Последний Эйджевуд - Юрий Корнеевич Смолич

Известия о событиях в Америке — восстании рабочих, падении военных заводов и начале гражданской войны — за несколько минут облетели весь мир. Их рассылали во все стороны нью-йоркские радиостанции, охранявшиеся красной гвардией.

Мир затаил дыхание…

Летчики интервентов, отправившиеся в первую атаку на СССР, приняли эти радиограммы, находясь высоко в воздухе над советской территорией.

Испуганными рядами их аэропланы полетели назад и забились, заметались в воздухе, как подстреленные птицы. Они не могли вернуться домой, где царил красный террор, не могли сесть и в советских республиках. Десятки тысяч их слетались в Польшу, спеша укрыться.

Стратеги интервентов превратили Польшу и Галицию в военные базы. Здесь собрались все военные силы. Многомиллионные войска заняли дома местных жителей. В сараях и подвалах громоздились горы провианта и военного снаряжения. Все площади, пустыри, стадионы и даже рынки были превращены в аэродромы. Над городами днем и ночью реяли аэропланы. По шоссе и дорогам тянулись длинные вереницы обозов и толпы солдат. Войска, как саранча, обсели чужую землю. Они уничтожали на своем пути все, съедали все продукты и запасы жителей. Мирное население медленно умирало от голода…

Далекие галицкие села горели: там забрали все, и «наглые» крестьяне, умирая голодной смертью, осмелились протестовать. С рабочим классом в городах и вовсе не церемонились: недовольных просто вешали.

Страна пустела…

На испепеленных руинах оставались лишь немощные старики и дети. Зато в лесах и перелесках множились отряды повстанцев.

Фронтовое командование слало в штаб радиограмму за радиограммой:

— Повстанцы выводят из строя транспорт, разрушают войсковые коммуникации, жгут склады и вредят нам всеми возможными способами!.. Необходимо принять решительные меры!..

— Пустите на них газы, — приказал штаб.

— Это невозможно, — возмутилось польское панство. — Повстанцы прямо среди нас. Газы могут отравить и нас, и ваши собственные войска.

— Тогда выкурите их!

И их выкуривали, подпаливали, жгли, пока всю страну не обратили в пустыню. Но погорельцы снова восставали…

Некоторые самолеты, севшие в Польше после бегства из СССР, попали к повстанцам. У восставших появились аэропланы и газы. Они совершали дерзкие налеты и громили аэродромы. Когда советская конница перешла границу, повстанцы вместе с ней обрушились на войска интервентов…

Фронтовой штаб советских войск получил донесение: враг применил веселящий газ. Начштаба коротко спросил, есть ли поблизости река или пруд.

— Есть, — ответил адъютант.

— Прикажите коннице гнать всех отравленных в воду, — распорядился начштаба.

— Но… — начал адъютант.

Начштаба грозно посмотрел на него…

Через полчаса кавалерийский отряд в защитной резиновой одежде двинулся к линии фронта.

С болью и жалостью лупили казаки своих товарищей нагайками, гоня отравленных к реке. Те смеялись и, пританцовывая, бежали перед лошадьми…

Когда же тесный круг конницы припер их к крутому берегу и стал загонять в воду, к безумным начал понемногу возвращаться разум. Они сопротивлялись, пытались прорваться сквозь строй, падали под копыта и отбивались, не переставая заливаться веселым смехом….

Некоторые захлебнулись… Но большинство, нырнув в воду и сразу избавившись от смеха, возвращались на берег спасенными от смерти.

Внимание кавалеристов привлекли остатки разбитого аэроплана. К хвосту его был привязан длинный красный флаг. Из-под обломков извлекли двоих. Несчастные едва дышали. Одного удалось вернуть к жизни. Это был Владимир.

— Мне немедленно нужен радиоаппарат, — повторял он, теряя сознание.

Товарищ Ким снял противогаз, в котором проходил всю последнюю неделю, и взглянул на календарь. Дата была напечатана красным — первое мая.

— Значит, с праздничком, — улыбнулся Ким и взялся за радиосводки. Веселая, торжествующая улыбка до конца чтения не сходила с его лица.

— Гражданская война на мази! — потер руки он. — Значит, буржуазии амба!

Затем он перешел к деловым бумагам. Первым лежал на подпись первомайский приказ Коминтерна:

— …Сегодняшнее первое мая — праздник победы труда и мести. В этот день все пролетарии должны держать в руках оружие. Пролетарию — будь готов! Подписано: Ревком Мировой Коммуны.

Ким покончил с делами. Надо было спешить на демонстрацию. По улицам уже маршировали оркестры.

Услышав звуки траурного марша, Ким подошел к окну.

Внизу шла огромная толпа. Развевались сотни красночерных флагов с именами на них: хоронили жертв налета империалистов. Последним несли знамя, окруженное почетным караулом. Ким прочитал надпись:

«Товарищ Владимир. Донецкий окружком. Погиб за власть советов накануне мирового Октября».

«Бедный парень!» — с грустью подумал Ким. Ему хотелось мысленно произнести еще какие-то слова, но неожиданно знамя опустилось. В толпе поднялась суета. Знамя то поднимали, то вновь опускали. Почетный караул отошел в сторону. Знамя окончательно исчезло.

Удивленный Ким хотел было открыть окно, чтобы узнать, в чем дело, но в это время в дверь постучались.

— Войдите, — сказал Ким.

Дверь распахнулась и вошла Гайя. Она протянула Киму пакет:

— Товарищ Владимир только что передал формулы газов, — сказала она.

Впервые в журнале «Знання» (1926). Перевод выполнен по второму книжному изданию (Харкiв: Книгосшлка, 1929).

POLARIS

ПУТЕШЕСТВИЯ ^. ПРИКЛЮЧЕНИЯ ^. ФАНТАСТИКА

Настоящая публикация преследует исключительно культурно-образовательные цели и не предназначена для какого-либо коммерческого воспроизведения и распространения, извлечения прибыли и т. п.

SALAMANDRA P.V.V.

Служащий радиостанции, принимающий радиосигналы (Здесь и далее прим. пер.).

«Жребий брошен!» (лат.), легендарная фраза Юлия Цезаря при переходе через Рубикон.

Т. е. в Харькове, столице УССР в 1919–1934 гг.

«Горе побежденным!» (лат.).

«Лига времени» — возникшее в 1920-х гг. в СССР движение, выступавшее за рациональное использование времени; НОТ — научная организация труда.

Всеукраинский центральный исполнительный комитет.

Из В. Эллана (Прим. авт.).

В период написания книги многие пионеры носили на головах красные косынки.