Окаянь - Александр Васильевич Коклюхин

— Да какой я больной, Иваныч! Выпишут со дня на день. Как там Тихон?

— Выкарабкался Тихон. Чудом, можно сказать. Но организм справился. Недели через две обещали дать заключение на выписку. Представь себе, весь персонал своими ёжиками заразил! — засмеялся бригадир. — Те их тоже теперь часто поминать стали!

— А Дзьонь как?

— Пашка рядом трётся. Вроде с одной из сестричек шуры-муры закрутил. Порядок у него. За них не беспокойся. Тебе выходить-то разрешают?

— Разрешают.

— Тогда айда в лес. Там, на воздухе и пообщаемся.

Они вышли в парк и по дорожке направились к беседке среди деревьев. Выбрали дальнюю, чтобы никто не мешал. Пока в парке было пусто. Все сидели по палатам, ждали обхода врачей. Зато потом не уединиться будет.

Ночью всё-таки прошёл долгожданный дождик. Напитанным влагой воздухом дышалось легко. День обещал быть погожим, но солнце ещё не успело согреть утреннюю прохладу, отчего Зотагину в тонкой пижаме было зябковато. Пока добрались до места, пара-тройка холодных капель с листьев упали ему за шиворот. Хорошо, хоть скамейка и столик посреди беседки под деревянной крышей остались сухими. Прежде чем, сесть бригадир достал из кармана плоскую фляжку и два металлических стаканчика.

— Помянуть наших надо, — строго пояснил он.

Крепкая жидкость обожгла горло, выбила слезу.

— Жалко парней, — вздохнул бригадир. — Сергей, если по правде, сам виноват, Сколько раз я ему говорил, чтобы не перегибал палку. Не послушал. И сам пропал, и Лёньку с собой утащил. Ладно, теперь-то чего уж … Земля им пухом, — широко перекрестился он.

— Они вечно друг с другом спорили, — тоже перекрестился Зотагин.

— Спорили, — согласился Жагрин. — И там продолжают, наверное. Ты мне, Саня, вот что скажи. Сам-то ты как дальше жить собираешься?

—Не знаю, Иваныч, — признался тот. — Приходил тут один. Ничего мужик, вроде. Работу обещал. Обратно-то ведь мне нельзя, сам знаешь. Пришлось согласиться. А теперь вот думаю, не зря ли? Серёга покойный этих мест боялся. Ты тоже, вон, вернуться решил.

— Решил, — Жагрин задумчиво повертел в руке фляжку. — Тут такое дело, Саня. Ты меня с собой не равняй. У меня там дом, пенсия какая-никакая. Внук подрос, военку в этом году заканчивает. По моим стопам решил пойти. Как всё это бросить? Да и сослуживцы многие живы. Не всех ещё костлявая к себе призвала. Есть с кем выпить. А здесь я никто и звать меня никак. Это в лучшем случае. А если по правде, то офицер потенциального противника. Которого то ли в плен взяли, то ли сам сдался. Вот я здесь кто. Поэтому, Саня, ты на меня не смотри. Живи своей жизнью. — Иваныч достал из кармана большое красное яблоко и разломил пополам. Одну половинку протянул Зотагину. — Давай-ка лучше повторим, чтобы попусту не булькало.

— Пашка с Тихоном тоже с тобой? — Зотагин подставил стаканчик под фляжку.

— Это их решение, — кивнул Жагрин. — И вот что я тебе ещё скажу, Александр. — усмехнулся он. — Это по поводу, чего покойный Сергей тут боялся. Согласен, дела здесь творятся странные. И паром тоже какой-то есть. Не раз слыхал об этом пароме. Тайны из него тут не делают. Не понял только что и куда на нём перевозить собираются. А так, всё нормально. Не хуже, чем у нас в Сибири. Что-то, может, и лучше даже. Привыкнешь.

— Сам же говорил, будто здесь чёрная дыра, — напомнил Зотагин.

— Чёрная дыра и есть, — согласился Иваныч. — Для нас, заграничных. Боимся мы чего-то, что здесь имеется, потому и отгородились от уральцев. Сами. Страусиную позицию заняли. Головой в песок, а жопой кверху. Мол, если я чего не вижу, то его и нет. Но это моё мнение. Особо, правда, я тут ни во что не вникал. Мне без надобности. А ты со временем сам во всём разберёшься.

— Придётся.

Врачебный обход в госпитале закончился, и парк стал заполняться людьми. Солнце уже пригревало, но прохлада после дождя ещё ощущалась. Никому не хотелось сейчас сидеть в палатах, даже оборудованных кондиционерами.

— Много тут у тебя лечится, — заметил Жагрин. — Просто санаторий какой-то.

— Иваныч, а что случилось после того, как мы самолёт заметили? — спросил Зотагин. — Я ведь не помню ничего. Когда в себя пришёл, всё уже закончилось. Много наших погибло?

— Нашими, Саня, там только мы вчетвером были, — бригадир раздумчиво качнул фляжкой. — Если ты о тех моряках, то две сотни никто из них не схватил. Умелого бойца на ноль в принципе нелегко помножить. А эти ребята серьёзными оказались. Воевали резво. Раненые, конечно, были. Тяжёлые тоже. Но тут, как говорится, влез в драку – будь готов сам в морду словить. Уверен, наваляли бы они туркам по первое число, да только не успели. Местные вмешались. Выдёргивать нас поодиночке стали. Говоришь с человеком, а он на полуслове вдруг взял и исчез! Я хоть всякого в жизни навидался, но и мне, поверь, не по себе от такого было! — Иваныч наполнил свой стаканчик. — Не обижайся, Саня, тебе не предлагаю. И так вижу, захорошел уже. Хватит.

— Иваныч, а что с моряками будет, не слыхать? К себе вернут?

— Вернут их или нет, это уже не наша забота, Саня. Забудь. Иди своей дорогой.

Бригадир, наверное, прав. У каждого из них отныне своя дорога. На каком-то промежутке их пути сошлись, а теперь снова разбежались в разные стороны. И вряд ли когда-нибудь опять сойдутся. От понимания этого стало совсем тоскливо.

Зотагин смотрел вслед бригадиру. Тот уходил по аллее, по-стариковски горбясь. А ведь он и впрямь сильно сдал за эти полгода. Раньше как-то не замечалось. Или некогда было замечать. Зотагин подождал, пока Иваныч не свернёт в сторону парковки, где его ожидало такси, и тоже направился к себе. На душе когтились кошки. Выцарапывали прошлое, готовя место для будущего.

Будущее долго ждать себя не заставило. Оно прибыло на второй день после свидания с бригадиром. Ближе к обеду. Опять стояла жара несусветная. Симпатичная сестричка показала Зотагину, где это самое будущее его ожидало. На стоянку за оградой госпиталя он вышел уже сам, показав охраннику на проходной приказ о выписке.

— Тебя что ли мне