Виталий Каплан - Юг там, где солнце

— Ну, и чего случилось, поручик? Чего среди ночи припёрся?

Да, наша служба с полицией не в лучших отношениях, это никак уже не исправишь, это наследственное. Однако хамов надо учить.

— Смирна-а! — рявкнул я, прожигая взглядом одуревшего дяденьку. — Ты, ведро поноса, перед офицером УЗВ стоишь! Я тебя в две секунды в такое место заделаю, где и свинарник раем покажется! Ну-ка, доложи как следует!

Подействовало. Служитель порядка подтянулся, отдал честь и отрапортовал:

— Старший капрал Синюхин, дежурный по гороской управе. Слушаю вас, господин поручик.

— Уже лучше, Синюхин, — снисходительно кивнул я, усаживаясь на скамейку для посетителей. — Значит, так, приятель. У вас тут в КПЗ содержится Званцев Михаил, проходит по нашему ведомству. Мне приказано срочно транспортировать его в столицу. Так что давай, выводи, и поживее.

— Так чего же среди ночи, господин поручик? — удивился Синюхин. — Как же вы его повезёте? Поезд на Столицу только в восемь двадцать пять.

Судя по его скривившейся роже, капралу вся эта история ужасно не нравилась. Видно, не столь уж он был и туп, и чуял — чем бы дело ни кончилось, именно он окажется крайним. И опять же, в Уставе такие ситуации не расписаны.

— Как повезу, не твоя забота, Синюхин, — усмехнулся я. — У нашего Управления свои каналы. От тебя требуется всего лишь задержанного привести и сдать мне с рук на руки.

— Не знаю я, господин поручик, — заюлил дежурный, — нештатная всё же какая-то ситуация. Я сейчас начальнику позвоню, пусть он решает.

Вот только тупого здешнего майора мне сейчас и не хватало.

— Ты что же, козёл, не понял? — взяв капрала за ворот, я легонько его встряхнул. — Времени нет на звонки, усёк? Давай, выводи пацана.

— Но-но, не хватайтесь, я при исполнении, — отодвинулся от меня Синюхин, и потная его ладонь зачем-то потянулась к кобуре.

Вот так, значит? Ладно, снявши голову, по волосам не плачут.

— Вот именно! Только плохо что-то исполняешь, я погляжу.

Чего он ожидал менее всего, так это короткого, без замаха, удара под основание черепа. Ладонь моя словно сама вывернулась, ввинтилась в ставший ощутимо плотным воздух, и грузное тело дежурного аккуратно сползло по стеночке. Жить будет, и даже инвалидом не станет, только вот в себя придёт не скоро. Что ж, сам напросился.

Выдвинув ящик стола, я обнаружил целый ворох ключей. Не будь на каждом латунной бирочки с номером, мне пришлось бы туго. А так — порядок, если только Мишку никуда из двенадцатой не перевели.

— Ты пока, Синюхин, здесь посиди, — негромко посоветовал я бесчувственному телу. — О жизни поразмысли. О субординации, и вообще. А я и сам справлюсь.

Отыскав ход на лестницу, я спустился на два пролёта вниз, и всё тем же пыльным и пустынным коридорчиком дошёл до массивной двери с табличкой «12». Что делать дальше, я не имел понятия. Просто надо увести отсюда Мишку. Куда? Уж не в бескрайнее ли пшеничное поле из недавнего сна? Это было даже не смешно. Я сглотнул, и, прежде чем вставить ключ, зачем-то откинул стальную задвижку глазка.

Да, интересные дела творились в камере.

Двое плечистых субъектов, привалив пацана к кровати, сжимали ему локти, а третий, заплывший жиром амбал, стоял вполоборота к Мишке, поигрывал каким-то коротким металлическим предметом. То ли у него в мохнатой лапе посверкивало шило, то ли перочинный нож.

Я вздрогнул, хотя в глубине души ожидал чего-то подобного. Местные сотруднички, похоже, включилось в игру. Полисы настучали. Хоть и грызутся между собой наши конторы, но местный патриотизм, надо полагать, перевесил. Урвать у столичных инициативу — и любой ценой. Пока не стало поздно. Здесь тоже знают правила закулисных игр. Хотя даже мне понятно, что игроки из барсовчан плохие.

Теперь главное — открыть дверь быстро и по возможности тихо. Это как раз оказалось несложно.

Потный мордоворот, почуяв неладное, тут же вытаращился на меня тусклыми, ничего не выражающими глазкамищёлочками. Вот уж кого не ожидал он увидеть!

Впрочем, входить с коллегами в объяснения я не стал. Включилась отработанная бесчисленными тренировками программа. Нырок влево, осторожный захват, мгновенный рывок с поворотом корпуса — и слышится треск ломающейся кости, жирный уже на полу, и удивлённо оборачиваются те двое, у них совсем плохая реакция, может, и не наши люди? Или здесь, в глубинке, таких и набирают в низовой состав? Ладно, думать некогда, одновременный удар в прыжке обоими кулаками — так, под подбородки, это больно, я знаю, но зато полезно. Для гарантии — краем стопы по почкам, не в полную силу, конечно, калечить мне не хотелось, но так будет лучше для всех.

Я шумно выдохнул, расслабляясь. И наткнулся на растерянный Мишкин взгляд — ну совсем как в том сне. Если только это можно назвать сном. Сейчас я уже ни в чём не был уверен.

— Ты как, живой? — выдавил я непослушными губами. — Эти дуболомы ничего не успели натворить?

— Да нет, — мотнул головой Мишка. Он, как и в прошлый раз, забрался с ногами на кровать и недоумённо смотрел на сваленные, точно мешки с мукой, тела.

А ведь намёрзся он здесь, неожиданно подумал я. Подвал — он и летом подвал, знобкий холодок тянется по полу, и пускай там, за стенами, всё плавится от жары — здесь от силы какихнибудь градусов двенадцать. Если не меньше. Значит, так здесь и просидел больше суток — в шортиках и футболке? Впрочем, кого это могло здесь волновать?

— Вот что, Михаил, — торопливо сказал я, — некогда сейчас говорить. Пошли. У нас очень мало времени.

— А куда? — протянул он обречённо. Похоже, ничего хорошего от жизни мальчишка уже не ожидал. Но успокаивать его и в самом деле было некогда.

— Куда, узнаешь после, — выложил я ему чистую правду. — Главное, выйти отсюда, пока не поднялся шум. А он поднимется очень скоро, уж поверь мне. Так что молча иди за мной. Никаких вопросов. Ничему не удивляйся. Всё — потом.

Камеру я, конечно, запер на оба имевшихся в замке оборота.

Тихо было в коридорчике, но я всеми нервами чувствовал, что тишина эта обманчива. Пыльная лампочка под потолком давала вроде бы достаточно света, но каждой клеточкой кожи, каждым волоском я чуял затаившуюся по углам темноту. Она скрывала что-то столь гадкое, о чём сейчас не стоило и думать. Очень это напоминало ту слякотную ночь на лесной поляне, только сейчас не было рядом ребят, готовых по еле слышному сигналу, сжав автоматы, рвануться в бой. Я был один.

Если, конечно, не считать Мишки.

И снова я почувствовал то странное направление, куда указывал монашеский посох. Все обычные слова — длина, ширина, высота, — решительно не годились, чтобы это описать, но я видел слабую, протянувшуюся в неизвестность ниточку, что тянула меня вперёд. Не глазами видел, а как-то иначе, просто знал, что она есть, и я должен, обязательно должен идти, и дойду, и сил хватит, если только… Тут мысль ускользала, и мне никак не удавалось её схватить, да впрочем, сейчас это было и ненужно. Думать будем потом. Всё — потом.

В дежурке нас, как выяснилось, уже ждали. Трое насупленных нижних чинов сгрудились у выхода, а на скамейке, тяжело привалившись к стене, шумно дышал старший капрал Синюхин. Да, недооценил я его, крепкий мужик оказался. По моим расчётам, ему бы полчаса в отключке проваляться, а не прошло и пяти минут — и нате пожалуйта, торжественная встреча.

— Вы отдаёте отчёт в своих действиях, поручик? — деревянным голосом осведомился высокий, коротко стриженный парень. Судя по погонам, младший уличный смотритель. Двое других в это время начали осторожно заходить с боков. Что, решили меня и в самом деле задержать? Столичного поручика? Крутые ребята, однако. Или страхуются на всякий пожарный?

— Я, дорогой мой, выполняю секретное предписание своего начальства, — нагло глядя ему в глаза, поведал я собравшимся. — И лишь ему, начальству, и буду отдавать отчёт. А все факторы, — кивнул я на беднягу-капрала, — препятствующие исполнению приказа, устраняю так, как сочту нужным. Вопросы есть?

— Вам всё же придётся обождать, господин поручик, — встрял со своей лавки Синюхин. — Я, конечно, понимаю, предписание, но у меня своё начальство, я, как дежурный, отчитываться должен. Да и протокол передачи задержанного надо писать, а как заверишь? Печать у майора, в сейфе заперта.

Говоря это, он незаметно мигнул смотрителю. То есть думал, конечно, что я не замечу. Поэтому когда сзади меня аккуратно, но уверенно взяли за локти, я был уже готов.

Ну, переоценили ребята свои силы. Или спросонья не поняли, что затевают? Провинция, вся клиентура — разбушевавшиеся пьяницы, хулиганистые подростки, которым в своё время недодали воспитующих подзатыльников. Или, что вероятнее, передали… Паспортный контроль, самогонщики, то сё… Откуда им опыта набраться? А учили их в своё время скверно, подготовку свою забыли, расслабились. Вот и результат.