— Ребята! Что стоим? Кого ждем? Бежим в буфет! — счастливо заорал Вовка Воскресенский, большой любитель пожрать. — Надо очередь занять!

Ванька подскочил и бодро ринулся к дверям, в которые уже пытались протиснуться самые шустрые из парней-корефанов. Словно дети малые! Страсти в этом классе кипели почище гамлетовских. Из девочек никто не захотел участвовать в этой толкучке. Они насмешливо и с долей презрения следили за своими одноклассниками. Еще бы! У девочек уже грудь появилась, а неискушенные и нецелованные парни-одноклассники, как были дураками, такими и остались. Многие из местных красавиц проявляли интерес только к ребятам десятиклассникам: те так и вились вокруг них на школьных вечерах окучивая цветник. Юность же красит девушек лучше любого макияжа.

На перемене из школьного радио во всех коридорах задорно загремела бравурная песня:

Идеологически выверенные плакаты со стен (а как еще учащиеся узнают что у нас счастливая жизнь?) внушали школьникам: СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ — САМАЯ ЛУЧШАЯ В МИРЕ! или же ЭХ! ХОРОШО В СТРАНЕ СОВЕТСКОЙ ЖИТЬ!

Были тут и совсем заумные: Коммунистическое общество предполагает введение принципа «от каждого — по способностям, каждому — по потребностям». Но какие потребности имеются ввиду? Абсолютно ли все? Безграничны ли они? Нет. Имеются виду только разумные потребности человека!

Умные люди так поясняли этот мудреный тезис политическим неграмотным:

— Вот наступит коммунизм и приходишь ты в продуктовый магазин. А там объявления: сегодня в мясе и масле потребности нет.

Ничто не предвещало беды, когда Ванька выбежал на лестничную клетку, но когда он поставил ногу на ступеньку, то запнулся об ловко подставленную ногу Дыни. Ревнивый Дыня давно поспорил, что поцелует Васильеву на ближайшем школьном вечере. Когда же Дынин верный дружок — Лось, высокий крепкий блондин, сильно толкнул Ваньку в спину, то паренек не успел ухватиться рукой за перила. И в результате, неожиданно для всех кубарем покатился вниз по ступенькам. Он влетел головой прямо в пол из метлахской плитки, а затем изломанной куклой упал на спину и уставился незрячими глазами в потолок. На полу тем временем под головой Саблина расплывалась небольшая лужица крови.

На дикий визг девчонок мгновенно собралась толпа, состоящая из любопытных учеников. Раздавались испуганные голоса:

— О-го-го! Бляха-муха. Кровищи-то натекло. Страсть!

— Еще живой Сопля! Ему надо, эта, как его, искусственное дыхание сделать.

— Ты чо, буровишь, Гришка, он же с лестницы упал, какое дыхание, он уже вишь, не дышит!

— Да ты не пугай! Ты погоди поносом срать, — вступил в разговор очередной ученик, — ты смотри, он же еще дышит, видишь, грудь и живот поднимаются.

— Е-мое! Вот я и говорю, что искусственное дыхание ему не помешает, — не унимался настырный Гришка.

— Ну, раз не помешает, так и делай, — был ответ его собеседников.

— Так я, эта, не умею, — сообщил обескураженный Гришка.

— Конь ты педальный, не умеешь — не предлагай, — осадили доброхота ученики. — Придурок, не гони волну! Сидишь в говне, так не чирикай!

Сквозь толпу любопытных пришлось пробираться встревоженной медсестре и пожилому завучу школы, на ходу достававшей из нагрудного кармана валидол.

— Жив! — коротко сообщила мрачная медсестра, проверив пульс на сонной артерии. — Надобно скорую вызывать.

Завуч, кинувшая под язык вторую таблетку валидола, сноровисто принялась разгонять всех школьников на урок, звонок на который уже прозвучал пару минут назад.

Скорая помощь появилась в школе где-то через пятнадцать минут, а через двадцать Ваньку Саблина на деревянном щите и зафиксированной головой везли в городскую нейрохирургию.

— Как там Сопля? — осторожно поинтересовался нервный из-за неудачной шутки Лось у своего товарища.

— Не ссы, Лось, братан, прорвемся! — ответил совершенно безмятежный Дыня. — А Сопля как в мавзолее: не жив, и не хоронят.

Папаша Ларина, обладатель свиноподобной рожи, которую на комбижире не нагуляешь, был из тех ловких людей у которых не было за душой ничего своего: Квартира — государственная, дача — государственная, машина — государственная. Даже власть — народная. Поэтому боятся им было совершенно нечего. Можно было только все это приобрести.

Передав необходимую информацию, инопланетный зонд, успешно выполнивший свою миссию, самоликвидировался. Большинство знаний о планете Земля за прошедшую пару тысячелетий зонд РБ2–5 сумел мгновенно подчерпнуть, подсоединившись к каналу спутникового интернета. Но далее ему пришлось лавировать среди противоречивых инструкций и догм. Никаких нанитов у инопланетного изделия естественно не имелось, иначе бы он сам давно бы устранил любую неисправность. Но, получив с образцом крови интеллектуальную матрицу невольного помощника, С. С. Ершова, космический зонд сумел быстро написать подходящую программу, состоящую из массива электрических импульсов.